Hold Me

Светлый, но темный.

Парень выходит на этаж, не замечая меня, поворачивается спиной, медленно шаркает в сторону мужского туалета, отряхивая свои джинсы. Смотрю на него, немного наклонив голову к плечу. Он кажется таким хрупким, но походка демонстрирует жесткость. Тихо вздыхаю, продолжая идти, когда незнакомец отдаляется, но стоит мне сделать шаг, тихо коснувшись ногой пола, как он замирает на месте, словно ужаленный в спину моим взглядом. Не торможу, решая наоборот ускориться, чтобы поскорее покинуть коридор. Русый парень поворачивает голову, но вряд ли успевает поймать меня взглядом, ведь я уже исчезаю на лестничной клетке, спеша вниз. Ступеньки уносятся из-под тяжелых ног, но не сбавляю скорости, хромая на одну ногу. Пальцами стираю уже засохшую струйку крови у самого носа. Губа разбита. Чувствую, как в ней бьется давление, поэтому прикусываю, ощущая легкое покалывание. Спускаюсь на первый этаж, сворачивая к дверям, что ведут на задний двор, и дергаю ручку, ступая на бетонные ступени невысокого крыльца, тут же поникнув. Тяжесть увеличивается, но уже в груди, сжимая быстро бьющиеся сердце, когда он поворачивает голову, зажимая зубами сигарету. О’Брайен не выглядит удивленным, будто всё это время сидел здесь, ожидая, что я вот так вот выскочу из ниоткуда. Переминаюсь с ноги на ногу, не в силах принять решение, как поступить дальше, пока мало заинтересованный в происходящем взгляд парня изучает мое лицо. И от этого мне становится не по себе. Тошнота. С ужасом в глазах подскакиваю к перилам крыльца, опустившись на корточки, и плюю на землю, кашляя, ведь давлюсь собственной рвотой в виде серой жидкой массы. Прижимаю ладонь ко рту, глубоко дышу через нос, широко распахнув веки. Чувствую это. Черт, я чувствую, как глаза горят, но быстро моргаю, поднявшись. Убираю растрепанные локоны черных волос за уши, которые некрасиво оттопыривают в разные стороны. Делаю шаг к ступенькам, на которых сидит парень, продолжая спокойно разглядывать меня, дымит, выпуская никотин через ноздри, после чего открывает рот:

— Химик скучает.

Останавливаюсь, спустившись, и делаю глубокий вздох, на секунду прикрыв веки, после чего поворачиваюсь боком к парню, который вновь глотает дым. Я хорошо расслышала его слова, вот только все равно не смогла понять. Чего он добивается, говоря такое? В его тоне нет насмешки, он не задирает меня. Парень просто констатирует факт того, что многие ко мне «неровно» дышат, вот и всё. Смотрю на свои кеды, начиная подбирать слова для ответа, но потом вспоминаю, что обычно ухожу молча. Сегодня со мной явно что-то не так. Слишком много думаю.

— Что с лицом? — О’Брайен сутулится, разглядывая сигарету в руках, после чего поднимает её к губам, бросив короткий, но какой-то неприветливый взгляд на меня. Не смотрю в его сторону, но продолжаю стоять, как провинившийся ребенок перед разгневанными родителями. Слишком жалкая. Куда ещё? Ниже-то пасть уже некуда.

— Тебе штукатурка по щеке прошлась? — делает свои предположения парень, зажав между зубами источник отвратительного запаха, после чего сует руки в карманы кофты, бросив смешок, когда я отвожу взгляд. — Какая интересная штукатурка, — выдает на выдохе, взглянув на меня из-под ткани темного капюшона своей кофты. Глотаю воду во рту слишком громко, чувствую, как колотится мое сердце, но пытаюсь следить за дыханием. Ровное и спокойное.

Мне все равно.

Боль не страшна.

Равнодушие — вот, что страшно.

Кажется, там так было сказано, но могу ошибаться…

— Что ты делаешь? — вопрос со стороны О’Брайена звучит с осуждением, поэтому моргаю, немного потеряно бегая взглядом по земле. Что я сделала? Я ведь просто стою и молчу. Что опять не так?

