Hold Me

— И чего встала?

Я отворачиваюсь, тут же поднимаясь по лестнице, чтобы не задерживать парня. К тому же не в восторге от того, что дома у меня чужой. Вдруг мать или отец вернутся? Как я смогу это объяснить? Сказать, что ко мне пришел «друг»? Это звучит, как очень жесткая и неприятная шутка, которая задевает меня. Отлично. Саму себя расстроить сумела. Выхожу на второй этаж, практически бегу к комнате, толкая дверь, и замираю, уставившись на пустое место на моей кровати. Котенок спал на подушке. Это я точно помню. Переступаю порог, осматриваясь, но не вижу Засранца, поэтому убираю локоны волос за уши, скрывая от самой себя растущую панику, которая пожаром разгорается в груди, вызывая изжогу внизу живота.

— Эй, — шепчу, думая, что котенок ответит, но тишина.

***

Дилан включает свет на кухне, осматривая помещение, и сует одну руку в карман кофты, а другой поправляет козырек бейсболки, поднимая глаза в потолок. Он бродит, стуча пальцами по всему, что попадается на пути: по столу, по холодильнику, раковине, плите. Он смахивает пальцами тонкий слой пыли, взглянув на люстру, одна лампочка которой начинает мерцать. Видимо, неполадки с электричеством. Проходит вновь к холодильнику, открыв дверцу, и без особого интереса осматривает полки, на которых, от силы, несколько упаковок с овощами и бутылка морковного сока. Свет в холодильнике так же мерцает, так что парень изгибает брови, хлопая дверцей, разворачивается опустив взгляд на поверхность стола, усыпанной грязью от перевернувшегося горшка с завянувшим цветком. Дилан подходит ближе, но не поправляет, считая, что не должен слишком «распускать» руки в чужом доме, тем более, вдруг Хоуп считает это — порядком?

О’Брайен вновь смотрит на мерцающую лампу, решая вовсе выключить свет от греха подальше, и хочет вновь выйти в коридор, но останавливается, когда слышит писк. Поднимает брови, оглядываясь, и немного наклоняется, чтобы заглянуть под стол, и видит, как под ним шагает, качаясь из стороны в сторону, рыжий котенок с большими немного косыми глазами, которые выпучены, будто от удивления. Дилан усмехается краем рта, когда мелкий комок шерсти замечает его, лапками хлопая к хозяину, приближается, не рассчитывая, и врезается в ногу парня. О’Брайен одной рукой берет его за шкирку, выпрямляясь, и кладет на плечо, разрешая животному повиснуть. Засранец урчит хрипло и чихает, мордочкой ударившись о шею Дилана, который решает подняться наверх, ведь рассчитывал, что Хоуп сама принесет ему котенка.

Второй этаж не поражает его. Всё те же голые стены, та же витающая в воздухе пыль, тот же паркетный пол без ковра. Дилан проходит мимо одной комнаты с распахнутой дверью, затем мимо другой, но не заглядывает внутрь, лишь краем глаза убеждается, что там никого нет. Наконец, настигает помещение, в котором улавливает движение, поэтому тормозит, остановившись на пороге, и вновь сует обе руки в карманы кофты, с изогнутыми бровями наблюдая за тем, как Хоуп сидит на коленях, заглядывая под кровать. В этой комнате пахнет краской и сыростью, на полу разбросаны рисунки, кисточки и баночки, а так же высохшие тряпки, испачканной в чем-то темном, но парню так и не удается понять, что это, поэтому он вновь смотрит на Эмили, которая устало опускает руки вдоль тела, сутуло садясь, явно уже готова сдаться и прекратить поиск, поэтому Дилан стучит по двери, привлекая её внимание. Девушка резко поворачивает голову, испуганно уставившись на него, будто впервые видит, но после её взгляд опускается на котенка, поэтому с губ слетает напряженный вздох. Вновь смотрит в пол, перебирая пальцами ткань своей кофты, будто виновато. Молчит. О’Брайен повторно оглядывает её захламленную вещами комнату, останавливая взгляд на полу возле стола. Там в одну кучу свалены стаканы из-под кофе, которое она покупает по ночам. Переводит взгляд в сторону шкафа, дверца которого открыта, поэтому видно, как свалены на полках вещи, а некоторая одежда висит на спинке стула или валяется под ним. Парень опирается плечом на дверную арку, осмотрев кровать и засохшие на подоконнике цветы, которые явно не поливают. Хоуп косо наблюдает за выражением лица Дилана, пытается понять, о чем он думает? Молчание убивает, разъедает на куски, поэтому девушка набирается смелости, спросив:

— Что?

О’Брайен щурит веки, приоткрывает губы, вот только ничего не говорит. Он разворачивается, так же молча исчезая в коридоре, после чего до ушей Хоуп доносятся лишь тяжелые шаги, которые с каждой секундой становятся всё отдаленней. И девушка может дышать полной грудью, когда слышит дверной хлопок. Она прикрывает глаза, пытаясь расслабить сердце, которое сжимается в крепкий «кулак», с болью разжимаясь в груди, и открывает веки, окинув взглядом свою хорошо убранную комнату. Эмили всегда удивляется, когда мать успевает убираться здесь? Она не должна себя так напрягать. Хоуп дергает ткань майки слегка оголяя низ живота, и поднимает взгляд серых глаз на подоконник, любуясь красивыми комнатными растениями, которые, благодаря заботе матери, хорошо себя чувствуют.

