Химера

— Да, Силби говорил. Я же не отмахиваюсь от слов. Все есть, кроме это…

— Тогда это и вот это…

— Еще выбирай — не угадал, — пропел сатир и заржал на все заведение, привлекая внимание разносортных посетителей.

— Вы издеваетесь? Черт! Да я уже в третий раз…

Вулкан терпения взорвался и разбрасывал теперь перегретую лаву злобы наружу, заливая все вокруг.

— Цыц… Даже не думал! У меня по субботам один-единственный законный выходной от издевательств и унижений греховной плоти. Должен я хоть когда-то бездельничать…

Ничего не понял я из его бессмысленных слов, но эффект был потрясающий — я заткнулся.

— Шучу я… Шучу… И вообще, в чем меня винить? В том, что ты не туда тычешь? Что зазря горланишь и брызжешь слюной? — спокойно произнес он и уставился щелками крысиных глаз.

— Ладно, попробуем по-другому… Мясо есть? — сменил я тактику и положил закрытую папку на барную стойку.

— Есть мясо.

— Свежее?

— Свежее не бывает, недавно еще бегало, — продолжил истерически смеяться на публику сатир, закрывая лицо грязными руками.

— Я понял, что у вас отменное чувство юмора. Вам бы в цирке выступать… клоуном. Мне тогда мясо, какой-нибудь гарнир, кусок хлеба и стакан газированной воды. Вам все понятно?

— Обижаешь, — протянул «повелитель чебуреков».

Вскоре он выставил на стойку стеклянный стакан «Coca-Colа» с налитой в него шипящей мутно-бурой жидкостью. Чуть позже — тарелку с чебуреком, обильно посыпанным свежим, мелко накрошенным укропом.

— Не берут в цирк — наружностью, говорят, не подхожу. Не смешной. Веселиться никто не будет… Тухлыми яйцами и помидорами дети закидают, — добавил он с нотками грусти и вздохнул, выпуская очередную порцию перегара.

— Ну а вы что хотели?

— Разница для тебя имеется, чего я хотел? — с иронией спросил сатир, поправляя чалму.

— Верно… Нет разницы. Можно поинтересоваться, что это?

— Это? Если глобально, то райская пища, дарованная нам… Как его там кличут-то… Господом Богом. Если поближе к земле, то всего лишь твой заказ, над которым горбатились десятки человеков. Чтобы ты рык в своем чреве заткнул. Один скотинку выращивал, другой ее жизни лишал. Третий потрошил и на куски разделывал. Еще один пшеницу растил, а другой ее в муку молол… Думаю, ход мыслей ты понял. Если добавить конкретики и углубиться в суть, то заурядный чебурек. Продолжать?

— Вижу я, что это долбаный чебурек… — заорал я, раздирая глотку и багровея.

— Ну а зачем тогда бестолковые вопросы задаешь? Не жалеешь ни моего времени, ни своего, — произнес сатир, причем ни одна мышца на невозмутимом лице не дрогнула.

— Просто я хочу знать, почему передо мной сейчас именно он? Это не то, что я просил.

— А что не так? Все, как заказывал, и есть… Мясо — свежее не бывает, и как раз внутри чебурека спрятано. Тесто снаружи, ну и… — разведя руки в стороны, пропел бармен, — та-дам… гарнир из зелени. А, еще про воду забыл сказать… Но с ней тоже все отлично. Видишь, сколько пузырьков? Сам старался. Каждый по отдельности с любовью укладывал, чтобы такому уважаемому гостю, как ты, угодить. Я ведь всегда рад посетителям. Особенно пилигримам, ведь они так редко появляются.

— Разве? И как в вашу изумительную логику укроп вписывается?

— Опять двадцать пять… Так вроде принято сказывать? Хотя пофиг… Да замечательно вписывается. Укроп — листовой овощ. Гарнир предпочитают делать из овощей. Ну вот и ешь мясо с гарниром. Сам не знаешь, что хотел. И меня от дел отвлекаешь. Плати давай, я другого не продам. Устал от тебя.

