Ход коня
Шрифт:
Адам сразу узнал лицо Оссиана по полученным от родителей фотографиям. Мальчик выглядел так, будто спал. Разве что кожа имела странный сероватый оттенок и была покрыла пятнами. И нижняя челюсть запала. О черт…
– Здесь есть что-то еще. – Один из криминалистов показал на предмет рядом с телом, до того скрытый под трапом.
Детский рюкзак «Мой маленький пони». Такой же грязный, как и Оссиан.
Этот рюкзак оказался самым страшным. В отношении тела Адам еще мог убедить себя, что перед ним кукла, реквизит со съемок детективного сериала. Но маленький рюкзачок придавал ситуации ощутимости, делая ее почти реальной. В нем была бутылка с водой. Когда детский сад собирается на экскурсию, детям дают еду в контейнерах.
Слезы потекли по щекам Адама. Он отвел глаза от рюкзака и маленького тела и теперь смотрел на воду, вытирая щеки тыльной стороной ладони. А ведь с Шеппсхольмена открывается все тот же красивый вид… Что по меньшей мере неуместно с учетом того, что обнаружено под трапом.
Но маленькие лодки все так же покачивались на волнах в свете утреннего солнца. А напротив, на другом берегу, как ни в чем не бывало дремали позеленевшие медные крыши Гамла-Стана.
– Мне это место, с кораблем и причалом, что-то напоминает, – сказала Мина. – Полагаю, не одна я сейчас подумала о Лилли?
Адам не заметил, как она встала рядом с ним.
– Ее нашли на причальном мостике, – кивнул он. – Я знаю, все это слишком похоже на то, что случилось с Лилли. И сейчас, как тогда, в нашем распоряжении было три дня, которые мы растратили впустую.
Мина кивнула, проследив за его взглядом, устремленным на воду.
Рубен встал по другую руку Адама.
– Так вы идете? – спросил он. – Нам с вами предстоит поговорить с персоналом на борту. Заодно встряхнем туристов. Может, кто-нибудь что-нибудь и видел… Не все же они были пьяны до невменяемости или под кайфом!
Адам благодарно кивнул. Наконец появилась работа, и даже из тех, что у него хорошо получаются. Все лучше, чем стоять и смотреть.
– Мы должны найти того, кто сделал это, – сказала Мина Адаму, прежде чем он последовал за Рубеном. – Ради Оссиана и Лилли. И чтобы это никогда больше не повторилось.
Адам остановился и подозрительно прищурился на Мину:
– А вы думаете, это может повториться?
– На самом деле я ничего такого не думаю. – Мина вытерла лоб влажной салфеткой.
Легкий утренний ветерок развеялся, и жара снова вступила в полную силу. Адам почувствовал слабый запах лимона и подумал было напомнить Мине, что эти салфетки сушат кожу, но промолчал.
– Я знаю только, что жара сводит людей с ума, – продолжала Мина. – Американские ученые провели на эту тему исследование и выяснили, что при температуре воздуха выше двадцати девяти градусов количество связанных с насилием преступлений возрастает на шесть процентов.
Адам взглянул на свои «умные» часы. Они показывали 32 градуса.
– А ведь лето только началось, – заметил он.
– Все вы в курсе последних новостей, – начала Юлия.
Никто из коллег не ответил. В мертвой тишине грохотал отчаянно борющийся за свою жизнь кондиционер, да Боссе в углу возил по полу новую миску с водой. Даже у Торкеля, похоже, хватило соображения оставить Юлию в покое. За утро она не получила от него ни одного сообщения.
