Химическая свадьба

Перед своим Днём рождения Иванна предупредила Янко, что ничего праздновать категорически не будет и вообще исчезнет на несколько дней из Праги. Она уехала в Белград и, поручив родителям миссию связи с общественностью, замуровалась на втором этаже лаборатории со стопкой детских книжек — так она решила скрыться от внимания, которое сейчас ничего, кроме усталости, не принесло бы. День прошёл в такой нервотрёпке, что Иванна по итогам не уставала восхищаться своей предусмотрительностью. С утра начав дёргаться на каждый звук, она не сразу поняла, что ждёт какой угодно весточки от Каркарова — даже не поздравления, просто знака, мол, всё хорошо, не беспокойся. При этом, разумом она совершенно чётко понимала, что никаких знаков посылать ей нельзя, ибо это вопиюще бессмысленное и глупое нарушение конспирации, и смертельно боялась, что он всё-таки наплюёт на безопасность, и злилась на себя за то, что всё-таки в глубине души этого желает. В общем, это был с избытком насыщенный эмоциями день, к концу которого Иванна вымоталась до полусмерти.

Осень всегда была её любимым временем года, но нынешнюю она уже готова была возненавидеть. Приходилось постоянно чего-то ждать, но чего именно — всё никак не прояснялось, потому она ждала всего разом: что Волдеморт в голос заявит о себе, что британское Минмагии признает проблему, возьмётся комплексно её решить и быстро решит, что Снейп с чистой совестью распрощается с Дамблдором и заживёт спокойной жизнью, что Каркарову не нужно будет больше скрываться, он вернётся, и сама Иванна в конце концов уже заживёт спокойной жизнью. Ждать всего разом было убийственно сложно.

Профессиональные изыскания отвлекали и развлекали, но как-то неравномерно. Самой большой «сенсацией» за последнее время стало открытие очередного недокументированного свойства консервирующего зелья. В середине ноября Иванну позвали в виварий, где главный смотритель с очень загадочным выражением лица предъявил ей трупик саламандры. На резонное иваннино непонимание — какое ей дело до дохлого земноводного? — смотритель пояснил, что это не какое-то там земноводное, а один из трансфигурированных хомяков, после чего несколько минут наслаждался обалдевшим выражением лица собеседницы. Собрав, наконец, мысли, Иванна распорядилась вскрыть тушку — интересно было узнать, как трансфигурация влияет на внутренние органы, а после изучения заштопать как было и наблюдать посмертные изменения организма, взаимодействовавшего с её консервантом. Также она велела продолжать наблюдение за остальными животными и тщательно фиксировать все кажущиеся наблюдателям интересными аспекты поведения и жизнедеятельности. На продолжительность жизни, вероятно, консервант не влиял никак — трансфигурированный хомяк вполне мог умереть от старости естественной смертью, разве что стресс от пребывания в непривычном теле мог её приблизить.

В целом, даже казус с хомяком не сильно разбавил однообразные осенние дни. Переписка со Снейпом порой грозила довести до белого каления — даже на отвлечённые темы он общался как будто через силу, а на всё, что хоть отдалённо было связано с Тёмным лордом, следовала ледяная реакция. От Смитов поступали всё более душераздирающие описания хогвартских страстей, но любые попытки обсудить это со Снейпом натыкались на стену безмолвия. Порядки, пока что исподволь насаждаемые в школе Британским Минмагии, всерьёз заставляли предполагать, что Пожиратели уже проникли в Министерство, и что Долорес Амбридж если не одна из них, то одна из их приспешников — наверняка, но Снейп единственный раз чётко дал понять, что с Тёмным лордом она не связана, и тему закрыл наглухо.

В Дурмштранге, напротив, дела шли привычным порядком. Иванна так и не нашла сил наведаться туда, все нужные вещи из своих комнат добывая посредством Ярославы, но по рассказам последней и письмам Василисы была в курсе дел. Если Ярослава просто с тщательно скрываемым одобрением отзывалась об административных талантах Сальватьерры, то Василиса, не мудрствуя лукаво, жаловалась на скуку: без Иванниных факультативов и Федоры, которая, выпустившись, куда-то благополучно исчезла, учебный процесс стал донельзя нудным.