— Ну, вы хоть тарелку поменяйте, там вон грязь на краях, — указывая пальцем на пятна непонятного происхождения, потребовал я.

— Ты же тарелку жрать не собираешься? Я, во всяком случае, рассчитываю…

— Нет! Похоже, что я могу это сделать?

— Откуда мне знать, я тебя в первый раз вижу… И глаза бешеные. Чего угодно ожидать можно. Того и гляди в глотку вцепишься, — стирая жирными пальцами с краев грязь, пробурчал под нос «властелин жирных пирожков». — Нудный ты… Все готово, забирай!

Слова у меня закончились. Я вытащил из кошелька купюру и протянул напыщенному хаму. Она тут же исчезла в его карманах. Теперь он с довольным видом протирал пивную кружку, смотря в упор на меня, и улыбался во все тридцать два зуба.

— А сдача?

— Что с ней?

— Нормально с ней все, только вы ее не дали. Там целых сто рублей.

— Ты еще, оказывается, и мещанин. Мелочный такой людишка. Скупой до безобразия. За ломаный грош родную мать удавишь. А кто, по-твоему, мне за нервные клетки должен заплатить?

— Дело не в мелочности, а в принципе!

— Вот теперь оно как обзывается. Отстаю от жизни, аутсайдером скоро сделаюсь, — с досадой произнес сатир и состроил удивленную гримасу.

Он бросил в расстройстве на прилавок мерзкое грязное полотенце. Затем встал в боксерскую стойку и завращал кулаками: — Ну, тогда словами тебе отвечу. У меня в принципе нет сдачи. Придется дубасить меня, чтобы ее забрать. Жалобную книгу дать? Или избираешь мне паяльником на лбу свое нытье выжечь, как изверг Хайрулла?

— Ахинея… Да ничего я не буду… Спасибо за великолепный обед, — язвительно произнес я, подкрепляя слова натянутой улыбкой.

Чтоб ты этими чебуреками подавился… Последнее я произнес не вслух, а про себя, к тому же почти шепотом.

— Слушай, не нравится — не хавай. Хамит еще. Иди вон в «McDonald» s» и уплетай там, сколько заберется в тебя… Хрю… Хрю… , - и снова в ушах зазвенел его дегенератский и одновременно пугающий смех.

Я попытался не обращать на это внимания и продолжил движение к столику, за которым стояла парочка бомжеватых мужчин. Не то чтобы они выглядели лучше, чем другие. Остальные места были заняты. Первый — седой старик, похожий на Деда Мороза. Только немытого, без мешка с подарками, без обмундирования и без Снегурочки. Да и великой целью осчастливить всех детей он тоже не грезил… Не его уровень… Второй был чуть помоложе и менее бородатый, но такой же грязный и неопрятный.

— Будь осторожней с желаниями, — добил меня словами бармен, словно выстрелом в голову. — Они иногда сбываются в самый неподходящий момент.

Что-то показалось странным в его фразе… Но вот что?

Я обернулся, но он уже не обращал на меня внимания. Да и вообще, судя по виду, забыл о моем существовании. Сатир увлекся теперь перекладыванием чебуреков из одного подноса в другой. При этом он усиленно шевелил губами, изобразив на лице неподдельное трудолюбие.

Гениальное времяпрепровождение… Плюс сто пятьсот…

Единственное, что я теперь знал точно, это то, что если в мире и существует кровавый ад Сатаны, то он должен обязательно выглядеть именно так. Как объятая пламенем кухня за спиной бармена в этом злачном заведении. С черной копотью. Зловонной гарью. С чугунными чанами булькающего масла, кипящего со времен начала бытия. В них обжаривают грешников на пару с чебуреками. После чего скармливают их самим же нечестивцам, погрязшим в агонии вечных мук. А сам бы продавец там тоже без работы не остался. И должность бы получил не последнюю.