Химическая свадьба

— По эмоциональной реакции госпожи Зарецкой вы могли сделать вывод, что ответ на ваш вопрос отрицательный, — усмехнулся Каркаров. — Я же, в отличие от неё, сейчас уже не могу дать однозначного ответа на этот вопрос, — добавил он и сделал театральную паузу, заставляя три пары глаз, не мигая, смотреть на себя. — Сам по себе огонь не Светлый и не Тёмный. Само разделение магии на Тёмную и Светлую — очень условно.

— Ну, как же, чего тут условного? — удивилась Тори. — Если заклинанием можно убить, или причинить боль живому существу, или заставить его делать что-то против его воли, значит, заклинание Тёмное.

— Ой ли? — вскинул брови Каркаров. — А если вы, проходя мимо костра, станете мишенью для моего Ступефая, потеряете равновесие и рухнете в огонь?

— Э-э-эм… Я очень расстроюсь, — растерянно ответила Тори, вызвав хихиканье подруги.

— Что же касается принуждения к действиям против воли — казалось бы, безобидная Таранталлегра может довести человека, например, со слабым сердцем, до крайне неприятного исхода, — продолжил Каркаров. — А если вы примените Империо, чтобы заставить потенциального самоубийцу отойти от края пропасти?

— То есть, вы утверждаете, что нет Тёмных заклинаний, а есть Тёмные волшебники? — испытующе уставилась на него Хоуп. — Те, кто убивает, причиняет боль и заставляет других действовать против воли себе во вред?

— Отнюдь, — покачал головой он. — Расспросите Иванну, Елизавету или же профессора Снейпа о вивисекции и подобных научных экспериментах. Можно долго заниматься диалектикой, но так и не решить — что такое хорошо и что такое плохо, ибо, что хорошо одному — зло для другого. Свет и Тьма просто два разных полюса конфликта интересов. …Но, по-моему, мы ударились в скучные философские дебри, — решительно свернул тему Каркаров. — Я вам завтра составлю список справочной литературы по пиропластике, почитайте на досуге, коль скоро у вас такого предмета нет в программе.

— Похоже, различие систем образования сегодня, действительно, тема вечера!

Заслышав у себя за спиной раздражённый голос как всегда незаметно подкравшегося Снейпа, девицы вздрогнули.

— Угомонись, Северус, я не проповедую им никакой идеологии, просто отвечаю на вопросы, — отмахнулся Каркаров.

***

Провожая Раувольфию, Иванна успела заглянуть в палаточный городок и обнаружить Горана всё так же спящим в гамаке. Пять пивных бутылок, живописно сваленных в кучку неподалёку от гамака, свидетельствовали о том, что Горан смог не только освободиться, но и восстановить душевное равновесие. Оставив Раувольфию на кухне, Иванна отправилась изучать, чем заняты гости.

Картёжники на веранде явно не терялись в отношении оставшегося под их присмотром бочонка. Их эмоционально-интеллектуальное состояние ярко характеризовалось тем, что играли они в настоящий момент в «дурака» на желание, параллельно напевая одновременно приблизительно три разные песни. Позавидовав молодёжи, Иванна быстро нацедила себе бокал вина, почти залпом осушила его и продолжила разведку.

Яблонская, по словам относительно трезвой Евы, отправилась спать; Иванна мысленно пожелала ей спокойной ночи и поинтересовалась, не видел ли кто её родителей. Родители, сообщила всё та же Ева, вместе с Хайдарагой, «блондинчиком» и «японцами» в настоящий момент ушли в дом, обсуждая холодное оружие.

Сразу сообразив, что отец повёл гостей хвастаться своей коллекцией, Иванна отправилась в примыкающую к отцовскому кабинету «галерею», на стенах которой были развешаны многочисленные колюще-режуще-рубящие орудия убийств практически всех времён и народов, являющиеся предметом нескончаемой гордости Мирослава. В частности, у него имелась небольшая коллекция японского оружия: помимо сугубо коллекционной, очень древней и ценной катаны, принадлежавшей Ёсицунэ, которую ему презентовал японский коллега, в наличии были не имеющие исторической ценности боевые катаны, вакидзаси, танто и даже одна нагината, владению которой Мирослав одно время пытался обучить дочь. Дочь, с трудом удержав нагинату в руках, решительно заявила, что махать этой здоровой оглоблей не намерена, чем на короткое время страшно расстроила родителя.

