Химическая свадьба
Шрифт:
Дайсукэ грациозно поднялся с козетки и прошествовал к группе спорщиков. Анна что-то сказала ему, на что он разразился весёлым смехом, после чего что-то быстро залопотал, обращаясь явно к Малфою, завершив свою речь быстрым поклоном и широкой улыбкой. Выслушав супруга, Анна сложилась пополам от смеха, едва не соскользнув с подлокотника на колени Малфою.
— Люц, Дайсукэ сказал, что твоё заблуждение — весьма распространено и вполне простительно для западного человека, но, тем не менее — это заблуждение, — перевела она, отсмеявшись. — Впрочем, он сам готов был бы издалека принять тебя за женщину, если бы не твой рост и ширина плеч, Люциус.
— Рюцэ-сан, — повторил за супругой Дайсукэ, ещё раз вежливо поклонившись.
Комментарий к Глава 64
Десу (яп.) — отглагольная связка
Говоря на отличных от японского языках, Анна употребляет эту связку в порядке самоиронии.
========== Глава 65 ==========
23 — 24 июня 1994 г.,
Усадьба Мачкевичей.
Казалось, этот день никогда не кончится — даже солнце словно зацепилось за ветви деревьев пролеска на том берегу реки и никак не могло оставить небосвод, кутаясь в сгущающиеся тучки, смутно угрожающие пролиться дождём.
На веранду осторожно выплыла Елизавета в сопровождении племянницы — они левитировали сервировочный стол с разнообразными яствами, следом шёл Степан с двумя огромными чайниками зелёного жасминового чая какого-то особо редкого сорта, прямиком с выставки. Стол торжественно установили посреди веранды, что вызвало в рядах гостей определённое оживление. Евгения профилактически поинтересовалась у ставшего следующей жертвой василисиной ученицы Сквисгаара, не мешает ли ему её ребёнок. Поглощённый азартной игрой молодой человек невнятно ответил, что вообще ничего не замечает: ему как раз начала идти карта, и окружающая действительность через то слегка поблёкла. Успокоенная Евгения вместе с мужем заняла перемещённую из сада деревянную лавку, для комфорта снабжённую множеством подушек. Елизавета, внимательно проверив наличие наполненных ёмкостей с вином и восполнив недостачу при обнаружении таковой, подошла к перилам веранды в том месте, где она граничила с павильоном, и поинтересовалась у супруга, долго ли он намерен морить всех голодом. Мирослав для порядка укорил супругу в излишней торопливости, но готовность мяса признал и велел всем обзавестись тарелками, после чего они с Хайдарагой, чрезвычайно веселясь, занялись прицельным левитированием порций запечённого на решётках или шампурах мяса согласно личным предпочтениям гостей.
— Итак, я полагаю, уже можно начать официальную часть вечера? — убедившись, что у всех всё есть, взял слово Каркаров, моментально притягивая всеобщее внимание, в поле которого невольно оказалась и Иванна, ощутившая мгновенное желание оказаться где-нибудь в укромном уголке и, желательно, подальше.
Прекрасно зная, что последует за этим высказыванием, она трагически вздохнула, глубоко сожалея о том, что не сообразила заранее запретить ему произносить тематические торжественные речи.
— Может, не надо, а? — безо всякой надежды спросила она, поднимая на него взгляд, способный разжалобить и каменную статую.
— Надо, Ива, надо. Всего один тост, потерпи, — решительно возразил Каркаров, после чего обратился к аудитории: — …Думаю, что не буду далёк от истины, когда скажу, что все присутствующие и без лишних напоминаний знают, каким, без преувеличения, поразительным человеком является хозяйка нынешнего вечера… — проникновенно начал он.
— Угу, та ещё паразитка, — пробормотала Иванна, вызвав серию одобрительных кивков со стороны Яблонской и хихиканье товарищей. — Кстати, давай по-английски, здесь не только Северус русского не знает, — напомнила она.
Каркаров признал неправоту, извинился перед аудиторией и начал речь заново на общепонятном языке.
— Совершенно потрясающее чувство самоиронии сочетается в ней с невероятной скромностью, — продолжил он, кладя ладонь на плечо героине своей хвалебной речи. — С этими качествами, впрочем, прекрасно сочетается её живой ум, помноженный на природную женскую мудрость и мощнейшую интуицию…
— Игорь, будет тебе, все и так в курсе, с кем имеют дело. Давай ты мне потом это всё в частном порядке выскажешь?
