Хирургическое вмешательство

Глас интуиции обнадеживал: сегодня клиентов ждать не стоило. На работу Даниль ходил затем же, зачем иные студенты ходят в читальные залы библиотек: страдая хронической ленью, аспирант пытался заставить себя делать хоть что-то. Помогало слабо, потому что рабочий компьютер Даниля был подключен к Сети, но все же диссертация строчка за строчкой подвигалась вперед.

Сергиевский включил обе машины, устроился в кресле, стукнулся в «аську» к секретарше и попросил кофе, выпил кофе, разглядывая потолок, покурил, несмотря на запрет курить в помещении, и еще немного посидел просто так. Настроение неуклонно улучшалось – день наконец-то обещал пройти спокойно. Заняться Даниль намеревался отчетом о поездке под Тверь в двух вариантах, для обоих Ла-Ла, и думал, о чем следует умолчать. Спустя некоторое время пришла еще одна оптимистичная мысль: а ведь Лаунхоффер может и не устроить разноса, потому что аспирант имеет полное право спросить, чего Эрик Юрьевич добивался, посылая за кем-то Охотника.

«И за кем, собственно, он его посылал», - мысленно закончил Даниль, стуча по клавишам.

Это тоже был вопрос вопросов.

Когда зазвонил мобильник, он даже не удивился: безотчетной тревоги, предшествующей плохой новости, он не чувствовал, мало ли кто мог звонить – приятель ли, приятельница… Даниль только вяло скривился, увидав на экране имя Аннаэр.

– Извини, что отвлекаю, - глуховато сказала она. – Можно?

– Да я особо не занят, - честно ответил Сергиевский.

– Я хотела у тебя спросить кое-что. Проконсультироваться.

– А-а… - смутно удивился Даниль. – Пожалуйста. Чем смогу.

– Ты сейчас на работе? Можно, я заскочу?

– Конечно. Только в дверь войди, а то мало ли кто ввалится вдруг.

– Ладно.

Спустя пару минут он заново проникся уважением к Мрачной Девочке, которая умела навести страху на кого угодно. Распахнувший дверь Ника пробурчал не обычное свое «тебя тут девка хочет», а почтительно-настороженное «к тебе тут по делу пришли».

– Привет, - весело сказал Сергиевский, поднимаясь из-за стола. – Чем обязан?

Эрдманн потупилась.

– Да ты садись, - улыбнулся Даниль. – Хочешь, кофе принесут?

– Нет, спасибо, не надо. – Мрачная Девочка села и оправила юбку. Выглядела она скованной и какой-то виноватой, Даниль удивился и со все большим нетерпением ждал, когда она перейдет к делу. Аня оглядела скромный кабинет, прищурилась, рассматривая что-то в окне, и вздохнула.

– Ань, ты…

– Извини, - снова сказала она. – Я подумала, что ты это можешь знать лучше меня, в конце концов, проблема с сансарой связана.

«Опаньки», - подумал Даниль; внутри зародилось смутное подозрение, хотя плохими предчувствиями оно все равно не сопровождалось.

– Даниль, - наконец, выговорила Аня, скосив взгляд куда-то в угол. – В общем… Мы с Эриком Юрьевичем разговаривали, я об одной проблеме обмолвилась, и Эрик Юрьевич мне статью посоветовал написать, он сказал, что мне все равно публикации нужны. А я эту проблему так… детально не рассматривала. Я искусственными тонкими телами занимаюсь, ты же знаешь, а ты к натуральной среде ближе…

– Что за проблема-то?

– Свободные фрагменты, - Аннаэр помялась. – Ты извини, если я занудно буду говорить, я уже текст набросала и простыми словами не могу объяснять, все время на формулировки сбиваюсь.

– Да ну, Ань, подумаешь, - засмеялся Даниль. – Я что, маленький, по-твоему?..

– Извини, - Мрачная Девочка совсем съежилась, она не поднимала глаз, и Данилю уже хотелось ее утешить и успокоить. – После завершения жизненного цикла душа распадается на фрагменты, которые перемешиваются с остатками других душ и элементами стихий, обкатываются в тонком плане, как береговая галька, таким образом обновляются и становятся исходным материалом для образования новых душ. Это чем-то похоже на жизненный цикл звезды. Одним из основополагающих свойств свободных фрагментов является их валентность, способность как бы слипаться, объединяться с другими фрагментами и с объектами плотного мира.

