Хирургическое вмешательство

Ксе, скрестив ноги, сидел на полу, застланном выцветшим пыльным ковром. На оклеенных дешевенькими советскими обоями стенах тут и там виднелись дыры от забитых гвоздей и кое-где сами гвозди. Лья почти все вывез, готовясь в ремонту, а ковер, похоже, определил в мусор. С потолка свисала лампочка на голом проводе.

– Жень, - несчастным голосом говорил шаман, - ты придурок.

– Придурок, - тот безропотно разводил руками.

– Ты псих малолетний.

– Псих малолетний, - соглашался Жень.

– Мальчик-блондинка.

Бог поперхнулся, а потом угол его рта пополз кверху:

– Ксе, ты что, обиделся?

Шаман зажмурился и со свистом втянул воздух сквозь зубы. Ему, конечно, было на что обидеться, но чувство это Ксе находил глупым и бессмысленным. Только досадно малость да во рту горьковато: так бывает, когда случайно прожуешь с ложкой супа горошину черного перца. Припрятав улыбку подальше, он закатил глаза и вопросил с интонациями вселенской обиды:

– Зачем?! Зачем ты меня пугал? Что я тебе плохого сделал? М-мать моя богиня… у меня чуть крыша не съехала.

Жень отлепился от косяка отсутствующей двери, прошел в комнату и уселся на полу напротив Ксе. Лицо его было грустным и виноватым; шаман с изумлением понял, что божонок принял его слова за чистую монету.

– Я не пугал, - сказал тот, уставившись на узор ковра. – То есть не тебя. То есть, ну… Ксе, прости меня, пожалуйста. Я больше не буду. То есть пугать тебя не буду. То есть… блин.

Шаман чуть не рассмеялся: насупленный сопящий Жень был дитё-дитём. Ксе собрался было сказать что-нибудь глубокомысленное вроде «угу» или «ну да» и потрепать пацаненка по голове, но упустил момент, а Жень истолковал его молчание по-своему.

– Ксе… - светлые брови беспомощно поднялись, бог закусил губу. – Ну меня правда это достало.

Ксе озадаченно поднял глаза:

– Что?

– Что я… что ты… - Жень отвел лицо и сделал это зря: Ксе заметил, как у него алеют уши. – Что я психанул как девчонка, сначала, когда ты меня нашел только. Потом в Александровском чуть сознание не потерял. Как будто меня, блин, соплей перешибить можно…

А потом голубые глаза-прицелы обожгли взгляд Ксе, и мальчишка тихо, очень серьезно закончил:

– Я бог. Это я защищать должен. А не меня.

…Вполоборота, засунув руки в карманы, стоял у подъезда бесцветный мужчина в черном пальто.

В десяти шагах от него замер Жень; пара мечей в его руках сияла режущим белым светом.

– Евгений Александрович, - тускло сказал адепт, не поднимая глаз, - ну зачем вы так, в самом деле. Давайте решим вопрос по-хорошему.

Ксе смотрел на них, задыхаясь, как от быстрого бега; он не пытался погрузиться в стихию, перед ним была только одна антропогенная сущность, но накал энергии Женя достигал такой силы, что даже молодое сердце Ксе сбивалось с ритма, захлестнутое животным, не поддающимся контролю разума ужасом.

К несчастью, жрецу страшно не было.

– Излагай, - выплюнул Жень, - с-сука.

Адепт сдержанно вздохнул.

– Мы согласны, что имело место крайне неудачное решение. Мы соболезнуем и скорбим вместе с вами, Евгений Александрович, поверьте. Это хуже, чем преступление – это ошибка. Мы не повторим ошибки.

Жень улыбнулся: улыбка сверкнула третьим мечом.

Ксе привалился к кирпичной стене дома. Голова кружилась, мелькали перед глазами необлетевшие, зеленые еще кроны, и казалось, что с двух сторон заходят люди в камуфляже… у Ксе начинались галлюцинации от перенапряжения нервов и соответствующих им в тонком теле энергопроводящих структур, главного контактерского органа. «Так ведь и спалить себя можно…», - пришло на ум и отнюдь не принесло радости.

– Вам стоит только выразить желание, - вкрадчиво сказал жрец, - и люди, ответственные за принятие этого решения, будут наказаны. Меру наказания вы изберете сами, Евгений Александрович.

– Хочу, чтоб вы все сдохли, - немедленно предложил бог.

Адепт развел руками с видом безнадежной покорности.

– Это нельзя назвать взвешенным решением, но мы – ваши слуги и находимся в вашей воле…

– Вот прямо щас и в муках, - ощерился Жень. – Ась?

– Прямо сейчас, - мягко сказал адепт, - к сожалению, не получится.

– Почему?

– Есть такая процедура – инаугурация…

– А зачем ты говорил, что убьешь их? – укоризненно спросил Ксе.

– Я передумал, - просто ответил Жень.

«Экая непосредственность», - мысленно фыркнул шаман и покачал головой. Жень нахмурился, в задумчивости расчесал пятерней непослушные волосы и объяснил:

– Во дворе никого не было, но люди из окон смотрели. И дети смотрели. Я подумал: я ведь, когда вырасту, их всех защищать буду, а теперь чего? Мне только нож нужен, а поубивать гадов я еще успею.

Ксе прикрыл глаза.

– Жень, - сказал он, - как они нас нашли?

– Не знаю. – Божонок глянул в сторону, высматривая что-то в окне, которое без занавесей казалось нагим и иззябшим. За стеклом, над облупленным подоконником, белели столь же облупленные прутья крашеной решетки. Вид из непривычно близкого к земле окна открывался мирный и какой-то колыбельный: куст, детская площадка, пустой сквер. Ксе не знал, отчего ему так спокойно - «песня жизни» ли вовлекала шамана в свои созвучия, или Матьземля, довольная тем, как выполняется ее просьба, следила, чтобы никто не причинил им вреда. Возможно, всего лишь верная интуиция сообщала, что здесь и сейчас они в безопасности…

И это само по себе было странно.

– Дедушка сказал, они по слепку тонкого тела ищут, - вслух размышлял Жень, - а они и раньше искали, я от них смывался как нефиг делать. Может, это ментаврихи просекли? Но они же не жрицы и вообще не слышали, что мы говорим… Лья говорил, что дедушку опознать легко. Может, Лью самого опознали и по его ключевым точкам посты выставили?

Ксе разглядывал пятки своих носков.

– Жень, нас же ночью нашли, когда мы у Санда были, - вполголоса заметил он, когда божонок умолк. – Забыл, что ли? Лья тут ни при чём… С тех-то пор могли вообще слежку не снимать. Мне другое удивительно.

– Что? – Жень заморгал.

– Я еще могу понять, почему утром на захват пошли одни неофиты с ОМОНом, - шаман ссутулился. – Но вот ты, как бог войны, представь: у них уже пять жертв, они знают, что опасность реальная, что могут и готовы убивать. И посылают тех же неофитов с единственным полным адептом. Ну по логике же вещей надо было посылать сразу серьезную силу, чтобы все закончить.

Жень засмеялся.

– Блин, Ксе, ты что думаешь, у жреца посвящение – как пояс у каратиста? Они ж чем старше, тем жирнее. У иерархов настоящая власть будет, если меня в кумирню запрут. А пока что мне любого верховного кабана прирезать проще, чем блатную моль в подворотне…