— Чего молчишь? Почему стоишь на месте, выслушивая меня? Я твоя мамка что ли? — не повышает тон, но меня пробирает до самых костей от холода, что коснулся кожи лица. — Теперь ясно, отчего тебя все шпыняют, — вновь делает предположения, потушив сигарету о бетонную ступеньку. — Ты сама позволяешь себя унижать, — задумчиво поднимает голову, слегка наклоняя её к плечу. — А. Ты одна из таких, да? Садо-мазо, или что-то похожее. Любишь унижения, — меня передергивает от внезапно разгоравшейся злости. — Получаешь удовольствие от побоев, — моргаю, в горле становится горько, а тон парня не меняется. — Небось, сторонница шлепков и удушья, — зубы стучат, дыхание сбивается, сердце вот-вот разорвется на куски, а давление в голове приносит куда больше боли, чем до этого. — Сексуальные уте…

— Заткнись!

Капля за каплей. Я чувствую, как пот стекает по вискам, как трясутся мои ноги, как сохнет горло. Я ощущаю, что падаю, прямо сейчас готовлюсь провалиться сквозь землю, оказаться одна, в темноте, где меня никто не видит, никто не сможет найти. Хочется сжать веки и не открывать глаза. Но сейчас я здесь. На улице, в реальности, на заднем дворе школы. Мне не пропасть отсюда, не избавиться от присутствующего О’Брайена, который поднял на меня свои глаза, хмуро сведя брови, но молчит. Ничего не говорит, будто дает мне время отдышаться и привести себя в порядок. Складывает руки на груди, немного отклонившись назад. Мои глаза горят, но уже не могу сдержать себя, поэтому не справляюсь с першением в горле, сильно сжимаю кулаки, топнув ногой, как обиженный ребенок, и громко, так, как никогда раньше, повторяю:

— Заткнись! — смотрю вниз, глотая воздух, в котором ещё ощущается никотин, поэтому привкус остается на языке. И если честно, то не могу дать здравую оценку своим действиям, не могу объяснить, почему продолжаю просить парня заткнуться, ведь он и без того молчит.

Заткнись, заткнись, заткнись.

заткнисьзаткнисьзаткнисьзаткнись

Опускаю руки вдоль тела, вдруг сделав глубокий вдох, словно глотнув немного сил, выпустив напряжение и тяжесть, которая оседает внизу живота, но уже не кажется такой сильной. Сутулюсь, пряча дрожащие руки в карманы кофты, но продолжаю стоять на месте, тут же осознавая, что наделала. Накричала. На человека, который сильнее меня, который спокойно врежет мне, которому не составит труда снести меня толчком с ног.

И который молчит.

И эта тишина сдавливает меня со всех сторон, заставляет сжаться, сильнее опустив голову. Нет, мне вовсе хочется оторвать её, вырвать глаза, отрезать уши, чтобы не видеть и не слышать. Моргаю, тихо шмыгнув носом, но не плачу, наоборот эмоции резко сменили друг друга. Не чувствую себя настолько подавленной, чем до этого, поэтому спокойно сдерживаю равнодушие в глазах, мельком взглянув на О’Брайена, который уже курит вторую сигарету, вновь начиная дымить:

— Что ж, способность говорить подтверждена, — говорит как-то странно, изогнув брови. — Удивительно.

Сжимаю губы, вонзив короткие ногти в кожу ладоней, которые по-прежнему держу в карманах, но руки всё равно заметно дрожат, как и ноги.

— Какие ещё умения продемонстрируешь? — затягивает. — Или на сегодня хватит? — хмурит брови, явно оставаясь довольным той идеей, которая внезапно посетила его голову. — Может, ударишь меня?

Ненормальный.

Не странный. Он чокнутый.

Медленно перевожу на него свой взгляд, поворачивая опущенную голову. Смотрю. Прямо ему в глаза, не видя в них ничего. Абсолютно. О’Брайен издевается? Не знаю. Хочет высмеять меня? Черт, я не знаю! Я ничего не понимаю, и поэтому хочу бежать отсюда. От него. Подальше. Ведь он рехнулся. Мне не нравится то, что парень вынуждает меня делать. Специально доводит до ручки. Чтобы полюбоваться на реакцию? Понятия не имею.

