Хитклиф

Я Линтонами я была лёгкой, как пёрышко, мне нравилось порхать над водоворотом, который затягивал меня всякий раз, когда мои глаза встречались с твоими. Но в этом порхании не было покоя, только опьянение.

А ночью, что случилось ночью?

Этого не было

Было другое

На следующий день, встретившись глазами, знали ли мы? Или то была часть неведения?

И было ли это?

А если было, как я могла упорхнуть к Линтонам? Как вырвалась из водоворота?

Но этого не было.

10

Линтон не вышел к ужину (который и ужином-то трудно назвать, поскольку гости в игорном запале утратили интерес к еде), поэтому я удивился, увидев его, переодетого в серый атласный сюртук, в библиотеке, возле большого карточного стола. Он был оживлён, как в день приезда. Со мной он, естественно, не заговаривал, но бурно приветствовал выздоровление Мэри Ингрэм (она почувствовала себя лучше и спустилась к ужину). Линтон повёл её к столу, расспрашивая о симптомах её теперешнего нездоровья и приводя в сравнение свои прошлые недомогания. Я, со своей стороны, рад был избегать его на людях, где всё равно не мог бы говорить напрямую; кроме того, я понимал, что беседовать с Линтоном бессмысленно — надо придумать более действенный способ убеждения.

Итак, я занял место подальше от Линтона. Подошла, улыбаясь, Бланш Ингрэм, но я ловко устроил так, что мистер Эр будто бы случайно сел между нами. Сам мистер Эр знал меня как облупленного и сразу разгадал мой план. Он чуть заметно улыбнулся и ткнул меня в бок. Я, в свою очередь, тоже неплохо его знал и понял, в чём он ошибся: он вообразил, будто я дразню мисс Ингрэм. Ну и отлично, это заблуждение было мне на руку. Я тоже ответил дружеским тычком в бок. Игра началась.

Удача, сопутствовавшая мне днём, бесповоротно переметнулась к Ингрэму. Он кон за коном забирал банк. И банк нешуточный, поскольку — чудо из чудес! — Эдгар Линтон уговорил нас поднять ставки! Мой друг-враг позабыл про Мэри Ингрэм, всё его внимание поглотила игра — в глазах загорелся нездоровый блеск, рука лезла в карман за золотом, которое в конечном счёте доставалось Ингрэму.

Видела ли ты, Кэти, как играет твой красавчик Линтон? Знаешь, что творит с ним азарт? Случалось ли тебе наблюдать, как его высокий лоб покрывается каплями пота, а лучистые голубые глаза стекленеют и становятся бессмысленными, как фарфоровые блюдца? Дай-то Бог, чтобы ты видела — та малая толика привязанности, которую ты к нему испытываешь, не пережила бы этого зрелища.

Мистер Эр, разумеется, был недоволен, что мы повышаем ставки, хотя и не мог этому воспрепятствовать, не нарушая законов вежливости. Однако его мнение всё же учли, а поскольку Линтон не знал, на какие суммы обыкновенно играют в высшем свете, ставки оставались умеренными. К тому времени, как дамы удалились, я выиграл чуть больше, чем проиграл.

Джон принёс отличного старого портвейна, мистер Эр налил нам по рюмке перед сном и предложил выпить за царство Морфея.

— Но ещё нет и полуночи, — заявил Эдгар Линтон. — Мы успеем сыграть ещё партию!

— Что?! — удивился полковник Дэнт. — Ты ещё не натешил свою душу?

— Дядя, ты ругал меня, что я не играю — и вот, я играю, а ты снова ворчишь.

— И буду ворчать, покуда ты не научишься уважать причуды леди Удачи. Не хватай её за коленки, когда она целуется с другим!

Эдгар покраснел.

— Если вас послушать, никто бы не играл. Так уж заведено — один выигрывает, другой проигрывает!

Полковник осушил бокал и поставил его на стол.

