Хей, Осман!
Шрифт:
Мальхун отошла ещё подальше, посмотрела на Османа, голову наклонила и проговорила нараспев:
– Я - пичужка малая, как бы ты, сокол не растерзал меня своим клювом!
— Быть бы мне соловьём, быть бы мне кобчиком! — воскликнул Осман.
– Сватов я пошлю!
Лицо девушки внезапно омрачилось:
– Нет, нет!.. Оставь меня...
– И с этими словами Мальхун побежала, не оглядываясь, к воротам своего дома.
Осман легко мог бы догнать её, но не хотел никакого насилия в любви...
Он ехал медленно, выехав из Итбурну...
«Отчего же она не хочет, чтобы я посылал сватов? Как она припадала щекою нежной к морде моего коня! Отчего же она не хочет, чтобы я посылал сватов?..»
Подъезжая к становищу, Осман встретил девушек, они мчались на конях, сидя верхом по-мужски, с колчанами
«Чем плохи наши девушки? И они ведь в юртах выросли, как я! Зачем же я полюбил чужачку, выросшую в доме с крепкой кровлей? Она терзает моё сердце, словно катил - убийца!..»
Он пытался убедить себя и не ездить более в Итбурну.
«Обо всём позабыл я! Сколько времени не показывался в Эски Шехире, в Инёню!..»
Невольно подумал он о своей матери. Ведь это матери улаживают свадьбы сыновей. Осман решился пойти в её юрту. Мать встретила его с большой радостью. Он, как полагалось по канонам учтивости, спросил её о здоровье, сказал положенные учтивые слова... Мать сама заговорила с ним о свадьбе. Она сказала, что многие его ровесники женаты уже, и сыновья Тундара женились. И братья Османа женились и уже имеют малых детей. Мать принялась выспрашивать его:
– Отчего ты не хочешь жениться? И тебе ведь пора иметь потомство! Твои жены будут твоим счастьем, радостью твоей. Твои сыновья будут защитой твоей!..
Осман молчал. Но мать не молчала:
— Какая неутешная любовь - кара севда — легла камнем на твоё сердце?
Осман решился и рассказал матери о девушке из Итбурну.
— А кто её отец и мать?
— Я о них не спрашивал. Мне всё равно, кто бы они ни были!
– А вдруг они - дурные люди?
– Всё равно мне!
– Ты с отцом говорил?
— Нет.
— Боюсь я посылать сватов без согласия твоего отца! Сам знаешь, каково у него со мной... — Она не удержалась и вздохнула тяжело.
– Сам знаешь... Отец твой - кречет — тугрул! Боюсь я...
Осман сидел с опущенной головой. Сам он не решался сказать отцу о своей любви.
– Нет, не скажу отцу. И сватов не надо. Сам посватаюсь! Если я привезу молодую жену, отец примет её как дочь! Я знаю! А сватов не даст мне послать к чужачке, не позволит!..
И Осман просил мать, чтобы она никому не открыла его тайной любви. Она пообещала и сдержала обещание...
«Нет, поеду в Итбурну!.. Или не поеду?..»
Осман уходил далеко за становище, поднимался на гору. Здесь никого не было. Он переходил с места на место, карабкался, ступал узкими карнизами. И пел во весь голос:
Твои глаза пленили меня, Твоё лицо пленило меня! Совершенная красота в твоих глазах. Пленив меня, убегает от меня твоя красота. Поклонившись мне, сделала ты мне знак, Отёрла слёзы с моих глаз, Исцелила раны моего сердца. А теперь мимо идёшь и не смотришь. Плача тебе вслед, я погибаю. Я царапаю раны моего сердца. Я ищу убежавшее счастье. Словно дождь, брызжет кровь моего сердца. Ты поймала мейя в свои сети. Не бросай меня! Ты дала обещание, не отрекайся! Мой истекающий слезами глаз - море. По краям его летают птицы. А твои глаза - колдовские. Твоя душа непостоянна, как путник в пути. Твоё лицо - луна. Ты разбила моё сердце. Я сказал тебе: «Любимая, Как ты пришла ко мне? Через долины широкие, через высокие горы Как ты пришла ко мне?» Она сказала: «На пути к тебе, Приносящем многие мучения, Твёрдые горы становятся мягкими, Потому что моё сердце стремится к тебе». «Буч-буч» - поёт птица семюргюк, Клюёт корм, чтобы насытиться. Моя душа - перепел, который Бьётся в огне моей любви к тебе. Мои глаза льют ручьи, Подле них собираются утки и птицы югак. Если кто-то скажет, услышит ухо всякого: Ореол вокруг луны - ветвь можжевельника. Губит меня девушка, это ты губишь меня! Ивовый ствол - твой стан, Можжевельник твоих волос колеблется... [242]242
Народная песня. Перевод Ф. Гримберг.
Осман ещё день промаялся в становище, не являясь на глаза отцу. Затем поехал в Итбурну.
Там никому не показывался на глаза, прятался от всех. Выслеживал Мальхун. Наконец подстерёг её возле её дома. Она не удивилась, увидев его.
– Я привёз тебе подарок, - сказал он.
– Не надо!
– отвечала она в тревоге.
– Только посмотри! И если не захочешь, не возьмёшь!.. — И с этими словами он вынул из-за пазухи франкский портрет, завёрнутый в шёлковый платок. Развернул и сказал: — Протяни ладони!
Она послушалась. Он положил портрет на её ладони. Мальхун изумилась и заулыбалась.
– Посмотри, ведь это твоё изображение!
– Такая красавица! Были бы у меня такие уборы...
– Будут!
– сказал он решительно.
– Нет, нет, возьми это, не оставляй мне!
– Ты говоришь таким голосом, как будто боишься, что у тебя отнимут мой подарок!
– Ничего не говорю тебе. Не оставляй мне этот подарок!
– Отчего ты такая светлая? Быть может, ты - похищенная девушка франков?
Ей понравились такие слова. Она улыбнулась.
– Нет, что ты! Я здесь родилась. Я такая светлая просто потому, что мой отец и моя мать - болгары. Они приняли правую веру. У меня есть и болгарское имя - Мара...
– Мара... Мара...
– повторил Осман.
– Мара и Беро - так болгары зовут первых людей, которые когда-то появились на земле. Болгары так верят...
– Моя мать говорила мне, что болгары - такие же тюрки, как мы. Когда ты всё-таки согласишься стать моей женой, я приведу тебя в юрту моей матери. Там ты увидишь красивый большой сундук. Это болгарский царский сундук. Болгары тоже верят в силу Неба - Тенри - Тангра...
– Об этом я знаю, о Небе. Но всё же болгары - не тюрки, они происходят от смешения тюрок и славян. Оттого я и похожа на этот портрет. Потому что франки и славяне - похожи.
– Ты видела франков?
– Да. Большой караван франкский проезжал через Итбурну. Тогда всех девушек заперли в домах, чтобы они не попались на глаза франкам. Говорили, будто франки набрасываются на девушек, как волки на ягнят... Я пробралась к воротам и подглядывала. Мне тогда было десять лет. Франки не показались мне страшными...
– Я видел франкских послов. Их толмач подарил мне это изображение красавицы. Прими его в подарок от меня.
– Я не могу, нет.
– Чего ты боишься? Откройся мне.
– Не говорила и не буду говорить.
– Я не оставлю тебя. Я уеду и вернусь!..
Но Мальхун уже убегала.
Осман не показывался открыто в Итбурну и не знал, что о нём теперь говорят. Он не мог понять, что же с ним творится:
«Если я не счастлив, то отчего же я так счастлив? Никто не скажет мне!»