Ход коня

И в этот субботний солнечный день, самый беззаботный из дней начала лета, Мильда оказалась последней, кто видел физическое тело этой женщины, до того как оно развеется в прах в печи крематория.

Мильда сняла и выбросила в мусорное ведро пластиковые перчатки. Она поручила ассистенту Локи сшить тело в том месте, где был надрез в виде буквы I поперек туловища. Что Мильда обычно делала сама, хотя это и считалось работой ассистента. Но с такой перегруженной мыслями головой трудно сосредоточиться, и у Локи стежки получались лучше. Аккуратность вообще была одной из сильных сторон ее помощника. «Патологический педант» – это точно про Локи.

После ежедневного ритуала очищения Мильда переоделась и направилась в свой кабинет. Стоило открыть дверь, как в лицо ударила жара. Мильда даже отпрянула. После чего глубоко вздохнула и все-таки вошла. Стул стал клейким, как только она на него села, и Мильда с грустью посмотрела на увядающие растения в горшках на подоконнике. Она чувствовала себя в точности так, как они выглядели.

Звонок Ади не должен был застать ее врасплох. Поэтому Мильда и злилась на себя больше, чем на брата. С Ади было как в той басне про скорпиона, который переправлялся через реку на спине лягушки. Где-то на середине реки он укусил лягушку, что означало смерть для них обоих. Когда же лягушка спросила, зачем он это сделал, скорпион ответил, что такова его природа.

Ади, сколько его помнила Мильда, всегда принимал в расчет только свои потребности. Он никогда не понимал, что у других людей они тоже могут быть. Как, впрочем, и права. Привык хватать все, до чего мог дотянуться. Ни одна из попыток родителей научить Ади различать что хорошо, а что плохо, успехом не увенчалась. Поэтому Мильда и удивилась, когда Ади позволил ей с детьми жить в доме родителей, который они оба унаследовали. Включая принадлежащую ему половину.

Она убедила себя в том, что Ади повзрослел, вырос, ушел вперед в развитии. И что так будет всегда. Статус кво – ох уж это вечное желание на что-то опереться! Но вчера Ади позвонил. В его голосе редко слышались какие-либо эмоции, если только Ади не был зол или обижен. Вот и на этот раз он объявил – размеренным, холодным тоном, – что хотел бы получить свою долю в наследстве. Немедленно. После чего Мильде пришло письмо от «адвоката» Ади. Ей выставили ультиматум: либо Мильда переезжает, либо выплачивает Ади стоимость его половины дома. Либо Мильда рассчитается с Ади, отписав ему свою половину дома дедушки Миколая, после смерти последнего. Мильда догадалась, что тем самым Ади хотел вогнать ее в стресс, лишить возможности мыслить рационально.

Вместо этого Мильда отнесла письмо коллегам-полицейским. Ей сразу показалось странным требование отписать половину дедушкиного дома, ведь дедушка Миколай был еще жив! Интуиция не подвела Мильду – Ади действительно блефовал. Коллеги назвали его поведение вымогательством чистой воды. Когда же выяснилось, что «адвокат» не имеет юридического образования, Ади быстро удалился, поджав хвост.

Но брат прав: дом принадлежит им обоим. Ади имел полное право требовать, чтобы Мильда выкупила его половину, если хочет остаться. Именно это он и сделал. Мильда пыталась объяснить, что у нее нет возможности ему заплатить. Ади не нуждался в деньгах, с этим у него всегда был порядок. Она всего лишь просила брата подождать, пока дети вырастут и съедут, и ненавидела себя за то, как умоляюще звучал ее голос. За то, что в присутствии Ади она будто стремилась съежиться, стать прозрачной, как воздух, превратиться в невидимку. Она знала, каков будет ответ, еще до того, как Ади открыл рот. Мильда забыла, что она лягушка, и проклинала себя за это. А Ади был скорпионом…

В дверь постучали, и Мильда подскочила от неожиданности.

– Войдите, – сказала она и прокашлялась, услышав собственный голос.

– Не помешала?

В дверь заглянула Мина. В глазах – вопрос.

– Я хотела поговорить о Лилли Мейер. И посмотреть отчет о ее вскрытии.

Мильда покачала головой:

– Ты совершенно меня не побеспокоила. Добро пожаловать в мою сауну.

