Хитрая злая лиса

— Да, есть.

— Объясни остальным, — радостно улыбнулась Вера и потратила все полторы минуты, пока он объяснял, на наполнение тарелки Двейна. Двейн был в амулете, но судя по цвету лица и аппетиту, чувствовал себя неплохо, и Артура слушал с интересом. Вера тоже дослушала и показала большой палец, стала собирать тарелку секретарю Чи и рассказывать:

— Короче. Жили-были две девочки, были они сёстрами, и у них были мозги. Но было это в те далёкие времена, когда мир не особо верил, что у женщин бывают мозги, и это было проблемой. Но у них был умный батя, и он точно знал, что мозги есть у всех, кроме тех, кто так не думает, и он дал дочерям образование. Вообще, с этого начинаются все истории про умных женщин древности — умный и незашоренный батя, рецепт успеха. И короче, девочки выросли и захотели больших побед и достижений, но была одна проблема — кушать тоже что-то надо. А их умный батя к этому моменту сболтнул чего не следовало и лишился прибыльной работы, а матушка, которая тоже была с мозгами, работой и зарплатой, вообще заболела и ушла на радугу, так что батя остался один с детьми, что было печально. И две девочки с мозгами договорились, что будут по очереди друг друга спонсировать, одна будет работать и высылать часть зарплаты второй, а вторая будет на эту часть кушать, а время своё тратить на учёбу. В итоге дело не выгорело, потому что одной зарплаты на двоих не хватало, но они всё равно держались и выкручивались, и умудрялись ещё продолжать учиться самостоятельно. Потом одна вышла замуж за такого же умного и незашоренного мужика, как её батя, они жили не особо богато, но зато занимались науками в своё удовольствие, и сестру через время к себе пригласили, в другую страну. Она приехала, поступила в престижный вуз, показывала там невероятные результаты в физике и математике, но в итоге сосредоточилась на химии, и всё у неё шло хорошо. И тут появляется ещё один умный и незашоренный мужик, мигом охреневает от небесной красоты её мозгов, и говорит — мадемуазель, я в шоке, я так рад, что я с вами познакомился, что ща сдохну от счастья, а если вы не согласитесь стать моей женой, то тогда от горя. Короче, мне в любом случае хана, а раз так, давайте вместе исследовать радиоактивные элементы. Она такая — ну блин, давай. И вышла за него замуж. Он писал научные работы по своей теме, она писала по своей, на стыке его физики и её химии получился у них научный труд, который стал прорывом. Они открыли новое вещество, она назвала его в честь своей страны — родину любила. Многие завистники говорили, что там всю работу делает он, а она чисто с листа читает, что муж написал, но умные люди, которые с ней лично работали, точно знали, что это не так, и всем об этом рассказывали. Она изучила что только можно, весь мир осознал, как она крута, ей дали самую престижную в мире премию для учёных, она взяла свою премию, взяла свои работы и исследования, и поехала на историческую родину, просвещать женщин, у которых нет умного папы, ну и мужчин за компанию. Пришла в главный универ страны, говорит — хочу у вас работать. А ей говорят — рукава тебе от жилетки, глупая женщина, в нашем офигенном универе учатся только мужчины, и работают тоже только мужчины, потому что только у мужчин в этом мире есть мозг. Она такая свои дипломы и премии им под нос суёт, говорит — а ничё, что меня всё мировое сообщество признало как человека с мозгами? Ей говорят — ничё, утрётся твоё мировое сообщество, и ты пойди на кухню поплачь, а в универ наш больше не ходи, нам не интересно. И она такая стоит со своим дипломом, думает — охренительно свою страну из средневековья вытащила.

Брат Чи смотрел на свою тарелку, которую Вера ему вручила, потом понял, что Вера замолчала, и поднял глаза на неё:

— И что она сделала?

— Ничего, домой пошла. А потом уехала в ту страну, где её ценили.

— И не стала добиваться?

— А зачем ломиться в закрытые двери, если рядом такие же открытые? Она хотела исследовать и преподавать, а не кому-то что-то доказывать, и поехала туда, где ей создали условия.

— А потом?

Вера положила еды в свою тарелку, посмотрела на секретаря и с улыбкой пожала плечами:

— У неё длинная биография, но там ничего особенного, она как со старта задала поднебесную планку, так и держала всю жизнь. Жила долго и счастливо со своим мужем и кучей умных друзей, работала, училась, исследовала, каталась с сестрой на велике. Внесла огромный вклад в медицину, разработав способ находить металлические осколки внутри тела, участвовала в войне в качестве медицинской диагностической лаборатории на колёсах, писала книги потом об этом. Родила двух дочерей, дала им образование, они тоже обе многого добились. А матушка их прожила долгую жизнь и умерла в преклонном возрасте, из-за побочек от своих исследований — радиоактивные элементы портят здоровье. Но она ни о чём не жалела. Охренительная жизнь, я считаю. — Она вонзила вилку в еду, посмотрела на завороженно смотрящего куда-то в пространство секретаря и сказала: — Кушай, остынет.

— А, да, — он тоже взял вилку, потом опять посмотрел на Веру и спросил: — Как её звали?

— Мария Саломея Склодовская-Кюри. Кюри — это фамилия мужа.

— Ох и имена в вашем мире, — вдохнул секретарь Чи, Вера серьёзно кивнула:

— Полностью с тобой согласна, дорогой мой Гх Нхген.