Топот, лязг металла и воинственные выкрики, становящиеся громче по мере приближения Иванны к дверям зала, свидетельствовали о том, что экскурсия имела большой успех у гостей. Когда она оказалась в зале, поединок как раз завершился. Порядком взмыленные, но чрезвычайно довольные Мирослав и Дайсукэ, который выглядел на фоне первого просто ребёнком, торжественно отсалютовали друг другу катанами под аплодисменты Елизаветы, Хайдараги, Анны и Малфоя и, отложив оружие, разошлись приводить себя в порядок.

— Нет, ты гляди, этот чёрт узкоглазый меня загонял! — радостно хохотал Мирослав. — Слышь, демон… а, как там… акума, ты молодец! Анка, переведи ему! Хороший у тебя мужик, одобряю! Толковый!

Анна, раздуваясь от гордости, переводила супругу мирославовы восторги, политкорректно опуская некоторые его речевые обороты. Дайсукэ польщённо поклонился, после чего разразился длинной вопросительной речью в адрес Рюцэусэ-сана. Анна, с трудом сдерживая смех, спросила у Малфоя, не окажет ли он её супругу честь и не согласится ли на короткий дружеский поединок на катанах, либо же на любом другом оружии, которое он сам изволит выбрать. Рюцэ-сан гордо вскинул голову и любезно осведомился у Мирослава, не найдётся ли пара рапир или любых других шпаг. Мирослав охотно нашёл две рапиры, выдал их «дуэлянтам» и, пока те готовились, отнёс на место катаны, параллельно начав болеть за Дайсукэ, в очередной раз восхитившись звучанием его имени.

Со стороны лестницы раздался голос зовущей Иванну Раувольфии, так что она с сожалением была вынуждена покинуть поле боя. Сделав круг через веранду и приложившись к бочонку, она вернулась в кухню, где по просьбе Раувольфии нашла подходящий чайник, показала шкафчик со специями и спросила, что за чай она собирается приготовить. Раувольфия, ставя воду на огонь, сообщила, что чай будет «на утро», Иванна выразила горячее одобрение такой инициативе и более внимательно стала следить за её действиями, запоминая и даже записывая отдельные моменты на будущее.

Залив кипятком свой сбор и накрыв чайник стёганой грелкой, Раувольфия поставила его в духовку печи (чтобы раньше времени никто не нашёл и не выпил) и объявила, что к утру всё будет готово, после чего с чувством выполненного долга предложила вернуться на берег. Иванна, в которой теплилась слабая надежда увидеть финал поединка Малфоя и Дайсукэ, сказала, что догонит, и побежала наверх. Надежда, впрочем, не оправдалась — в оружейной комнате уже никого не было, так что она вернулась на веранду, где узнала, что Елизавета ушла спать, чтобы утром встать пораньше и приготовить похмельный завтрак, Мирослав повёл «японцев» на берег, а «блондинчик» пошёл гулять по саду. Насторожившись, Иванна побежала в сад. С одной стороны, Малфой действительно мог просто пойти прогуляться, с другой же — мало ли что…

Ночной сад как всегда жил своей таинственной жизнью, полный стрекотания сверчков, соловьиных трелей, совиного уханья и едва различимого ухом писка охотящихся летучих мышей. Мимо проскользнул кто-то из кошаков, почти неощутимо задев хвостом иваннину штанину, и бесшумно нырнул в высокую траву, вспугнув несколько светлячков. Улыбнувшись самой себе, Иванна свернула с тропинки и окружным путём неспешно пошла к беседке, любуясь садом; ей действительно стало плевать: затевает Малфой что-либо или нет. Единственное, что её на настоящий момент печалило, так это слишком тёплый воздух и никак не начинающийся дождь — тучки на небе сгущались, но до сих пор не могли закрыть луну и звёзды. Впрочем, изредка стреляющая в левом виске ломота ясно указывала на то, что погода меняется, так что Иванна не теряла надежды.