Химера

Легко рассуждать о деньгах, когда ты не испытываешь в них недостатка. А как тяжело об этом думать, когда за душой ни гроша, а мысли сбиваются истошным урчанием в животе, больше похожим на рычание обезумевшего от голода льва.

— Запамятовал, о чем мы говорили? — растерянно спросил Рихтер, моментально успокоившись.

— В какой момент?

— До того как начали беседовать о деньгах.

Это больше походило на философский монолог, а не на полноценный разговор. Но не буду его поправлять, еще обидится…

— Вы хотели рассказать об еще одном сотруднике.

— А… Точно… Вторая девушка. Ее зовут Настя… Она здесь не бывает, работает через интернет. Появление магазина в сети — это ее заслуга. Я такое организовать не додумался, делал ставки на классические продажи. Дилетант, по-другому не скажешь. А вот она не только придумала, но и все сделала сама.

— Сообразительная… — восхищенно произнес я.

— Других не держим.

— Как она хоть выглядит?

— Молодая симпатичная блондинка, если судить по фотографии. Ничего особенного про нее не могу рассказать, она меня немного отпугивает на подсознательном уровне и по этой причине не привлекает. Не знаю даже почему… Это как в анекдоте про бракованные воздушные шары — красивые, яркие, летают, но радости не приносят. Ну, в общем, не мой шарик…

— Не совсем понял, Рихтер. В смысле: судя по фотографии?

— В прямом… Я только в интернете на фотографии ее и видел, мы познакомились в социальной сети. «Вконтакте» называется… Ну, что я тебе рассказываю. Наверняка ведь в ней зарегистрирован.

— Есть такое… А вы не пытались встретиться?

— Не получается у нас встретиться: то я занят, то она не может. Не диарея, так золотуха… Так и работаем, но я и не настаиваю на встрече, меня все устраивает. К ее работе нареканий не было, нет и, надеюсь, никогда не будет.

Какие все-таки бесстрашные старики мне в последнее время попадаются. Ничего не боятся. А если она аферистка? Ладно, позже разберусь…

— Понятно, не жизнь, а малина. В обеих реальностях девушки молоденькие окружают.

— Не жалуюсь, — подмигнув голубым глазом, пропел старик. — Если у тебя еще есть вопросы — задавай. Если нет, то я уединюсь, пожалуй. Очень устал, мне нужно немного отдохнуть. Ты можешь обжиться пока в кабинете, он не закрыт.

— Альфред, как вам удался фокус с монеткой? Так же не бывает!

— Божественное провидение, удачное расположение звезд и вера в свои силы. А вообще… Всему свое время… И многое ты узнаешь сам. Когда-нибудь и я буду задавать тебе подобные вопросы, хотя это не означает, что именно я хочу знать на них ответы. Все не так просто, как кажется. Запомни: всему свое время и место…

Если не хотел отвечать — не отвечай, к чему эти витиеватые хитросплетенные речи. Петляет, словно заяц по первому снегу, больше запутывая, чем проясняя.

— Нет у меня тогда вопросов. Может, позже…

— Вот это правильно. Это мне нравится.

Рихтер сгреб шляпу с дивана, подхватил «старческий посох всевластия» и направился к дальней двери, шаркая ботинками по полу.

— Совсем забыл, старый я склеротик! Вот обещанный аванс, — крикнул он, разворачиваясь ко мне и протягивая упаковку тысячных купюр в вакуумной упаковке.

— Зачем так много? Я даже ничего не сделал еще.

— Ты уже много сделал — согласился. И не имей привычки спорить. Дают — бери, бранят — беги.

— Спасибо за доверие, Альфред! А ведь я могу с легкостью вас обмануть: просто взять деньги и уйти.

— Куда ты денешься с подводной лодки? А если серьезно, то я редко ошибаюсь в людях. Ну а теперь разреши все-таки откланяться.

* * *

Я стоял перед дверью своего нового кабинета. На позолоченной табличке была выгравирована надпись: «Кладовая несбыточных грез». Ну и чувство юмора у Альфреда… Из-за пугающего и необъяснимого чувства я все не решался открыть дверь. Справившись с собой, толкнул ее рукой, и она бесшумно отворилась. Затхлый, спертый воздух с напором хлынул через щель, образовавшуюся в проеме. Взору предстало царство серой пыли, паутины, запустения и беспорядка, без каких-либо следов человеческого присутствия.

Внезапно нервная дрожь пробила насквозь, тело покрылось холодным и липким потом. К горлу подкатил сгусток концентрированного страха, прервав учащенное дыхание. Перебивая друг друга, в голове зловеще зашептали смутно знакомые голоса. Вскоре они превратились в однообразный белый шум, затирая заложенный в словах смысл. Зрение ненадолго расфокусировалось. Пространство кабинета превратилось в непонятную мешанину из двух цветов: черного и белого. Словно на картине начинающего абстракциониста.

Наваждение и ощущения, сопровождающие его, пропали так же быстро, как и появились, оставив после себя слабость во всем теле, позывы к тошноте и сомнения в реальности происходящего. Рассердившись на себя самого и не на шутку встревожившись по поводу своего психического состояния, я поставил «жирную насечку» в сознании, как напоминание о будущем визите к мозгоправу.

Посередине помещения стоял громадный письменный стол цвета итальянского ореха, заполненный рабочим беспорядком. Куча бумаг непонятного содержания, гора канцелярских принадлежностей, кружка с засохшим чайным пакетиком, настольные часы и невзрачный светильник. Все это было присыпано порядочным слоем пыли, как и вся обстановка вокруг. Около стен, на которых красовались многочисленные черно-белые фотографии в деревянных рамках, стояли в ряд старинные венские стулья. Высоченные открытые шкафы, забитые под завязку незнакомыми книгами, устремлялись ввысь к потолку.

Я обошел комнату и начал рассматривать заинтересовавшие меня фотографии. На всех был запечатлен Рихтер на фоне достопримечательностей необъятного мира, но лет на тридцать моложе. Иногда веселый и довольный жизнью, а в основном серьезный и чем-то опечаленный.

С брезгливостью смахнув рукой толстый слой пыли с кресла, стоящего у древнего письменного стола, я опустился в него. Оно оказалось невероятно мягким и удобным. В таком можно хорошо выспаться, если чересчур задуматься.

Кроме различного хлама непонятного предназначения, в ящиках стола я ничего не обнаружил. Не смог открыть только один ящик. Он был заперт на ключ, защищая его содержимое от шаловливых ручек и ненасытных глаз таких любопытных, как я.

Беспокоить Рихтера по пустякам не хотелось, и я попытался собственными силами вскрыть неприступный замок. Сначала расправленной канцелярской скрепкой, затем ножницами и, в конце концов, пером от ручки. «Талант медвежатника» не проявился и не выскочил, как черт из табакерки. Результат остался прежним, то есть никаким.

Безумная идея зажглась в голове, словно яркая лампа галогенного прожектора мощностью в тысячу киловатт, и руки потянулись в карман. Там лежали ключи «незнакомки выходного дня» с веселым брелоком.