– Оссиан был найден мертвым два с половиной часа тому назад, – продолжала Юлия. – Разумеется, мы должны дождаться официальной идентификации, но уже на этот момент сомнений нет. Адам и Рубен на Шеппсхольмене опрашивают всех в хостеле на «Чапмане» и в близлежащих домах, на случай, если кто-то что-то видел. На «Чапмане» проживает почти сотня человек. Так что надежда есть, но действовать надо быстро. Многие останавливаются там не больше чем на одну ночь. Мина и Педер в прошлый четверг навещали родителей Оссиана. Думаю, будет
разумным, если они отправятся туда снова и обо всем сообщат. Хотя…Юлия замолчала и обернулась на Педера, который отчаянно моргал, пытаясь сдержать слезы. Она освободила бы его от этого поручения, если б подвернулся другой вариант. Возможно, это слабость, а значит, непрофессионализм. Тем не менее…
– Кристер, можешь взять это на себя? – Юлия повернулась к Кристеру. – Мине нужно еще зайти к Мильде.
Кристер глубоко вздохнул и скрестил руки на груди.
– Ну конечно, – проворчал он. – Всё как всегда. Я выступаю в качестве вестника смерти. Может, кто-то считает, что я на короткой ноге с этой дамой? Понимаю, кто-то ведь должен выполнять и грязную работу… И все-таки в твоих рассуждениях, Юлия, есть своя логика. Я тоже считаю, что Педеру лучше проверить, как обстоят дела на Шеппсхольмене. Ну камеры слежения и все такое…
Кристер бросил быстрый взгляд на Педера, и это не ускользнуло от Юлии. Возможно, их старший коллега и был ворчуном, но имел доброе сердце. Что особенно проявлялось в ситуациях, когда коллегам требовалось его понимание и поддержка.
– Именно это я и собиралась предложить, – с готовностью подхватила Юлия. – С меня упаковка хорошего корма для Боссе.
– И можно ставить миску с едой в этой комнате?
– Можно.
Кондиционер еще поработал на полной громкости и стих. Юлия сразу почувствовала, как между грудей побежала струйка пота. Сразу захотелось домой. И не столько ради холодного душа, сколько ради Харри. Вдруг возникла необходимость ощутить его рядом с собой. Втянуть в ноздри его запах, вспомнить прикосновение его кожи. Убедиться, что с ним всё в порядке. Заодно отпустить Торкеля посидеть с друзьями в кафе…
Педер прочистил горло.
– И еще одно, – сказал он. – Думаю, мы не можем и дальше считать сходство со случаем Лилли простым совпадением. То, что нам сейчас предстоит выяснить, является ли совершенное с Оссианом осознанной копией убийства Лилли. Преступник мог черпать вдохновение из газетных статей. Или же оба убийства совершены одним и тем же лицом. Ни один ребенок в городе не будет в безопасности, пока мы не получим ответа на эти вопросы.
Юлия кивнула:
– Мина, сходи к Мильде как можно скорее и разузнай, есть ли ей что сказать по поводу вскрытия Лилли. Я попрошу ее найти протокол.
Педер только что открыл дверь, в которую, как она догадывалась, они вошли вот уже несколько дней как. Просто никто не хотел признавать, что это дело рук того же самого человека, которого так и не поймали в прошлый раз. А если так, вина за смерть Оссиана ложится и на них, полицию.
Мильда Юрт задумалась всерьез: может, действительно где-то существуют весы, на которых регулируется баланс хорошего и плохого в жизни. Похоже, кто-то все-таки следит за тем, чтобы ни одна из чаш слишком не перевешивала. В ее случае это выражалось в том, что, когда одна трудная ситуация разрешалась, ей на смену заступала другая.
Сын Мильды Конрад вышел наконец из тяжелого периода. Он учился в вечерней школе, у него появилась девушка. Жизнь нормализовалась – по крайне мере, судя по тому, что Мильда могла наблюдать со стороны. Но весы качнулись, и брат Мильды Ади снова объявился.
– Можешь сшить? Я, похоже, выдохлась.
Она кивнула на тело на блестящей металлической столешнице. Женщина двадцати пяти лет, самоубийство. На теле следы других, неудачных попыток, но на этот раз у нее получилось. Повесилась. Была обнаружена матерью в подвале собственного дома. Надо полагать, эта картина навсегда отпечаталась на сетчатке материнского глаза и навсегда останется в памяти – вместе с первыми шагами, первым выпавшим молочным зубом, первым днем в школе. Все, что принадлежало жизни, навсегда прибрала к костлявым рукам смерть.