Что тебе, черт побери, нужно от меня?

Стоп.

Поглощенная вновь возникшим молчанием я отворачиваю голову и ухожу. Да, не так быстро, как до этого, но делаю шаги в сторону задних ворот школы, чтобы покинуть территорию. Что я делаю? Чем занимаюсь? На что трачу свои силы? Быстрее. Быстрее перебираю ногами. Шаг за шагом. Выхожу к дороге. Не оборачиваюсь, вновь сбивается дыхание, но не торможу, чтобы успокоиться. Вместо этого бегу. Да, срываюсь. Несусь вперед по тротуару, не думая о том, куда держу путь. Просто бегу, не подтягивая сползающую с плеча лямку лифчика и ремень от рюкзака. Вдох за вдохом. Легкие должны уже лопнуть от такого количества поступающего кислорода, голова не идет кругом от переизбытка, но сердце в груди всё так же безумно колотится.

Птица, умеющая летать.

Но боящаяся высоты.

От цитирования строк из книги мне лишь хуже, поэтому ускоряюсь, перебегая дорогу в неположенном месте, отчего мне начинают сигналить автомобили, а водители выглядывают из окон, начиная плеваться ругательствами, ведь я заставила их притормозить. Пробегаю по торговой улице. Несусь к берегу. К океану. К пляжу. Толкаю людей, что толпами встают на пути. Бросаюсь в узкие улочки, не обращая внимания на мужчин в разорванных одеждах, что начинают противно шипеть «кис-кис» в спину. Громко и тревожно дышу через открытые губы, перебегая очередную дорогу, вот только здесь не часто машины встретишь, поэтому замедляю шаг где-то на середине, устремив взгляд в сторону темного горизонта. Сузив веки, медленно, покачиваясь, иду к спуску на каменный берег, нахожусь будто в полном бреду, но при этом чувствую себя комфортно. Ненормальная, ей-богу. Осторожно спускаюсь, натыкаясь на острые камни, но не торможу, продолжая свой бесцельный путь, игнорируя усталость, которая с новой силой навалилась на меня, сдавливая череп головы. Глубокий вдох. За ним выдох. Потираю металлический корпус зажигалки в кармане кофты, подбираюсь ближе к воде, утопая в стихийном шуме. В звуке прибоя, в крике чаек, вое ветра. Кое-как сажусь, согнув ноги в позе йога, и вытаскиваю зажигалку, потирая её пальцами бледных рук. Здесь спокойно. Здесь никого нет. Но светло. Такой бледный свет лишь раздражает глаза, поэтому приходится ненадолго прикрывать их, чтобы вновь устремить взгляд на темный океан, водная гладь приятно блестит, бросая водоросли на берег. Я поднимаю зажигалку, открыв крышечку, тем самым освобождаю огонек, который шатает в разные стороны от прохладного ветра. Смотрю на язык пламени, освобождая голову от каких-либо мыслей, чтобы как следует окунуться в окружение, но не выходит. Хмурю брови, когда перед глазами внезапно мелькает непонятная картина: серые стены, металлический стол и лампа, яркий белый свет которой слепит в глаза. Это произошло так быстро, что не успеваю ухватиться, мгновение — и ничего этого нет. Смотрю уже озадачено на огонек, сглотнув жидкости во рту. Эти непонятные «вспышки» происходят часто, но я так и не могу понять, что это. Дежавю? Если да, то очень необычное.

Вдруг запястья обеих рук начинают ныть. Я роняю зажигалку, грубыми движениями тру кожу рук, вновь ловя лишь мгновение. Холодный металл на руках. Он сдавливает запястья. И я думаю, что останутся синяки, но этот факт меня мало волнует. Холодный стул, холодный пол, которого касаюсь босыми ногами. И тяжелый, какой-то исковерканный мужской голос, который я прежде не слышала. Шепчет практически рядом. За спиной, но слов не разбираю. И вновь ничего. Берег, шум океана, крик чаек. Я верчу головой, оглядываясь, пока уже нежнее потираю кожу запястья правой руки, опустив на неё свой недоумевающий взгляд. На бледной коже кроме шрамов ничего нет.