Зима пришла в сопровождении холода, промозглости и тотального уныния. У Иванны так часто случались приступы паршивого настроения, что она старалась реже мозолить глаза близким людям. С паршивым настроением вообще творился какой-то дурной замкнутый круг: осознание, что никаких особых предпосылок для усиления уныния нет, магический мир по-прежнему находится в состоянии вялотекущего ожидания неизвестно чего, только усугубляло депрессию. Испортившийся сон аналогично не прибавлял оптимизма; ничего конкретного ей не снилось, но тяжёлая бессвязная муть выматывала сильнее иных сюжетных кошмаров.

Перед Новым годом неожиданно прибыли совы от Смитов и Василисы, в которых авторы так дружно напрашивались в гости на зимние каникулы, что Иванна заподозрила заговор, однако отказывать им не стала.

Рождественское и новогоднее празднования у Мачкевичей прошли в совершенно привычном духе. Угощения, родственники, соседи, гости, кошки, зимние увеселения, фейерверки — Иванна с лёгкостью затерялась в этой суете и смогла избежать насыщенного общения. Снегу навалило более чем достаточно, так что Мирослав очень жалел об отсутствии собачьих упряжек, гонки на которых были бы в самый раз.

Зимние каникулы Дурмштранга и Хогвартса частично перекрывались, так что уже третьего января Смиты и Василиса прибыли в пражскую штаб-квартиру, где сразу стало довольно тесно.

— Ну, у вас там всё совсем весело? Неужели режим строже, чем в Дурмштранге стал?.. Если нужно — свистите, ещё плед принесу, — Янко завернулся в свой плед и угнездился в кресле.

— Пока вроде тепло, — отрапортовала устроившаяся в одном кресле с Хоуп Тори, увлечённо наблюдая за клубами пара изо рта.

— А насчёт строгости режимов сказать сложно, — подхватила её соседка. — У нас режим скорее абсурдный, чем строгий.

— В прессе ничего подозрительного? — задала животрепещущий вопрос Иванна, сосредоточенно помешивая половником в котле, водружённом в центр стола.

Они ужинали глинтвейном на заснеженной крыше с видом на город. Был полный штиль, и ничто не мешало мелким снежинкам медленно падать с тёмного неба.

Смиты дружно замотали головами, отвечая на вопрос Иванны.

— А Федора давно на связь не выходила? — спросила Василиса; на неё кресел не хватило, так что она примостилась на широком кухонном подоконнике.

— Мне от неё последняя открытка в начале декабря пришла, — припомнила Иванна. — Из Испании.

— Ну, мне так же, — кивнула Василиса.

— Какую бы вам культурную программу предложить? — размышляла Адя, вперив взгляд в панораму крыш, словно рассчитывая найти там подсказку. — Тут сейчас с массовыми развлечениями негусто. Мне ничего, кроме наших лабораторий, в голову не приходит. Хотя, я собиралась Иву на конгресс в Лондон отправить…

— Опять? — возмутилась Иванна, для убедительности громыхнув половником о стенку котла. — Да сколько можно!

— Там анонсированы интересные доклады, я тоже поеду!

— У нас пять дней свободно, мы и лаборатории с удовольствием посетим, и конгресс! — с жаром уверила Хоуп.

— Барышни, давайте уже глинтвейн разольём, остынет же! — призвал Янко.

…Большой зал Меркьюри холла был забит практически полностью. И участников, и прессы, и слушателей не в пример летнему конгрессу. В этот раз Иванна увидела гораздо больше знакомых лиц, в числе которых был всё-таки появившийся на конгрессе Снейп, весьма туманно ответивший в последнем письме о возможности своего присутствия, и василисины родители, увидеть которых на зелейщицком мероприятии в обоих экземплярах было действительно неожиданно.