Холод 2

— Они докопаются до правды. Когда снимут ограничения на въезд, сюда прикатят другие следаки, они пойдут на руины и всё поймут. Они будут допрашивать всех подряд и, в конце концов, догадаются, кто это сделал.

— Не догадаются, — успокоил я её. — А если догадаются, отправимся в бега и продолжим наше дело.

Даша посмотрела на меня с кривой усмешкой:

— Наше дело? Ты действительно считаешь, что убийство посвящённых как-то поможет этому миру?

— Я видел, и ты видела...

— Знаю-знаю, — перебила меня Даша. — Только всё это ужасно странно. Я не поверю, пока не смогу убедиться лично... Ладно, пошли. Дома много дел. Слуги же все захворали — забыл? Мне, конечно, не привыкать, а вот тебе, — ехидная усмешка озарила лицо Даши.

— Да уж справлюсь как-нибудь, — я тоже улыбнулся.

Едва мы покинули замещённый район, как встретили двух человек, которые везли телегу. В ней — три трупа, накрытые ветхим тряпьём. Мы с Дашей проводили их взглядом.

— Началось, — сказал я. — Люди уже умирают.

До сегодняшнего дня я не слышал о летальных исходах.

Даша долго смотрела вслед телеге с трупами.

— Пойдём быстрее, — тихо сказала она. — У меня уже в желудке урчит.

Сидели за столом. Прислуживал всё тот же слуга, которого болезнь так и не скосила. Сегодня нам подали постную похлёбку и ржаной хлеб. Со вчерашнего дня трапезы стали напоминать обед простых горожан, и как минимум, ближайший месяц питаться нам предстояло именно так. Всё ради экономии. Никто не знал, когда вновь наладятся торговля и поставки продовольствия, так что приходилось затягивать пояса.

Мы сидели за столом вчетвером: Ярослав, Гордей, Даша и я. Егор трапезничал во флигеле вместе с дружинниками. Я никому не сказал о том, что парень умеет управлять морами, посчитал, что предавать такое огласке пока ни к чему. Горожане взвинчены, напуганы, и если поползут слухи, будто по соседству живёт малец, повелевающий существами из Сна, кто знает, во что это выльется?

Гордею я сообщил, что Егор должен будет вступить в ряды моих дружинников, когда достигнет положенного возраста. Сотник возражать не стал, и обещал, что прикажет обучать парня: дружиннику требовались не только строевая подготовка, умение стрелять и драться на саблях, но ещё и грамота, так что Егору предстояло многому научиться. А ему я строжайше наказал, чтобы держал свою способность в тайне. Однажды это, конечно, откроется, но главное, что — не сейчас.

— Так ты разговаривал с Федосеевым? — спросил Ярослав. — Как он отнёсся к твоей идее?

— Я общался с городским главой, да, — ответил я. — Он обещал подумать.

— После вчерашнего инцидента вряд ли его ответ будет положительным, — Ярослав промокнул салфеткой рот и вытер руки. — Теперь беженцев и за версту к Ярску не подпустят.

— Они поступили крайне глупо, — вклинилась Даша. — Это же надо было!

— Люди боятся, они в отчаянии, — объяснил я. — Они в таком состоянии, в котором человек пойдёт на что угодно.

— И всё же лезть на солдат — дело крайне неразумное.

Слова Даши стали меня раздражать. Она явно не понимала, о чём говорит.

— Ты видела их? — возмутился я. — Видела, что там творится? У них носы и пальцы отваливаются. Люди насмерть замерзают. Им некуда деваться. Помереть от обморожения или от пули — вот у них какой выбор, — я горячился сильнее, чем следовало, поскольку перед глазами стоял вид мужиков и баб с чёрными носами, губами, щеками. Я не мог выкинуть из головы эту картину.

Вчера толпа отчаявшихся беженцев пыталась прорваться в город, в них, разумеется, начали стрелять, но беженцы не остановились. Тогда солдаты стали колоть их багинетами. Сам я не видел — рассказывали.

— Но это не повод ломиться в город, — возразила Даша. — Пусть едут на юг. Уже потеплело.

— На чём? Они лошадей съели, — ответил я раздражённо.

— Значит, они глупцы, раз сидели тут и ждали, пока станет нечего есть.

— Нет, глупцы те, кто допустил подобное.

— Они пытались прорваться в город, поскольку испугались чешуйчатых, — сказал Ярослав. — Драконы вчера подъехали совсем близко. Их видели на западном и южном кордонах.

— Мы можем отправить разъезд и прогнать их, — пробасил Гордей, который крайне редко что-то говорил, особенно за столом.

— Людей недостаточно, — покачал головой Ярослав. — Сколько мы выставим дружинников? Человек десять? В армии тоже дела обстоят не лучшим образом. Вчера я разговаривал с Давыдом Ивановичем. У половины солдат уже появились симптомы. Многие уже лежат. Да и гоняться пешими за конными — занятие бессмысленное. Нам бы себя защитить, когда придут драконы. А они придут и очень скоро.

Мы ещё долго сидели за столом, обсуждали разные дела, в том числе вопрос переезда в крепость. Я настаивал на том, что надо поторопиться и уже начинать перевозить больных. Гордей поддержал меня. А вот Ярослав беспокоился о том, что наш переезд вызовет массу негодования у городского населения, и негодование это может перерасти в бунт.

За окном начало темнеть, но никто не хотел расходиться. В столовой было тепло, а в компании — веселее, чем в одиночестве, особенно в столь трудный и скорбный час.

Нас отвлекли крики на улице. Послышалась стрельба, топот копыт. Мы вскочили с мест и подбежали к окнам. В это время по дороге мимо особняка проскакала группа всадников с факелами. Было сложно их разглядеть, но все поняли: в городе хозяйничают кочевники.

— Игнат! — крикнул Ярослав слуге. — Живо за конюхом.

— Так ведь захворал конюх, — запыхавшийся Игнат вбежал в столовую.

— Тогда иди к дружине. Скажи десятникам, чтобы собрали всех, кто может держать оружие в руках. И слуги пусть телеги готовят. Едем в крепость.

— Велите поднимать дружину, Даниил Святополкович? — пробасил Гордей.

— Да. Всех собирай. И пусть лошадей седлают.

Я и Даша побежали вниз, накинули плащи и вышли из здания, Ярослав ковылял за нами, опираясь на трость. Ворота были закрыты, и противник не мог прорваться внутрь. Всадники с гиканьем скакали по улице и рубили всех, кто попадался на пути. Судя по звукам, кто-то бил окна в доме напротив.

Город мы потеряли — в этом уже никто не сомневался. Теперь главное — успеть перебраться под защиту крепостных стен, прежде чем враг займёт улицы. Нас было слишком мало, чтобы оказать значительное сопротивление.