Мина с тревогой посмотрела на растения в горшках. Они как будто клонились под гнетом жары, и Мильда действительно выглядела так, будто только вышла из парной. Где-то Мина читала, что пот не только помогает организму снизить температуру, но и выводит из тела грязь и прочие нечистоты. Одна мысль об этом заставила Мину содрогнуться. Сразу захотелось сорвать с себя одежду, что еще имело бы смысл при возможности принять холодный душ. Только не в кабинете Мильды.

– Я их поливала, – мрачно пояснила Мильда. – Просто вода испаряется быстрее, чем я успеваю ее подливать.

Мина посмотрела на нее. Потом на стул, на вид такой горячий и липкий. Стоит ли садиться? Бактерии наверняка размножаются на пластике с тем же успехом, что и на органических поверхностях.

– Я уже приготовила то, что тебе нужно, – сказала Мильда, вытаскивая на стол ящик с бумагами. – Юлия звонила. Сказала, что вы остаетесь работать на выходные.

Она достала папку и протянула Мине, протерев перед этим влажной салфеткой.

Мина благодарна улыбнулась Мильде и открыла папку. Все, что касалось вскрытия Лилли, было аккуратно распечатано и рассортировано.

– Ты – скала, – искренне восхитилась Мина. – Ты вообще когда-нибудь берешь отпуск?

Мильда, как всегда, само спокойствие. Надежный, профессиональный патологоанатом. Всегда собрана, сосредоточена. Но сегодня с ней что-то не так.

Мине хотелось расспросить Мильду об этом, но она не знала, с какой стороны зайти. Они не были близки настолько, чтобы откровенничать на личные темы. Мина вдруг поняла, что должен чувствовать Винсент, когда к нему на сцену поднимается совершенно случайный человек.

– Почитаешь в спокойной обстановке, – сказала Мильда. – Я здесь, и всегда готова ответить на твои вопросы. Ты действительно думаешь, что это как-то связано с мальчиком, которого вы нашли?

– Я правда не знаю. – Мина прижала папку к груди. – Но Адам Блум, похоже, думает именно так.

Белье неприятно липло к телу. Нужно срочно под душ. И переодеться. Некоторое время они молчали. На лицо Мильды будто набежала тень. Словно что-то в ней только выжидало момента, чтобы взорваться. Мина открыла было рот, но снова закрыла и повернулась к двери, бросив через плечо «спасибо».

* * *

Он припарковался на Хорнсгатан, рядом с площадью Мариаторгет. Явно не тот случай, когда машину стоило оставлять у подъезда, объявляя тем самым во всеуслышание, куда он направляется. Кроме того, небольшая прогулка до Бельмансгатан давала время собраться с мыслями.

Кристер не мог винить Юлию за то, что она послала именно его. Полицейскому нужно уметь отключать эмоции. Но хороший полицейский дает чувствам волю, когда они становятся слишком сильными. Так или иначе, эта работа снова выпала Кристеру. По крайней мере, на этот раз он не выступал вестником смерти. Священник и коллеги в штатском уже были там.

Кристер нашел нужный дом, подъезд и позвонил в домофон. Дверь в квартиру стояла открытой, когда он поднялся по лестнице. На пороге, скрестив руки, поджидала женщина, судя по всему, мать Оссиана. Она старалась смотреть с вызовом, но плечи ее поникли.

– Не понимаю, зачем это, – сказала женщина. – Вы нашли не Оссиана. Ему нечего было делать на Шеппсхольмене.

– Это то, в чем нам хотелось бы убедиться, – мягко возразил Кристер. – Кстати, мы с вами разговаривали по телефону. Я Кристер, если помните.

На ее бесцветном лице выделялись черные круги под глазами. Похоже, мать Оссиана не спала с тех пор, как пропал мальчик. Сейчас она на первой стадии – отрицания. Со временем оно сменится гневом. Тогда родители Оссиана будут ругать Кристера и других полицейских за то, что те не сделали свою работу. Возможны угрозы подать заявление в суд. Или обратиться к журналистам. Конечно, люди реагирует по-разному. Но какую бы форму ни принял гнев Жозефин и Фредрика, они будут правы. По общему признанию, найти Оссиана за эту пару дней в условиях почти полного отсутствия информации было невозможно, и тем не менее… Они не справились, не смогли. Кристер был готов признать поражение.