Ход коня

– Кстати, как вам удается не держать зла на врачей, не сумевших как следует прооперировать вас после аварии?

– Гамильтонов путь, – ответила Нова и снова улыбнулась, на этот раз печально. – Это из области математики, – пояснила она. – Способ перемещения между точками геометрической фигуры, исключающий прохождение через одну точку больше одного раза. Я стараюсь жить, следуя этому принципу. Каждый раз, когда мы обижаемся или как-то иначе перевариваем свое прошлое, мы возвращаемся в точку, где уже были. Между возвращением в прошлое и переживанием нового опыта я однозначно делаю выбор в пользу последнего. Это полезнее.

Тильда кивнула, но нахмурилась, как будто сказанное Новой не представлялось ей столь очевидной истиной. Так или иначе, больше вопросов на эту тему не последовало. Винсент догадался, что программа подходит к концу. И до сих пор возможность говорить была предоставлена только Нове.

– Пришло время вовлечь в разговор и вас, Инес, – обратилась Тильда к блондинке. – Насколько я поняла, вы с Новой вместе основали курсы?

– Именно так, – подтвердила Инес низким, глубоким голосом. – Сначала я была ученицей Новы, теперь мы коллеги. Мы предлагаем специально разработанные курсы по развитию лидерских качеств и менеджменту на основе эпикурейской философии. У нас обучаются люди со всего мира. Содержание программы применимо не только к бизнесу, но и к жизни в целом.

– Ужасно неконкретно, – снова услышал Винсент голос Марии. – Расплывчато и неопределенно.

Винсент был склонен с ней согласиться, но лишь отчасти. Эпикурейство – устоявшаяся философская концепция, в которой он находил глубокий смысл. Но иногда дело не столько в философии, сколько в том, как она воспринята и истолкована. Сам Винсент, в качестве приглашенного лектора, посетил достаточное количество курсов личностного развития и прекрасно представлял себе атмосферу таких мест. Где воздух буквально наэлектризован энтузиазмом публики, по накалу приближающимся к религиозному рвению, но по окончании занятий все это испаряется за какие-нибудь пятнадцать минут.

Тем не менее эпикурейство представлялось ему гораздо более разумным, чем многие доморощенные психологические методики и псевдофилософские концепции, на которых современные гуру очень неплохо зарабатывают. Конечно, люди тратят деньги и на куда более бестолковые вещи, чем курсы Новы. За ее плечами по крайней мере опыт. Более серьезный, чем у кого-либо из ее известных Винсенту коллег.

– И здесь мы должны поблагодарить Нову и Инес, – завершила программу Тильда. – Напомню, что Нова – автор книги об эпикурействе, предзаказ на которую на сегодняшний день уже составляет тысячи экземпляров. С чем я смело могу ее поздравить.

Мария подняла голову и ободряюще посмотрела на Винсента:

– Ты все понял? Можно продать больше книг, чем ты думаешь. Если б ты только послушал меня и написал что-нибудь доступное широкой публике, у тебя тоже все получилось бы. Может, стоит попробовать себя в детективном жанре?

Винсент вздохнул. Вымышленные полицейские расследования занимали последнее место в списке его интересов. Настоящих было более чем достаточно.

* * *

Сегодня все идет хорошо. Лучше, чем вчера. В среднем километр за шесть с половиной минут. Жара спала в это субботнее утро, лицо обвевает приятный ветерок, особенно когда она бежит вдоль залива.

Но год назад было еще лучше. Развод болезненно отозвался не только на ее психике, но и на физической форме. Еще одна вещь в длинном списке того, что он у нее отнял. Но как же глупа она была!

Ее интеллект, блестящее образование подтверждала высокая должность в одном из крупнейших банков Швеции. Перед телевизором она отвечает на все вопросы шоу «Миллионер». И тем не менее ничего не поняла. Хотя было достаточно открыть любое справочное пособие по семейной психологии и проверить по пунктам, изменяет ли ей муж. Красный «Порше» – обводим в кружочек. Внезапный интерес к спортивным тренировкам – еще кружок. Туда же – тонирование волос, задержки допоздна на работе, новый стиль в одежде. В итоге в кружочке – каждый пункт.

