Холодная кровь

– Приятель, я поехал, – предупредил таксист, заводя мотор.

– Подожди! – крикнул Макс. Он взял меня за руку, мы обошли фонтан и сели в машину.

– Что, черт возьми, происходит? – спросил водитель, давя на газ. Из-под колес летел гравий.

– Мы думали, у нее есть ключ. Это дом ее родителей, – объяснила я.

Мы мчались прочь от дома по подъездной аллее. Вслед нам несся звон сигнализации. По приближении к воротам таксист замедлил ход.

– Если ворота автоматически не откроются… – начал он, но после небольшой заминки ворота распахнулись внутрь. Мы уже ехали по красивому проспекту, когда навстречу нам промчались два полицейских автомобиля, но Макс не выглядел успокоившимся.

– Они по-прежнему должны мне шесть кусков! – прорычал он мне в ухо.

Глава 36

Понедельник, 16 октября 2017 года

Эрика сидела перед телевизором с чашкой кофе и сигаретой. На экран она смотрела краем глаза, все больше поглядывая в окно – на листья, которые слетая с деревьев, падали на парковку. Словно стыдилась признаться самой себе, что ей нравится смотреть телевизор утром в будний день. Показывали передачу о неудачных пластических операциях. На прошлой неделе она смотрела ее и сегодня, готовя себе кофе, вспомнила, что сейчас должны показывать очередной выпуск, который она не хотела бы пропустить. Эрика закурила новую сигарету и поморщилась. На экране какая-то женщина показывала двум пластическим хирургам, как ей неудачно сделали глютеопластику, так что теперь у нее одна ягодица больше другой.

Миновала неделя с тех пор, как Эрику выписали из больницы, и она постепенно приходила в себя. Отек лица спал, боль переносилась легче. Пару раз ее навещала Мосс, приносила продукты. Игнорируя протесты Эрики, она немного навела порядок в квартире, перестирала ей белье и даже сходила в магазин за фруктами, полуфабрикатами и сигаретами.

– Я рада помочь, но в душ я тебя не поведу. Прелести свои мой без меня – тут я пас, – заявила она в свой последний визит. Впервые Эрика рассмеялась, о чем ей тут же пришлось пожалеть, поскольку сломанное ребро отозвалось на смех резкой болью.

На экране хирурги готовились оперировать широкий деформированный зад женщины, и в это время раздался звонок в дверь. Эрика неуклюже поднялась с кресла и, морщась, потащилась в коридор. К ее удивлению, на пороге стоял Питерсон, с кастрюлькой в руках.

– Привет, – поздоровался он.

– Привет.

– Ого! Мосс сказала, что ты побывала в бою. – Он смотрел на синяк, обезображивавший ее черты, и Эрика в смущении подняла загипсованную руку, заслоняя лицо.

– Так и сказала?

– Да. Она держит меня в курсе событий. Запястье сломано?

– И ребро.

Питерсон пришел к ней в синих джинсах и элегантном черном зимнем пальто с красным шарфом. Его чисто выбритое лицо все еще поражало худобой, но сам он казался более энергичным, чем прежде.

– Входи, – пригласила Эрика, отступая в сторону.

– Куда-то уезжаешь? – спросил Питерсон: переступив порог, он увидел у двери чемодан.

– Да. В Словакию, к Ленке. Погощу у нее немного, с детьми повидаюсь. Малышка уже ходит… подросла. Меня освободили от службы на несколько недель, и я тут без дела начинаю с ума сходить. Подумала, что сейчас самое время съездить.

Они прошли в гостиную. На экране женщина лежала на операционном столе лицом вниз, а хирург вытаскивал из одной ее ягодицы большой силиконовый имплантат. Эрика взяла пульт и выключила телевизор. Квартиру окутала тишина. Они слышали, как свистит вокруг дома ветер и шуршат сухие листья, кружащиеся на парковке.

– Я никогда не проводила так много времени дома. Даже не представляла, насколько здесь глухо и тихо днем.

– А то я не знаю. Когда уезжаешь?

– Сегодня после обеда.

Питерсон поставил кастрюльку с рагу на кухонный стол.

– То есть это я зря принес?

– Положу в морозилку.

– Это мама приготовила. Шлет тебе привет… – Возникла неловкая пауза. – Кофе сделать?

– У меня есть. А ты сам будешь? – спросила Эрика.

– Пока нельзя… – Он слегка похлопал себя по животу. Они оба все еще стояли, и Эрика жестом предложила ему сесть.

– Я думала о тебе всю последнюю неделю… в тиши этой квартиры… – Она покачала головой. – Боже, как пафосно. Прости. В общем, я думала, представляла, как ты все это время – долгие недели, месяцы – был замурован в четырех стенах.

– Ну, теперь ты и сама понимаешь, каково это.

– Да. Я видела, что тебе тяжело, но в полной мере этого не сознавала. Прости, Джеймс.

– Эрика, мы с тобой это уже обсудили.

– Но я хочу, чтобы ты знал: я сожалею, обо всем. – Она улыбнулась ему и поморщилась: часть лица все еще болела. Питерсон улыбнулся в ответ.

– Можно мне просто воды?

– Конечно.

Он встал, прошел на кухню, взял стакан и наполнил его водой. Эрика отметила, что он сильно изменился за последние недели. Его движения обрели былую естественность, шаг снова стал пружинистым. Питерсон опустился на диван, глотнул воды, затем сдвинул в сторону книги и журналы на столике, освобождая место для стакана.

– Тебе как будто лучше, – прокомментировала Эрика.

– Да. Доктор говорит, я пошел на поправку. Начал нормально есть. Несколько дней назад вернулся аппетит, да не просто аппетит – жор напал. И я сразу ощутил разницу. Нормализовался сон… Стул, – добавил он и, прикрыв рот рукой, скорчил шутливую гримасу. – Никогда не задумывался, сколь важны эти простые вещи для счастливого существования, пока не лишился их.

– Здорово. Когда возвращаешься на работу?

– Не раньше чем через несколько недель, но форму я стараюсь набирать постепенно. Надеюсь скоро возобновить тренировки в спортзале. Начну с легких нагрузок.

Его взгляд упал на ее загипсованную руку, покоившуюся на подлокотнике кресла.

– Впрочем, я пришел сюда не… злорадствовать… и вообще. Хотел отплатить услугой за услугу.

– За какую?

– Ну, ты же навещала меня, продукты приносила, не обижалась на мою раздражительность.

– Я не услугу тебе оказывала, Джеймс. Я приходила на правах… Впрочем, теперь это не важно.

– На правах моей возлюбленной.

– Да. Хотя, думаю, я давно перестала ею быть.

Ничего не ответив, Питерсон устремил взгляд мимо нее в окно. Эрика жалела, что выключила телевизор. На улице стонал и завывал ветер, бесновавшийся вокруг дома.

– Ты не хочешь… – начал он.

– Чтобы мы снова были вместе?

Питерсон проглотил комок в горле и в смущении потер ладони.

– Эрика. Я думал, мы просто друзья?

– Так и есть. Но спасибо за информацию. Теперь мне известно твое отношение, – сказала Эрика, съежившись от его тона, который подразумевал, что он мягко дает ей от ворот поворот.

– Ты думала, что мы снова будем вместе?

– Нет!

– Тогда что? – спросил он.

– Не знаю. Ты – британец. И я думала, что, как и все британцы, ты не склонен говорить о своих чувствах. Думала, что мы просто спустим все это на тормозах.