— Да шут с тобой, играй не играй, мне-то что. Только не проиграй имения, потому что в таком случае не получишь от меня ни пенса — ни сейчас, ни после моей смерти!

Он надел очки, чтобы поглядеть, какое впечатление произвела на предполагаемого наследника эта угроза. Линтон после минутного колебания поклонился дяде почти подобострастно — он был не настолько ослеплён игрой, чтобы упускать из виду главную свою надежду. Удовлетворённый этой демонстрацией послушания, полковник Дэнт встал:

— Пора на боковую.

— И мне тоже, — поддержал его мистер Эр. — Пусть юнцы безумствуют — старички вроде нас с тобой, Дэнт, должны отдыхать, иначе завтра будем весь день бороться со сном.

Прежде чем уйти, наш хозяин отозвал меня к буфету, якобы обсудить винные запасы. Стоя спиной к гостям и указывая на этикетку на бутылке с портвейном, он сказал: «Следи за Ингрэмом» — и поднял брови.

Мне хватило этого намёка. Я тоже заподозрил, что не только благосклонность леди Удачи приносит лорду Ингрэму выигрыш. Мало того, я почти не сомневался, что колода, за которой Ингрэм посылал своего слугу, — краплёная.

Беседуя о винах и пробках, я отогнул край этикетки и слегка провёл по ней ногтём большого пальца. Мистер Эр еле заметно кивнул — мы поняли друг друга. Мистер Эр улыбнулся и вышел. Виновник наших подозрений вышел вместе с ним, объявив, что сейчас принесёт кое-что в угоду заядлым картёжникам вроде меня и Линтона.

Второй раз за день мы с Линтоном остались одни. Никто из нас не проронил ни слова. Линтон поднял пустой бокал и смотрел через него на огонь, вертя ножку большим и указательным пальцами. Полено в камине раскололось и рассыпалось искрами. Я молча откупорил бутылку портвейна и налил Линтону. Он также молча выпил, поглядел на меня и снова протянул бокал. Я наполнил его до краёв, не пролив ни капли.

Вернулся Теодор Ингрэм с огромной шляпкой картонкой. Свободной рукой он поднял бокал и провозгласил тост: «За яркое солнце, милых дам и честную игру!» Все выпили — Эдгар жадно, я — с осторожностью. У меня были кое-какие планы, для осуществления которых нужна ясная голова. Я заметил, что и лорд Ингрэм чуть пригубил вино — возможно, тоже нуждался в ясности мыслей.

Ингрэм бросил шляпную картонку на стол.

— И что, по-вашему, у меня там? — спросил он.

— Отрезанная голова, судя по виду, — предположил я.

— А что, если шесть? — Он поднял крышку.

Линтон ахнул. Из коробки на нас смотрели шесть лиц — маски и полумаски, с париками и шляпами. Подвешенные к шестиугольной стойке, невидящими глазами пялились в разные стороны заплаканный Пьеро, хитрый Арлекин, свирепый вояка, оскалившийся индеец с длинными чёрными волосами, кровожадный тигр и нечто среднее между бабочкой и украшенной перьями головой.

— Это что, для шарад? — поинтересовался Линтон.

— Нет, для карт, — ответил Ингрэм.

Он двумя пальцами крутанул стойку — оказалось, она вращается, как волчок. Ухмыляющиеся лица слились в одну гнусную рожу с кривым глазом и перекошенными губами.

— Последний крик лондонской моды. Надеваете маску, и никто не видит, что написано у вас на лице. Улыбайтесь, если вытащили мушку, кривитесь, если прикупили двойку, — никто не увидит.

— Я беру солдата, — объявил Линтон и потянулся к крутящейся стойке.

— Экий вы быстрый, приятель. Так дела не делаются. Это картёжные маски, их надо разыгрывать. Вот, кладите руку сюда. (На чёрной металлической подставке были нарисованы контуры шести ладоней). Маска, которая остановится над ней, — ваша.