– Ну, - сказал Даниль. Пока что Аня не более чем пересказывала учебник («береговую гальку» она взяла именно оттуда – автором учебника была Лильяна Евстафьевна, которая мыслила поэтически), и Сергиевский успел сообразить, что статья пойдет не во внутренний сборник МГИТТ, а в какой-то научный журнал, может, даже англоязычный.

– Одна из малоисследованных проблем… ну, у нас все проблемы малоисследованные… - стесненно сказала Аня, едва подняв на Даниля глаза, - это «барабашка»… способность свободных фрагментов подсоединяться к небелковым структурам в плотном мире. Неизвестно, как было раньше, а теперь наиболее часты случаи подсоединения к автомобилям и домашним компьютерам, то есть достаточно сложным устройствам, работающим с человеком. Видимо, так проявляется остаточное стремление к социализации. Кроме того, многие люди склонны к анимистическому мышлению, что облегчает фрагментам подсоединение. У меня ноутбук такой.

– И чего?

– Я обмолвилась об этом, а Эрик Юрьевич сказал, чтоб я статью написала. Я говорю – это же все знают. А он сказал, что эти фрагменты еще никто не додумался использовать во благо. Например, сообщать им функцию защиты контактирующего с ними человека. Создавать что-то вроде амулетов. Скажем, чтобы квазидуша автомобиля стремилась избегать аварий, еще какая-нибудь защищала от болезней, или даже способствовала высветлению кармы. Я говорю: «Эрик Юрьевич, это же ваша идея, я не могу ее от своего имени разрабатывать». А он: «Я ее только сформулировал. Пишите. Будет публикация». Вот… я пишу. Только я не очень хорошо эту сферу знаю, а ты должен был заниматься… в связи с динамикой сансары…

– Я, если честно, глубоко не вникал. Но занимался. А что тебя интересует?

– Насколько сложное должно быть устройство, чтобы фрагмент мог к нему подсоединиться, - Аннаэр, наконец, подняла голову. – И какие функции фрагменту можно сообщить. И где можно брать донорские фрагменты, чтобы не нарушить динамику сансары – вот что главное, без этого все исследование ничего не стоит.

«В аномалии можно, - немедленно пришло в голову аспиранту. – Даже нужно. Много их там… не по делу свободных».

Но сразу он этого не сказал, потому что глаза у него полезли на лоб, а сердце – в пятки.

Аня, потупившись, ждала ответа, очевидно полагая, что Даниль погрузился в размышления; тот только надеялся, что лицо у него сейчас не настолько глупое, чтобы Мрачная Девочка свое мнение поменяла. «Что-то будет, - ужасался Сергиевский. – Ой, что-то будет!» Не требовалось семи пядей во лбу, чтобы понять, с какой стати Лаунхоффер вдруг заинтересовался свойствами свободных фрагментов, да еще в плане их практического употребления. Его никогда не занимала практика, он занимался теорией, притом исключительно для собственного удовольствия, отнюдь не стремясь принести пользу человечеству – и тут вдруг «защита от болезней», «высветление кармы», «амулеты»… «Ящер все знает, - понял Даниль. – И он страшно обиделся! Кто же ему сказал? Гена? Ворона? Она что, совсем с ума сошла?!»

– Даниль, - Эрдманн встревоженно заглянула ему в лицо, - что-то не так?

– Н-нет, - строго сказал тот и потер лоб – хотелось скрыть лицо. – П-порядок. Д-думаю просто. И… извини.

– Ничего, - она захлопала глазами. – Ты можешь что-то посоветовать?

– Могу, - Даниль невольно усмехнулся краем рта. – Еще минуту подумать дай.

– Да, конечно… - в глазах Ани Сергиевский увидел нарастающее почтение, и ему стало весело, хоть и немного страшно. «Опять Ла-Ла бодаются!
– с нутряным смешком подумал он. – Высокими человечьими лбищами». Картина ученого сражения против воли предстала как живая, и Данилю стоило огромных усилий не рассмеяться.