Засмеялись все, кроме секретаря Чи, он бросил на Веру шутливо недовольный взгляд, потом тоже рассмеялся, посмотрел на свою банку и спросил:

— А зачем чай?

— Пить будем.

— А.

Все замолчали и занялись едой, Вера посмотрела на Артура, который продолжал стоять в проходе и смотреть на секретаря Чи так, как будто тот ел из его тарелки, поймал взгляд Веры и спросил:

— А про мужчин есть такие охренительные истории?

— Да, конечно. Был один парень... У меня даже есть его портрет где-то в телефоне. Или нет, не помню. Короче, он практически в одиночку выиграл войну в небе. Ну, так говорят. Он изобрёл прибор, который помогал пилоту узнать, что он в прицеле, и соответственно, уклониться от атаки и атаковать самому. Это дало всей его стране такое преимущество, что переломило ход войны. Но он сложно к этому шёл. Давай я в другой раз расскажу? Я устала. В следующий раз с тебя история.

— И чай? — с хитрой улыбкой спросил Артур, Вера тоже хитро улыбнулась:

— А ты хочешь в банду?

— Я хочу слушать охренительные истории.

— Я тоже хочу слушать, но никто же не рассказывает, — она развела руками, очерчивая весёлую компанию, которая молча жевала, пока Вера выступала. Секретарь Чи поднял руку:

— Я в следующий раз рассказываю, я подготовлюсь и расскажу.

Вера кивнула и указала на него Артуру:

— Ты следующий.

Артур кивнул, с кислым видом посмотрел на секретаря, как будто понять не мог, как это сюда проползло, потом посмотрел в сторону входа. Вера не видела, кто там, но слышала шаги, и видела лицо Артура, когда он почтительно склонил голову, прижимая ладонь к груди в местном варианте поклона. Потом встали все специальные мальчики за всеми столами, Вера только сейчас обратила на них внимание — они все были в амулетах. Дёрнулась встать Эйнис, но министр положил ладонь ей на плечо и посадил обратно, совершенно не меняясь в лице. Кайрис делала вид, что она за столом одна. Вера хотела посмотреть, кто вошёл, но увидела напряжённое лицо секретаря Чи, он смотрел на неё с вопросом, вставать или нет, она подняла глаза выше — из-за угла вышел его величество Георг 16й, за ним топталось пять человек свиты и ни единого человека охраны. Король и свита были в многослойных вышитых костюмах и блестящих камнями украшениях, в этом зале из тёмного дерева и бордовой кожи они выглядели максимально неуместно.

8.44.5 Клёны раньше времени опадать начали

Вера коротко посмотрела на министра, он поправлял на своей тарелке салат, держа вилку левой рукой, а правой держал Эйнис за руку над локтем, чтобы она не вздумала вставать.

«Если встанет она, вставать придётся всем. А для Двейна это может стать проблемой. Поэтому вставать не должен никто. Интересно, как министр это обоснует?»

Вера посмотрела на секретаря, который уже положил приборы и готовился вскакивать, мягко положила ладонь на его запястье, удерживая в сидячем положении, улыбнулась королю:

— Привет, какой сюрприз!

— Здравствуй, Вера, — улыбнулся король, — можешь не вставать. Прошу прощения, что так врываюсь, но тебя крайне сложно застать в кабинете.

Вера развела руками с невинным видом, король перевёл взгляд на министра Шена и сказал с ядовитыми нотками:

— И ты можешь не вставать, дорогой мой министр.

— Я и не собирался. Потому что я на территории, которая принадлежит дому Кан. Ты, кстати, тоже. Я тебя прощаю за вторжение, но больше так не делай, если тебе не сложно. У тебя важное срочное дело ко мне или к моим гостям? Излагай.

Король посмотрел на Веру с понимающей улыбочкой, как будто они оба знали, как невыносим бывает их обожаемый господин министр, но оба ему это прощали, потому что он такой забавный в эти моменты. Веру окатило липким дежавю — король сидит в кресле у камина, расслабленный и слегка пьяный, улыбается министру и говорит: «Не роняй мой авторитет в глазах подданной».

«Он выглядел так, как будто ничего плохого случиться в принципе не может. А потом через минуту орал плаксивым голосом: „Ты не должен таскать меня за шкуру как собаку!“, а министр таскал его как собаку и говорил: „Так останови меня, тряпка“, точно зная, что никто его не остановит, он на своей территории.»

Ей плохо стало от этого воспоминания, внутри всё похолодело, она посмотрела на короля, который выглядел милостиво и иронично, потом на министра Шена, который выглядел абсолютно спокойным, в воздухе висела тонкая звонкая секунда, которая отделяет это спокойствие от катастрофы, после которой мир уже никогда не будет таким, каким был до.

Король нервно усмехнулся и посмотрел на Веру:

— Его высочество принц Халед аль-Руди просил напомнить, что ты приглашена в его дом на Фестиваль Красок.

— Я помню, — натянуто улыбнулась Вера, король улыбнулся ещё натянутее:

— Это сегодня. Начало фестиваля ты уже пропустила, но можешь успеть на концерт и фейерверк, если начнёшь собираться прямо сейчас. Я могу предложить тебе помощь в выборе костюма, и дать охрану и телепорт.

Вера перевела взгляд на министра Шена, медленно поднимая брови, он смотрел на короля, сказал ровным тоном без малейшего сожаления:

— Передай его высочеству, что у госпожи, к сожалению, другие планы.