Хочу съесть твою поджелудочную

Здорово я придумала!»

«15 июля 20хх

· Хочу сделать что-нибудь неправильное с парнем, но не с тем, которого люблю (ха-ха).

О поездке напишу, когда вернусь».

«19 июля 20хх

Результаты экзамена оказались выше ожидаемого. Поездка тоже удалась, и Кёко меня простила. Сказала бы я, что летние каникулы начались очень даже хорошо, но нет — впереди ещё дополнительные занятия. Вот же блин!»

«21 июля 20хх

Это был совершенно ужасный, прекрасный день. Я немного всплакнула, когда осталась одна. А сегодня только и делаю, что реву».

Наверное, она о том дне. Когда мы все ошиблись.

Когда я прочёл, что она плакала одна, где-то в лёгких меня пронзила неожиданная боль.

«22 июля 20хх

Я в больнице. Проведу здесь пару недель. Какие-то показатели выбились из нормы. Мне немного… Нет, здесь врать не надо. Мне очень тревожно. Но на людях я храбрюсь. Не вру! Просто храбрюсь».

«24 июля 20хх

Попыталась отогнать тревоги танцами — и попалась. От стыда и от облегчения, что он меня навестил, на глаза навернулись слёзы, и мне стоило отчаянных усилий их скрыть. Но потом мы хорошо посидели. Прямо от сердца отлегло…»

«27 июля 20хх

Было одно забавное происшествие, но по правилам я о нём написать не могу. Напишу-ка лучше про фокусы…»

«28 июля 20хх

Остаток моей жизни сократился вдвое».

Я хоть и читал молча, но от этой строчки лишился дара речи.

«31 июля 20хх

Я соврала. Пожалуй, впервые — так откровенно. Он спросил меня, что случилось, и я снова чуть не расплакалась. Чуть всё не выложила. Но решила, что так нельзя, и ничего не сказала. Не хочу отпускать ту обыденность, что он приносит. Я слабая. Когда-нибудь я скажу правду».

«03 августа 20хх

Он волновался за меня. Я снова соврала. Увидев, как просветлело его лицо, я не смогла сказать правды. Но я рада. Даже не верится, что чему-то в жизни можно так радоваться. Я не знала, насколько сильно ему нужна. Позже, оставшись одна, от избытка чувств я проплакала уже и сама не помню сколько. Пишу здесь для того, чтобы о моих истинных чувствах люди узнали уже после моей смерти. Какая я всё-таки тряпка. Надеюсь, я себя не выдам. Я на редкость хорошо играю в покер».

«04 августа 20хх

Что-то в последнее время я совсем раскисла! Хватит писать всякий депресняк! Как я забыла о том, что решила уже давно! Наверное, записи за эти несколько дней я потом сотру».

«07 августа 20хх

На самом деле, с тех самых пор, как я попала в больницу, я по возможности пытаюсь свести этих двоих вместе. Я хочу, чтобы они поладили, но будет очень трудно (ха-ха). Вот бы они сошлись ещё до того, как я умру! Сейчас я разучиваю сложный фокус. Жду не дождусь, когда смогу его показать…»

«10 августа 20хх

Мы решили, что сделаем после выписки. Поедем на море. По-моему, для начала — самое то. Если мы с ним немножко не притормозим, то, чего доброго, пойдём до конца (ха-ха). Я не против, но лучше не спешить. Фокус дико сложный…»

«13 августа 20хх

Сегодня я съела первый за лето арбуз. Арбузы мне нравятся больше, чем дыни. Мои предпочтения не меняются с самого детства… Хотя потроха мне нравились не всегда. Люто ненавижу детей, чавкающих рубцом (ха-ха). Я разъяснила маме правила обращения с этой книгой. Напишу ещё раз. Пока некий человек за ней не придёт, её нельзя показывать никому, кроме родных. И я запрещаю спрашивать подсказки у Кёко…»

«16 августа 20хх

Скоро выписываюсь! Они приходили навестить меня в последний раз. Оба уже требовали от меня перестать им пакостить, и я развела время посещения (ха-ха).

· Хочу, чтобы мы хотя бы раз дружно пообедали втроём!»

«18 августа 20хх

Завтра меня вы-пи-сы-ва-ю-ю-ю-ют!!!

Ух, как я оторвусь в оставшееся время!!!

Йе-е-е-е-е-е-е-е-ей!!!»

На этом месте её дневник оборвался.

Что тут скажешь?

Я тревожился не напрасно.

У неё что-то случилось, а она от меня это скрывала.

Как и прежде, нечто поднялось изнутри к самому горлу. «Тише», — успокаивал я сам себя. «Я ничего не мог поделать, а теперь уже поздно», — оправдывался я, сдерживаясь из последних сил.

Глубоко дыша, я задумался о том, что нужно сейчас.

Того, что я хотел найти, в «Книге жизни с болезнью» не оказалось. Текст не содержал чёткого ответа на вопрос, как она относилась ко мне. Видно было, что она меня ценила, но это я и без того знал. Я хотел узнать, как она меня называла.

Какое жестокое разочарование.

Я закрыл глаза и выровнял дыхание. Внезапно я словно бы погрузился в безмолвную молитву.

Когда я закрыл книгу, мать Сакуры сидела передо мной и терпеливо ждала. Я тихо положил книгу на татами и передвинул к ней.

— Большое спасибо…

— Это ещё не всё.

— А?..

Она не взяла «Книгу жизни с болезнью». Её глаза один в один как у Сакуры, только заплаканные, — неотрывно следили за мной.

— Посмотри дальше. Она хотела, чтобы ты обязательно это прочёл.

Я поспешно бросился листать пустые страницы.

Записи вновь появились ближе к концу книги.

Энергично выведенные строчки, в которых словно бы запечатлелся её характер.

Мне показалось, что в комнате стало нечем дышать.

«Завещание (черновик) (переделаю ещё не раз).

Моё почтение всем.

Это моё завещание.

Если оно попалось кому-то на глаза, значит, я покинула этот мир (не слишком ли банально)?