Обещаю слушать очень внимательно! — взмолилась Иванна, чувствуя, что у неё начинают гореть уши. — Людям это всё неинтересно, они есть хотят!— Неправда! — выразил протест Мирослав. — Мне, как отцу, очень приятно слышать, когда хвалят моего ребёнка! Правда же, Лиза?
— Да-да, это вопрос нашей родительской гордости, — поддержала супруга Елизавета с наиехиднейшей улыбкой, за что удостоилась испепеляющего взгляда со стороны дочери.
— …а главное — и это хочется отметить особо — при всём этом Иванна остаётся всегда готовым поддержать друзей человеком, которому абсолютно несвойственен снобизм, — охотно продолжил Каркаров. — Человеком чрезвычайно добрым, понимающим и терпеливым…
Полностью опровергая последние слова, Иванна демонстративно зевнула и устремила на оратора исполненный немого укора взгляд, безмолвно настаивая на завершении тоста.
— …За время моего пребывания на должности директора Дурмштранга, наш институт дал обществу нескольких подающих большие надежды учёных (это не упоминая политиков, спортсменов и прочих полезных личностей), но я со всей ответственностью могу заявить, что личной дружбой именно с Иванной я горжусь особо, — Каркаров, как она и предполагала, чем дальше, тем больше входил во вкус, и хвалебная речь, похоже, рисковала затянуться надолго. — Её самоотверженная преданность науке не может не восхищать, хотя для меня восхищение имеет оттенок грусти — все мои предложения руки и сердца натыкаются на нерушимую стену этой, безусловно, достойной уважения преданности…
— Игорь, я тебя тоже очень люблю, но ты сейчас у меня если не на Аваду, то на Круциатус точно нарвёшься! — угрожающе пообещала Иванна, отчаянно надеясь не покраснеть окончательно. — Нашёл время! Водка стынет, мясо греется.
— Вот, в этом — вся она, — патетически завил Каркаров. — Ладно, Ива, твоё желание — закон, потому на этой торжественной ноте я предлагаю тост за тебя, единственную и неповторимую, и, уверен, все меня поддержат!
Под бурные аплодисменты и одобрительный свист, которые изобразили Янко и Адя, Иванна быстро обежала всех гостей, чтобы с каждым торжественно чокнуться, после чего вернулась в кресло. Поймав за рукав Каркарова, она привлекла его к себе и страшным шёпотом пригрозила, что если он вздумает продолжить толкать речи, она сделает с ним что-нибудь очень нехорошее, что именно — пока не решила, но что-нибудь придумает. Тот ответил, что постарается не поддаться любопытству выяснить, как далеко может зайти её изобретательность. Укоризненно покачав головой и отпустив его, Иванна обратилась к широкой общественности:
— Не вздумайте никто брать дурной пример вот с этого, — категорически порекомендовала она, для надёжности указав пальцем — с кого именно.
— Радуйся, что мама решила не чтить тебя своим посещением, — развеселилась Адя. — А то сейчас выслушивала бы про умную девочку Ивочку.
— Типун тебе на язык, — замахала на неё Иванна. — Кстати, не стой над душой, садись уже, — велела она Каркарову, сдвигаясь влево с расчётом отгородиться им от Малфоя; вроде бы, инцидент был исчерпан, и Иванна вспоминала всё с долей юмора, но порой она всё же ловила себя на желании послать в его светлость какое-нибудь пакостное проклятие. — Места полно.
К её облегчению, никто из гостей не проявил желания фонтанировать речами и не выразил недовольства её запретом, так что Иванна вздохнула с облегчением, решив, что вечер, вероятно, ещё не загублен.
К сожалению, присутствие Малфоя накладывало определённые ограничения на выбор тем для разговора, однако пока что никто от этого не страдал, так как предметом обсуждения — с подачи самого Малфоя — был выбран супруг Анны. Малфой, невзирая на все совершенно логичные и правдоподобные доводы, решительно отказывался верить, что не является субъектом розыгрыша. Адя, выбирая разные формулировки, несколько раз пыталась уверить его, что Анна просто никак не могла знать заранее о его, Малфоя, присутствии на приёме, потому никак не могла спланировать ничего такого, однако он, должно быть, находился так глубоко под впечатлением от вида супругов Тсучия в концертных костюмах, что упорно отказывался признавать очевидное.