Химера

— Вы художница? — как ни в чём не бывало задал вопрос Гидеон.

— Нет, у меня маленькая галерея. Я даю возможность молодым талантам показать себя, — скромно улыбнувшись, ответила Виолетт, а потом стрельнула в мужчину кокетливым взглядом. — У вас очень красивое имя. Я пару лет тому назад была проездом в Дрездене и не смогла не посетить их знаменитую на весь мир картинную галерею. Там висит полотно Антонелло де Мессина «Святой Себастьян», оно меня тогда очень впечатлило, вернее история этого святого, — девушка осмотрела сидящих людей и, увидев, что они все внимательно её слушают, продолжила, — Себастьян, так звали римского легионера. Он был личным телохранителем императора. Воин принял христианство и приобщал к этой религии других. Узнав это, император велел его казнить: привязать к столбу и пронзить стрелами. Мужчина выжил, но император его не пощадил и в итоге приказал забить камнями до смерти.

Пока Виолетт говорила, Брай не сводила взгляда с Гидеона, лицо мужчины потемнело, словно его накрыла тень воспоминаний. Девушка была готова отдать руку на отсечение, Ви ненароком поведала им историю смерти военачальника гаргулий.

Допив шампанское, она потянулась за сигаретами — горький ментоловый вкус, немного осадил поднявшуюся в душе горечь. Она не может и не хочет конкурировать с Всевышним. Мужчина верен ему, и никакая женщина, никакая страсть не сможет поколебать его убеждений.

Брай закусила губу, стараясь не выдать свои эмоции. Рука Этьена обняла её за плечи, и девушка уткнулась носом в мужское плечо, не замечая короткого «убийственного» взгляда серо-голубых глаз.

— Умна и красива! Я в восхищении! — рассмеялся искусствовед, Ви недовольно нахмурилась. — Увы, нам с Себом, придётся вас покинуть на пару минут, так и не дослушав столь увлекательной лекции из жития святых.

Гидеон молча встал, и мужчины направились к выходу. Брай, не отрываясь, смотрела им вслед, переживая, справится ли воин и сможет ли не выдать их.

Дождавшись, когда мужчины уйдут, Виолетт мигом пересела к подруге и затараторила:

— Хотя я и обижена, что ты мне ничего не рассказала, но так и быть я тебя прощу, если ты поведаешь мне все подробности!

— Какие подробности? Нет никаких подробностей!

— Милая, я с ним только пять минут разговаривала, а у меня уже трусики мокрые насквозь! Да он одним своим видом, подорвет устои любого женского монастыря! А ты, дорогая, на монашку никак не тянешь! Я теперь понимаю, почему ты отшила Матео… Признайся, ты уже тогда встречалась с Себастьяном?

— Мы не встре…

Но Виолетт, махнула рукой на слова Брай и с нетерпением продолжила:

— А у Себа нет, случайно, свободного друга? Желательно такого же сексуального! — девушка только закатила глаза, а Ви решительно дернула её за руку, буквально подпрыгивая от интереса. — Ну, не будь такой таинственной! Я тут умираю от любопытства! У него ВСЁ такое же впечатляющее?

— Ви, я не буду это с тобой обсуждать!

— Боже, неужели он настолько хорош?!

Брай уже собиралась ответить, но тут увидела вернувшегося Этьена, Гидеона нигде не было видно. Девушка надеялась, что воин ничего не натворил, хотя если бы он «додумался» превратится в гаргулью, то Этьен сейчас бы либо валялся где-то в обмороке, либо голосил на весь Булонский лес. Француз же выглядел скорей задумчивым, чем напуганным. Когда через пару минут Гидеон так и не появился, Брай пробралась сквозь толпу к другу, что в одиночестве пил возле бара.

— Что-то случилось? Где Себастьян?

— Курит на улице.

Девушка шокировано замерла, переваривая информацию. Этьен выпил очередной шот и внимательно посмотрел на неё. Паника мурашками прокатилась по позвоночнику.

— Да что, чёрт побери, произошло?

— Скажем так, мне чётко дали понять, что если я хотя бы ещё один раз тебя обниму, мне не поздоровится, — искусствовед, задумчиво покрутил в руках пустую стопку и, поставив её на стойку, закончил. — И что-то мне подсказывает, эта угроза не была простым бахвальством.

— Я не понимаю… — растеряно пробормотала Брай.

— Что тут непонятного? Себ ревнует тебя до одури, — улыбнулся мужчина.

— Ты ошибаешься! Может ты его не правильно понял? Он не очень хорошо говорит по-французски.

— Солнышко, я не знаю, как в Ирландии, но во Франции фраза «Я оторву тебе руки, если ты ещё хоть раз дотронешься до неё» трактуется весьма однозначно, — съязвил мужчина.

Брай прижала ладони к пылающим щекам

— Да он терпеть меня не может!

Этьен хмыкнул, насмешливо приподняв бровь.

— Тогда это самый оригинальный способ это показать!

Хьюз смущенно и неуверенно посмотрела в сторону выхода.

— Иди, поговори с ним, — посоветовал ей Этьен. — Да и не забудь ему сказать, что я гей, так что мои обнимания не несут для тебя никакой угрозы. Мои руки, знаешь ли, мне дороги! — проворчал мужчина.

Она как в тумане вышла на задний двор, мигом выхватив среди отдыхающей публики Гидеона. Он стоял у старой акации, уставившись невидящим взглядом в пустоту перед собой, кончик сигареты тлел между жестко сжатых губ. Поравнявшись с ним, Брай негромко сказала:

— У меня есть две новости, — когда военачальник гаргулий так и не отреагировал, девушка подошла к нему вплотную и, нежно взяв его лицо в свои ладони, заставила посмотреть на себя. Он выглядел растерянным. — Первая: Этьен гей. Ему нравятся парни. Это мне надо ревновать. А вторая: курение, вроде как, считается грехом.

Его губы дрогнули в подобии улыбки, Гидеон смял окурок, щелчком запуская его в ближайшие кусты, и процитировал:

— Всё мне позволительно, но не всё полезно; всё мне позволительно, но ничто не должно обладать мною. Первое послание к Коринфянам, глава шесть, стих двенадцать.

Мужчина накрыл её руки своими и уткнулся лбом ей в лоб. Она провела большим пальцем по его губам, почувствовала, как у воина перехватило дыхание от этой ласки.

— Брай, не надо! Ты же знаешь, что нам нельзя…

Она закусила губу, смаргивая выступившие слёзы, и кивнула головой. Попыталась пошутить:

— Ты назвал меня по имени! Ни это ли божественное чудо?

— Не богохульствуй, женщина! — беззлобно прорычал воин.

— Прости, я не хотела… — Брай отвернулась, пытаясь взять себя в руки и не разреветься.

Гидеон погладил её по щеке, запустив пальцы в волосы, повернул её лицом к себе. Долго изучал взглядом, после чего тихо проговорил:

— Ты моё испытание! … Моё искушение! … Мой грех! … Ты погубишь меня! … Уже погубила! … — и, чуть наклонившись, прикоснулся к её губам мягким, ласкающим поцелуем.

Это было прощание.

Брай положила руку ему на грудь, чувствуя, как сильно бьётся мужское сердце под её ладонью. Гидеон обнял её, а она, прикрыв глаза, впитывала его запах и тепло, молясь, чтобы время остановилось, и беззвучно проговорила: