Ход коня
Шрифт:
– Есть еще одна вещь, которую вы можете для нас сделать, – возразила Мина. – С вашего согласия мы хотели бы рассказать о поисках Оссиана на пресс-конференции. Участие общественности иногда бывает полезным.
Фредрик посмотрел на жену, которая снова опустила глаза на диван и молча кивнула.
– Мы сделаем всё, о чем вы попросите, – пробормотал он.
Затем встал, подошел к холодильнику на кухне и снял несколько фотографий, закрепленных разноцветными магнитами.
– Думаю, это вам пригодится.
Мина отметила про себя, что Фредрик держал фотографии, повернувшись к жене спиной. Жозефин
– Спасибо, – сказал Педер. – Мы передадим их журналистам, ради успеха нашего дела. Тем не менее я посоветовал бы вам по возможности избегать общения с представителями прессы в течение ближайших нескольких дней.
– Последний вопрос, – встряла Мина. – Не припомните ли вы кого-нибудь из вашего окружения, у кого могли иметься причины желать зла вам или Оссиану? Ну или кого-нибудь, кто хотел бы забрать Оссиана…
Фредрик покачал головой:
– Если б что-нибудь такое пришло нам в голову, мы бы сказали, верно? Но дело в том, что мы… мы совершенно обычные люди. Я работаю в рекламном агентстве. Жозефин – редактор в книжном издательстве. Мы росли в самых обычных семьях и общаемся с такими же обычными людьми. Ведем самую обыкновенную, среднестатистическую жизнь… точнее, вели.
Мина видела, как он борется с собой, из последних сил сохраняя самообладание. Полицейские переглянулись и встали.
– Мы понимаем ваши чувства, – сказала Мина. – У Педера трое детей, и у меня тоже…
Она вовремя остановилась и задержала дыхание. Это подошло совсем близко. Мина почувствовала на себе удивленный взгляд Педера.
– Мы сделаем все возможное, чтобы найти вашего сына, – закончила она.
Жозефин, не вставая с дивана, подняла глаза на Мину.
– Только не покупайте белый диван, – прошептала она.
Мина кивнула. Она старательно отводила взгляд от детской обуви в прихожей, когда они с Педером выходили за дверь.
Что-то сжалось в груди Юлии, уже когда она подходила к дверям квартиры. Забавная штука эти условные рефлексы. Юлия глубоко вздохнула, прежде чем взяться за дверную ручку. С той стороны истошно вопил Харри.
– Привет!
Это прозвучало без тени напряжения, но Юлии никто не ответил. Она позвала еще раз, снова безрезультатно. Если не считать недовольного и пронзительного крика малыша.
По пути в спальню Юлия прошла мимо кухни. Там все выглядело как после взрыва бомбы. Банки из-под детского питания, грязные тарелки, банановая кожура, смятые бумажные полотенца и бесчисленное множество пустых кофейных чашек. Самое интересное, что, когда с Харри оставалась Юлия, Торкель по возвращении домой наблюдал примерно ту же картину. И никогда не упускал возможности спросить, чем они тут без него занимались.
Юлия осторожно толкнула дверь спальни.
Харри, с красным лицом, лежал в кроватке. Он задействовал все имеющиеся в его распоряжении голосовые ресурсы, коих было явно недостаточно. Торкель, в одежде, даже не откинув покрывала, храпел рядом на двуспальной кровати.
Юлия посмотрела на часы и выругалась. Она заскочила домой на минутку, во-первых, переодеться для пресс-конференции – блузка намокла от пота. Второе – ей хотелось поцеловать пухлые щечки Харри. Наконец поток сообщений от Торкеля все-таки пробудил в ней совесть. Хотя Юлия и
знала, что все сделала правильно.Она подняла Харри. Тот сразу замолчал, оказавшись в объятиях мамы, которая тут же поняла причину его недовольства. В нос ударил характерный резкий запах. Юлия отнесла ребенка к пеленальному столику в ванной комнате. Довольный, Харри начал издавать звуки, похожие на голубиное воркование. Потом потянулся к подвесным фигуркам над столиком. Эти мобили – настоящий наркотик для малышей.
– Давай, старичок, займись ими, пока мама переодевается. Ей пора возвращаться на работу, понимаешь? Где-то есть еще один маленький мальчик, которому сейчас, наверное, очень несладко… И он надеется, что твоя мама его найдет.
Харри в ответ загулькал и попытался потянуть маму за волосы. Его пухлые ручонки обладали ни с чем не сравнимой способностью захватывать пряди на висках, где больнее всего, и тянуть с удивительной для младенца силой.
– Ой-ой-ой… не делай маме больно… – Юлия поморщилась и осторожно разжала кулачки Харри.
Она посадила его в детское кресло и стала переодеваться. Для начала – сухой душ. Дезодорант без мытья. Теперь чистая блузка, брюки – она готова.
Закончив с переодеванием, Юлия подняла Харри и ткнулась лицом ему в затылок, вдыхая аромат детской кожи. Харри громко рассмеялся и замахал руками. Юлия сразу почувствовала, как внутри нее будто что-то развязалось и по телу разлилось тепло.
Оссиан и Харри, семья и работа – до сих пор ей удавалось это разделять. Но теперь то и другое смешалось, под сумасшедший стук сердца.
Оссиан
Харри
Оссиан
Харри
Тот, что младше, – ее, чуть постарше – их. Или нет, оба ее. Тот, что исчез, тоже. Как и тот, что здесь, в кроватке. Ради Харри ей нужно срочно вернуться на работу. День еще не закончился. Юлия крепче прижала ребенка к себе. Ощутила маленькую мягкую руку на своей шее. Глубоко вздохнула, потом пошла в спальню. Положила Харри рядом с Торкелем и осторожно потрепала мужа за руку.
Тот вздрогнул и испуганно огляделся.
– Хм… Что такое?
– Это я. Зашла переодеться. Мне нужно возвращаться в отделение. Я сменила Харри подгузник, но, кажется, он скоро захочет есть.
Торкель вскочил с кровати, посмотрел на нее дикими глазами:
– Ты что, снова уходишь? А я как же? Я был с ним весь день. Надеюсь, ты хотя бы вечером меня подменишь… Ты даже не отвечаешь на мои эсэмэски. Знаешь, Юлия, так не годится. Звонили с работы, у меня тысяча писем…
Юлия вышла из спальни, но слова Торкеля продолжали ударять ей в спину. Перед глазами возникло лицо Оссиана.
И потом снова – Харри.
Она взяла сумку и направилась к входной двери. Слова Торкеля отскакивали от нее, не достигая сознания.
Аккумулятор в лэптопе, лежащем на коленях Винсента, был почти заряжен. Зная себя, Винсент заранее позаботился об этом. Часы на мониторе показывали, сколько минут и секунд осталось до 17:00, когда на сайте отделения полиции начнется прямая трансляция. В пресс-релизе упомянута только Юлия, которая должна отвечать на вопросы журналистов. Винсент не мог быть уверен даже в том, что Мина до сих пор работает в этой группе. Надеяться на это – все, что ему оставалось.