Хейсар

Я удивленно приподнял бровь и отрицательно помотал головой:

— С чего ты взял? Они ведут себя безупречно…

— Тогда почему ты ночуешь на оу’ро?

Глава 22 — Баронесса Мэйнария д’Атерн

Десятый день третьей десятины первого травника.

…Потянув на себя неожиданно тяжелую дверь, я чуть не задохнулась от густой смеси ароматов можжевельника, березовых листьев, лечебных трав, мыльного корня и меда. Заминка длилась недолго — спускавшаяся следом аза Нита довольно сильно ткнула меня в спину, и я, вынужденная сделать еще несколько шагов, в буквальном смысле влетела в центр довольно большого предбанника, освещенного парой масляных светильников.

— Че встала-то? — ворчливо поинтересовалась старшая мать рода. — Бани никогда не видела?

Отвечать на ее ворчание я не собиралась. Поэтому подошла к лавке со стопкой рушников, закусила губу и принялась раздеваться.

Сняла пояс, араллух, сапожки, ансы. Расплела магас. Стянула с пальца родовое кольцо. Взялась за подол нижней рубашки, скосила взгляд на азу и облегченно выдохнула: она стояла ко мне боком и, ничуть не стесняясь своей наготы, деловито собирала в «яблоко» распущенные волосы.

Оглядев ее с ног до головы, я завистливо вздохнула: в свои четыре с лишним десятка лиственей Нита выглядела просто потрясающе: сильные руки и плечи; тяжелая, хоть и потерявшая форму, грудь; по — девичьи тонкий стан; почти не исчерченные «паутиной» [149] широкие бедра; и пусть чуть коротковатые, зато ровные и в меру полные ноги. И если бы не горизонтальные полоски на шее, выдающие ее возраст, то я никогда бы не сказала, что она — ровесница Аматы!

Закрепив пряди серебряными «вилами» и тряхнув головой, чтобы проверить, как они держатся, Нита повернулась ко мне и насмешливо поинтересовалась:

149

Паутина — местное название растяжек.

— Служанку ждешь? Али кого еще?

Отрицательно помотав головой — мол, я в состоянии раздеться без посторонней помощи, — я торопливо стащила с себя рубашку, кинула ее на лавку и тут же вцепилась в самый верхний рушник…

— Погодь прикрываться-то! Дай я на тебя посмотрю!

Меня аж затрясло от возмущения:

— Зачем?

— Сегодня — твой виот’ун’иар [150] , а я — старшая мать рода, который тебя представляет…

Я мысленно застонала: сегодня этим словом объяснялось все и вся — купание в ночной [151] бане, белование [152] косули под взыскательными взорами женихов и аннаров всех сколь-либо крупных хейсарских родов, разделка туши, приготовление маринада и главного блюда для последующего пира!

150

Виот’ун’иар — дословно «день, когда девушка показывает лик». Аналог наших смотрин.

151

Ночная баня — то же, что наша банька по — черному.

152

Белование — синоним свежевания.

— Ты выбираешь мужа так, как считаешь нужным, не правда ли?

— Да… — с вызовом уставившись в глаза Каменной Длани, ответила я.

— Твое право… — ухмыльнулся Тарваз. — А их право — знать, достойна ты их Песни или нет…

…Пока я проклинала миг, когда согласилась отправиться именно в Шаргайл, аза оглядела меня с ног до головы, пребольно ущипнула за живот и недовольно поморщилась:

— М — да… Ешь за двоих, а двигаешься мало!

Я вспыхнула, сделала шаг назад и, споткнувшись, чуть было не села на лавку. Потом восстановила равновесие, вскинула подбородок и дерзко усмехнулась:

— В комнате, в которой вы меня поселили, несколько тесновато. А бегать по лестнице в сопровождении тэнгэ я пока еще не привыкла…

— Твой майягард — Мастер Посоха и Чекана. Попроси — и он уделит тебе столько времени, сколько ты захочешь!

Напоминание о Кроме и его тренировках больно резануло душу: я тут же представила, как он придерживает за бедра Этерию Кейвази, и, опустив голову, чтобы распущенные волосы закрыли лицо, мрачно хмыкнула:

— Неужели ради этого меня начнут выпускать с женской половины?

Нита пропустила мои слова мимо ушей и опустилась передо мной на колени!

Пока я ошалело хлопала глазами и ждала от нее чего-нибудь торжественного, она прикоснулась к пальцам моих ног, щелкнула по ногтям, потом удовлетворенно хмыкнула, встала и принялась бесцеремонно мять мою грудь!!!

Я отшатнулась назад, сжала кулаки и зашипела. На весь предбанник:

— Аза, вы…

— …ты! — перебила меня она. — Ты — здорова! И если Эйдилия заставит тебя обратить взгляд на Унгара, то я с радостью назову тебя дочерью [153] …

153

Прилюдно назвать кого-то дочерью или сыном означает принять в род.

Запоздало сообразив, что меня только что осмотрели, как породистую кобылку, причем так, как описано в трактате «О деторождении и способах определения изъянов, препятствующих оному…», я зло сузила глаза:

— А как же зубы и моча?

— Уже видела. И то и другое… — «не заметив» моего не особо дружелюбного тона, улыбнулась она. — Говорю же, ты здорова…

— А вдруг я уже не невинна?

На этот раз ее задело — взгляд старшей матери рода потемнел и метнулся вниз, к моему лону.

Несколько мгновений тишины — и с губ Ниты сорвался тихий смешок:

— А ты норовиста! Как я когда-то… Тому, кого ты выберешь, придется нелегко…

При мысли о том, что этим «кем-то» будет не Кром, меня зазнобило.

Нита, увидев, что меня трясет, примирительно улыбнулась и развела руками:

— Не злись, я делаю то, что должно! Уж кто-кто, а ты обязана это понимать…

«О — бя-за — на…» — горько повторила я про себя, кивнула, показывая, что уже не злюсь, и, пряча глаза, отправилась мыться…

…Эдак через час, чисто вымытая, умащенная какой-то приятно пахнущей дрянью и наряженная в белоснежные ансы и араллух, я стояла посреди двора и задумчиво пялилась на косулю, лежащую в шаге передо мной.

Нет, я думала не о том, как ее беловать — уж чему — чему, а этому отец научил меня на славу, — а пыталась решить, кто из троицы стоящих за ней женихов должен нанести удар, «отнимающий жизнь».

«В этом выборе нет ничего такого… — глядя в лиловый глаз насмерть перепуганного животного, угрюмо повторяла я слова, сказанные мне перед самым ритуалом. — Да, обычно девушки вручают ритуальный клинок брату или отцу, но раз у тебя такой возможности нет, то ты протянешь его тому, кого считаешь самым достойным. А когда он заберет жизнь косули, покажешь, на что способна сама…»

Увы, в это самое «ни чего такого» как-то не верилось: во взгляде старшей матери рода Аттарк, объяснявшей мне тонкости виот’ун’иар, изредка мелькало самодовольство. И иногда — чуть заметное чувство вины. Увы, уточнить, что скрывается под словосочетанием «ничего такого», я не успела — в тот самый момент, когда я открыла рот, чтобы задать этот вопрос, в предбанник ворвалась Хасия и сообщила, что гости собрались и ждут. После чего меня вытолкали наружу и торжественно поволокли на передний двор…