Хей, Осман!
Шрифт:
Он вспомнил стихи Султана Веледа и повторял их вполголоса. Эти стихи для него были простым изъяснением в любви, никакого тайного смысла он не различал в этих строках:
Твоё лицо - солнце или луна? Твои глаза овладели моей душой. Пусть они говорят со мной. Узнай: мои глаза, моя душа - всё это ты! Ты лишаешь меня души, и это - хорошо. Не избегай моего взгляда, ведь ты должна жить в моих глазах. Для243
Перевод М.С. Фомкина.
Осман отправился в Эски Шехир и рассказал своему другу о своей любви.
– Скажи, - спрашивал Осман, - в чьём правлении Итбурну? Шейх ахиев правит там полновластно?
– Полновластно там должен править я!
– Стало быть, ты можешь приказать отцу Мальхун!
– Да!
– Так прикажи!
– Но ты же знаешь, наместник всё же не я, а мой отец. Он предоставляет мне право приказывать, но в случае с Мальхун, я думаю, приказать должен он!
– Но ты скажешь ему?
– Я попытаюсь! Если шейх не хочет, чтобы отец Мальхун отдал её за тебя, моему отцу придётся нелегко. Он вовсе не желает ссориться с ахиями.
– Но ты...
– Я попытаюсь помочь тебе...
Осман, обрадованный, поехал в Итбурну. Он увидел Мальхун на лужайке у коновязи. Он более не хотел таиться.
– Мальхун! Ты стоишь здесь и будто ждёшь меня. Я знаю, ты часто здесь стоишь, потому что здесь мы говорили с тобой. Здесь ты приласкала моего коня. Я приехал сватать тебя! Дома ли твой отец и твоя мать?
– Мой отец вместе с другими пошёл в дом шейха, куда был позван. Моей матери давно нет в живых. Я не знаю, что сказать тебе. Ты приехал сватать меня? Попытайся. Мой отец скоро вернётся. Я не могу долго оставаться здесь с тобой. Когда отец возвращается от шейха, он всегда сердится и ворчит на меня за то, что я хожу с открытым лицом! Потом он успокаивается. Но будет лучше, если я теперь уйду...
– Подожди ещё мгновение! Сегодня счастливый для меня день! Не знаю, что скажет твой отец, но я ведь могу думать, что ты согласна стать моей женой?
Мальхун поколебалась, затем быстро сказала: «Да» - и отвернула лицо. Он не выдержал и схватил её за руку.
– Оставь, оставь, — говорила она.
– Кто-нибудь может увидеть нас!
Он отпустил её руку, но хотел, чтобы девушка ещё хоть немного постояла рядом с ним:
– Что за серебряные вещицы подвешены у тебя к этим кисточкам на твоей груди?
– Я скажу тебе очень быстро и сразу уйду!
– Говори.
– Ты улыбаешься. Ты просто хочешь, чтобы я постояла с тобой ещё.
– Конечно, хочу! Я хочу, чтобы ты никогда не уходила от меня!
–
Я говорю быстро! Вот смотри. Вот этими щипчиками я выравниваю брови, вот это - зубочистка, в этом сосудике - розовое масло, а это ключ от сундучка с моими украшениями... А теперь отпусти меня!– Иди!
– заулыбался Осман. Теперь он видел, что и ей не хочется расставаться с ним.
Она повернулась было, чтобы уйти; но вдруг снова подошла к Осману:
– Что бы тебе ни сказал мой отец, приезжай завтра и жди меня здесь, когда мужчины будут в мечети, в час вечерней молитвы. Ты пропустишь молитву ради меня?
– Пропущу!
– ответил, не поколебавшись, Осман.
Девушка посмотрела на него серьёзно и побежала к своему дому...
Он дождался отца Мальхун. Когда он увидел почтенного человека в одежде земледельца, в куртке и штанах, заправленных в сапоги, он догадался, что это и есть отец Мальхун. Этот человек входил в дом как хозяин. Подпоясан он был широким шёлковым красным поясом, как подпоясываются богатые крестьяне. Но лица его Осман не мог разглядеть. Он дождался, покамест отец Мальхун войдёт в дом, затем подождал ещё немного, изнемогая от нетерпения. И, лишь посчитав, что прошло довольно времени, Осман подошёл к воротам и, взявшись за кольцо, постучал...
Отец Мальхун открыл одну створку и впустил гостя. Теперь они узнали друг друга. Осман тоже видел прежде отца Мальхун и даже дивился его совсем светлому лицу, светло-карим глазам... Борода и усы у него тоже были светлые; светлее, чем волосы Мальхун...
– Мерхаба, сын Эртугрула, - приветствовал гостя учтиво хозяин.
Они прошли в комнату для приёма гостей и сели на подушки, не снимая шапок. Никакого угощения хозяин не предлагал гостю. Осман терялся, не зная, как это воспринять: то ли как нанесённую обиду, то ли как исполнение некоего обычая, неведомого Осману...
Хозяин смотрел светло-карими глазами и ждал Османовых слов.
– Я за делом пришёл, - начал Осман.
– Слыхал я, в твоём доме есть славная куропатка. А чем я не сокол с золотым когтем?!
Хозяин усмехнулся светлыми глазами:
– У меня в доме нет куропаток или каких иных птиц, каких бы я мог продать!
244
Среднеазиатская народная песня. Перевод Ф. Гримберг.
– А у меня есть на что купить любую птицу!
– сказал Осман гордо.
– Я могу дать овец и коней хороших...
– Но у меня дома нет птицы!
Осман знал, что по обычаю не полагается говорить прямо о своём сватовстве. И только спросил, огорчённый:
– Стало быть, нет птицы в твоём доме?
– Нет, дорогой гость, - отвечал хозяин.
– Что ж, тогда прости меня за мой приход внезапный!
Хозяин простился с ним учтиво и проводил до ворот.
Осман решил не возвращаться в становище, поехал подальше от селения Итбурну. Долго разъезжал по окрестностям. Теперь он понял окончательно, что отец Мальхун нанёс ему обиду...
«Что же мне делать? Убить его я не могу, ведь это её отец. Завтра я буду ждать её. Быть может, узнаю что-то и пойму...»
Осман отыскал место пустынное, лёг, закутался в плащ и заснул крепко. А когда проснулся утром, отправился в Эски Шехир. Но друга своего там не застал, тот уехал в Инёню. Однако Османа приняли во дворце, угостили. Он отдохнул и поехал в Итбурну.