В здании, которое Дилан должен называть «домом» всегда шумно. Неважно, кто там находится, парень не требует тишины. Он пытается остаться тем невидимкой, которым он приехал, но его всё равно дергают, находят возможность докопаться, так что умение игнорировать — это высший навык, которым он смог овладеть за это время.

— Привет, — его отец сидит в гостиной в мягком кресле, читая газету. Он улыбается сыну, который проходит мимо двери, даже не бросив тот самый косой взгляд, которым был одарен ещё в аэропорту. Как ни странно, но мужчина скучает по такому проявлению с его стороны. Да, пускай негативное, но это хоть что-то. Лучше, чем ничего. Полная пустота и отрешенность, незаинтересованность в глазах сына — вот, что убивает морально.

О’Брайен входит в «свою» — уже смешно — комнату, и закрывает дверь, бросая котенка на кровать. Тот, уже видимо привыкший к подобному, приземляется на лапки, косыми глазками наблюдая за хозяином, который передвигается, взяв небольшое блюдце со стола и пачку молока, которая стоит здесь с самого утра. Джойс постоянно приносит ему завтрак, хотя парень никогда не прикасается к нему из принципа. Так что девушка забирает обратно полную тарелку, постоянно вздыхает, ведь хочет сблизиться с парнем так же сильно, как и его родной отец.

Но Дилана это не волнует. Человек, сумевший перебороть в себе интерес к окружающему его миру, к людям, которые каждый день вертятся вокруг, мешая вдохнуть полной грудью. Всё, чего так желает О’Брайен — это игнорирования. Пусть на него не обращают внимания, как поступает с другими он сам.

Наливает в блюдце молока, положив на поверхность одеяла, рядом с котенком. Садится на кровать, кладет руки в карманы кофты, сутулит плечи и смотрит куда-то перед собой, опуская взгляд ниже, но не фокусируется на какой-то определенной точке. Котенок уже во всю развалился на кровати, вытягивая все части тела, и зевает, ещё шире распахивая глаза. Дилан переводит на него глаза, слегка поворачивая голову, и усмехается краем рта, пальцем поглаживая по небольшой мордашке, за ушком. Слышит голоса и громкий звук телевизора, поэтому его взгляд вновь поник, как и выражение лица. В этой комнате всегда холодно. В этом доме пахнет неприятно. Это место… Дилан не собирается оставаться здесь.

Встает, решая оставить Засранца, который уже прикрывает глазки, начиная посапывать, и идет к двери, проходя мимо зеркала, на котором останавливает взгляд, притормозив. Ссадины на щеке и разбитая губа — вот результат его вмешательства. Такого больше не должно повториться. Парень не допустит очередной оплошности.

Дилан сильнее натягивает капюшон на бейсболку, и берет скейт, проверяя наличие сигарет в кармане, как и мелочи, после чего выходит, бросив взгляд на часы. Сейчас только девять вечера. Ему нужно прошляться где-нибудь пол ночи без дела.

А потом ему будет, чем заняться.

***

Все может ослабить время, но не мою печаль.

Овидий

От лица Эмили.

Четыре утра. Мой желудок сводит меня с ума, поэтому было бы умно купить еды, но вместо этого я стою напротив всё того же автомата с напитками. Холодными и газированными. Читаю этикетки, пытаясь принять решение, которое дается мне с трудом. Всё время прислушиваюсь. Уже научилась вычислять приближение парня на скейте, которого слышно аж с другого конца магазина, поэтому сейчас, когда вокруг так тихо, могу спокойно, и не торопясь, всё изучить, чтобы выбрать что-то одно. Подхожу ближе к холодному стеклу и прижимаю к нему ладони, пуская пар изо рта. Наклоняю голову, читая этикетки красных баночек разных размеров, при этом прислушиваюсь к тому, что происходит вокруг, и, кажется, мое сердце падает в пятки, когда за спиной раздается шарканье. Немного отдаляюсь от стекла, с помощью отражения вижу О’Брайена, который довольно спокойно подходит ближе, держа в руках скейт. Почему он не врывается сюда на нем, как это делает обычно? Я ведь только так могла понять, что он приближается.

Делаю шаг в сторону к автомату с горячими напитками, тихо откашлявшись, будто ничего странного не происходит, и с фальшивой игрой одного актера начинаю приглядываться к названиям кофе. Дилан бросает в скважину монетки, набирая один и тот же номер. Каждый день. Я наблюдаю за тем, как баночка падает, поэтому так же выбираю латте, не собираясь лишний раз смотреть в сторону парня, который наклоняется, вытащив покупку, и выпрямляется, внимательно разглядывая её. Начинаю нервничать, ведь кофе готовится долго, а О’Брайен, кажется, и не думает двинуться с места и покинуть магазин, поэтому мы оба стоим в своеобразной тишине, молча занимаясь каждый своим делом. Глотаю воду во рту, что выходит слишком громко, поэтому чувствую, как щеки начинают пылать от стыда, ведь Дилан мельком бросает короткий взгляд, вновь уставившись на банку. Мой латте, слава Богу, вот-вот будет готов, и я готова прыгать от счастья, когда автомат прекращает шуметь, но, прежде чем успеваю потянуться к своему горячему стакану, О’Брайен молча делает шаг ко мне, протянув красную банку, тем самым ставя в тупик. Я всё ещё держу руку, еле касаясь пальцами стакана с латте, но косо смотрю на «колу», борясь с внутренним интересом.