Хочу съесть твою поджелудочную

Познакомившись с ней, я правда многому научился.

Она показала мне то, о чём я до сих пор не знал.

Например, как общаться по почте. Я впервые обнаружил, что разговоры бывают приятными, и потому сейчас подбирал слова так, чтобы получить от неё забавный ответ.

Но что самое поразительное — многие грани её обаяния не зависели от того, сколько ей осталось жить. Сакура наверняка была такой всегда. Возможно, с возрастом она бы обрела понемногу строгость мыслей и расширила лексикон, но её сущность никак не связана с тем, умрёт она через год или нет.

Она замечательна такая, какая есть. И это, по-моему, совершенно невероятно.

Признаюсь: всякий раз, когда она меня чему-то учила, я ею восхищался. Сакура — моя полная противоположность. Я лишь трусливо замыкался в себе, а ей легко удавалось говорить и делать то, чего не мог сказать или сделать я.

Я взял телефон.

«Ты просто потрясающая».

Так я всё время думал. Только не мог чётко передать это словами.

Но однажды меня осенило.

В тот момент, когда она научила меня смыслу жизни.

Она заполнила моё сердце целиком.

Я бы хотел…

«Я бы хотел стать тобой».

Тем, кто признаёт других и кого признают другие.

Тем, кто может любить людей и кого любят люди.

Выразив эту мысль словами, я понял: они затрагивают каждый уголок моей души. Уголки губ сами поползли вверх.

Как вышло, что я к тебе привык?

Как сделать, чтобы мне стать тобой?

Как?

И вдруг я сообразил. Ведь есть же такое выражение.

Я подумал, вспомнил его и решил переслать Сакуре.

«Я готов тебе ноги мыть и воду пить».

Набрал и тут же стёр. Мне показалось, это не смешно. Должны же существовать другие, более подходящие слова, которые её развеселят.

Я задумался, и они всплыли откуда-то с края сознания — а может, из самого его центра.

Найдя их, я безмерно обрадовался. И даже почувствовал незаслуженный прилив гордости.

Сакура получит идеально подходящую ей похвалу.

И слова, шедшие от всего сердца, отправились на её мобильник.

Я…

«Хочу съесть твою поджелудочную».

Я положил телефон на стол и с предвкушением ждал ответа. Хотя ещё несколько месяцев тому назад я бы не поверил, что буду предвкушать чью-то реакцию. Но прежний я выбрал меня сегодняшнего, так что не будем придираться.

Я спокойно дожидался ответа.

Спокойно.

Но он всё не приходил.

Только бежали минуты, и у меня разыгрывался аппетит.

Миновало назначенное время встречи, и теперь мне не терпелось увидеть её реакцию, когда она придёт.

Но она всё не приходила.

Первые полчаса я прождал, ни о чём особо не беспокоясь.

Когда прошёл час, а затем второй, я, конечно же, заволновался и начал ёрзать на месте.

Когда прошло три часа, я впервые ей позвонил. Она не сняла трубку.

После четвёртого часа за окном опустился вечер. Я вышел из кафе. Я понимал — что-то случилось, но не знал, что именно. Поскольку у меня не было способа избавиться от овладевшей мной смутной тревоги, я послал Сакуре сообщение и поневоле решил идти домой.

Уже дома я подумал, что, возможно, её куда-то увели родители. Иначе у меня не получалось отогнать от сердца прилипчивый страх.

Я не находил себе места. «Лучше бы тогда во всём мире остановилось время», — подумал я, когда, беспокойно набивая живот ужином, глянул на экран телевизора.

В тот момент я узнал, почему Сакура не появилась.

Она мне соврала.

И я ей соврал.

Она не сдержала обещания сообщить мне о времени своей смерти.

Я не сдержал обещания обязательно вернуть ей одолженную книгу.

Так получилось, что мы уже никогда не сможем встретиться.

Это передали в новостях.

Жильцы соседнего дома нашли мою одноклассницу Сакуру Ямаути лежащей на дороге.

Они сразу же вызвали скорую помощь, но все усилия прибывших медиков спасти девушку оказались тщетными, и она скончалась.

Диктор программы новостей безучастно зачитал сухие факты о произошедшем.

Я, забыв о приличиях, уронил на пол палочки для еды, которые бесцельно сжимал в руке.

Когда Сакуру нашли, у неё глубоко в груди засел купленный в магазине разделочный нож.

Она пала жертвой психопата — подобные нападения давно сеют панику в обществе.

Преступника — кто он и откуда, не сообщали — поймали сразу.

Она умерла.

Я надеялся на милость.

В то время я ещё надеялся.

Надеялся, что у Сакуры остался целый год.

Может статься, она тоже.

По меньшей мере я неверно истолковал тот факт, что никто не может быть уверенным в завтрашнем дне.

Я считал само собой разумеющимся, что немногие оставшиеся у Сакуры дни уже никто не отнимет.

У меня ещё есть время, и я не знаю, проснусь ли завтра. Но, раз у Сакуры его нет, полагал я, завтрашний день ей гарантирован.

Какая идиотская теория.

Я убедил себя, что мир балует тех, чьи дни сочтены.

Разумеется, такого не бывает. Никогда.

Мир не делает различий между людьми.

Он наносит удары с одинаковой силой — что мне, человеку с крепким здоровьем, что ей, больной девушке на пороге смерти.

Мы ошиблись. Мы были дураками.

Но у кого повернётся язык высмеивать нас за нашу ошибку?

Закрывающийся сериал не заканчивается до последней серии.

Подошедшая к концу манга не заканчивается до последней главы.

Киносага, для которой анонсирован финал, не заканчивается до последнего фильма.

Должно быть, мы все в это верим. Нас так учили.

Так считал и я.

Я верил, что книга не заканчивается до последней страницы.

Сакура, наверное, посмеялась бы надо мной и сказала: «Ты читаешь слишком много романов».

И пусть бы посмеялась — я не против.