Разумеется, она замечала. Настолько недогадливой она не была. Первое, что пришло в голову, – мысль о кризисе среднего возраста. Она связала это с празднованием его пятидесятилетия и в каком-то смысле оказалась права. Чего она не поняла, так это того, что он влюбился в принцессу, приглашенную послом Швеции в Нигерии. Очаровательная штучка. Как и всегда, впрочем, когда дело касалось Рольфа.

Что мучило ее больше всего в этой истории, так это то, что некоторое время она действительно была готова смотреть на его измену сквозь пальцы. Даже после того, как до нее дошли слухи о нигерийской принцессе. Но Рольф непонимающе посмотрел на нее, когда она предложила все забыть и жить дальше.

– Это серьезно, – сказал он. – Слишком серьезно.

Как будто двадцать лет совместной жизни были шуткой. Этакий пробный вариант перед настоящей любовью…

Она бежит по Шеппсхольмену, вдоль пришвартованных лодок. Обычно в это время приходится проталкиваться между городскими бегунами, для которых утренний моцион по лесистому острову стал частью распорядка дня. Но по мере углубления в сезон отпусков бегуны постепенно исчезали, заменяясь редкими родителями-туристами с заспанными лицами, слишком рано вытащившими детей из постелей. Некоторых из оставшихся бегунов сдерживала установившаяся на днях жара.

Она достигает южной оконечности острова. Минует небольшой мост, ведущий в Кастельхольмен, следует вдоль изогнутого лукой побережья, снова в северном направлении. Только поравнявшись с «Чапманом» – красивым трехмачтовым парусником, одновременно хостелом и местной достопримечательностью – позволяет себе остановиться. Это против правил. Она собиралась бежать без остановок, но нужно выпить воды. Из маленького легкого рюкзака, который она всегда берет с собой на пробежку, появляется бутылка. Пальцы окоченели и онемели, а пробка сидит намертво. Она собирает в кулак все оставшиеся силы, но все равно ничего не может сделать. Случайный прохожий вопросительно смотрит на нее. Она отворачивается. После случившегося если что и может вынудить ее прибегнуть к помощи мужчины, то точно не застрявшая пробка.

На мгновение она подумывает забыть про бутылку. Это всего лишь одна из маленьких неудач, которые время от времени подбрасывает нам жизнь. Но и такая мелочь способна нарушить хлипкое равновесие бытия и в один прекрасный момент окончательно вывести нас из себя. В «Смысле жизни по Монти Пайтону» [10] роль такого спускового крючка сыграл мятный пирог.

Но жажда перевешивает любую философию. Наконец ей удается отвинтить крышку, и она пьет жадными, благодарными глотками, не спуская глаз с великолепного белого парусника. Где-то она читала, что «Чапман» построили в конце девятнадцатого века, для отправки в Австралию. Но вместо этого он почему-то оказался в Стокгольме. «Хостел», – думает она и фыркает. Рольф, конечно, понятия не имеет о том, что это такое. Она же – по крайней мере в возрасте девятнадцати лет – ездила в Берлин на поезде.

10

Музыкальная комедия британской комик-группы «Монти Пайтон».

Под трапом, между нею и кораблем, пролегла тень от солнца. Но что-то ее настораживает. Что-то здесь выглядит не так, как должно.

Она складывает ладонь козырьком и прищуривается. Возможно, ей это только кажется… Скорее всего. Но что-то застряло на том месте, где трап соприкасается с землей. Она идет вперед. Становится спиной к солнцу, чтобы заслонить его своим телом и лучше видеть.

Это детская обувь. Кто-то из родителей не заметил, как недовольный отпрыск, надежно заключенный в объемный надувной пояс, скинул с себя туфлю. Мысль об этом напоминает ей об их с Рольфом спорах по поводу детей и заставляет внутренне содрогнуться.