Холодная песня прилива

— Добрый вечер, — сказала я. — Что вас сюда привело?

— Хотел тебя повидать, — ответил он с подленькой улыбкой.

Я чуть по роже его не треснула.

— Очень мило, — сказала я. — Предпочитаете быстрый танец или медленный?

— Мм, — протянул он. — Удиви меня.

Я быстро просмотрела свой список, подбирая что-то хоть отдаленно пригодное для танца перед мужчиной, которого я на дух не переносила. Я сама составила этот список, включив в него музыкальные номера, но теперь, какую бы песню я ни выбрала, в дальнейшем придется от нее отказаться, потому что она всегда будет напоминать мне о том, как мне пришлось танцевать для него, этого мерзкого человечишки. Наконец я решила пожертвовать «Хочешь ли ты?» группы «Пусси-кэт доллз». И я станцевала, пустив в ход лучшие свои приемчики, и под конец спустилась по шесту, вращаясь, изгибаясь, сделала полный оборот перед самым его носом и увидела, как изменилась его самодовольная, чопорная, уродская физиономия. Он зааплодировал.

Прямиком из Голубой гостиной я отправилась наверх, в служебные помещения. Никс стоял на страже на верхней площадке. Танцовщицы сюда не забредали, если их не приглашали особо, да и тогда их сопровождали.

— Мне нужно поговорить с Фицем, — сказала я.

— Сейчас спрошу, — пообещал он. — Жди здесь.

Я повиновалась. Мне было жарко, было не по себе, я сама не понимала, на что иду, апеллируя к Фицу, но другого выхода не видела.

Минуту спустя Фиц вынырнул из главного офиса в конце коридора справа. Он прикрыл за собой дверь и подошел ко мне.

— Извини, — сказала я и выдала ослепительную улыбку Вивы. — У меня к тебе просьба.

— Пошли, — сказал он и повел меня по мягкому ковру в дальний конец коридора.

Там я никогда прежде не бывала. Это была небольшая гостиная, скорее, даже приемная: стулья и диваны вдоль стен, в углу кадка с растением, у двери стол. Фиц присел на стул, а я с облегчением опустилась на стул рядом с ним.

— У меня проблемы с начальником на работе, — начала я. — Пару недель тому назад он пришел сюда и узнал меня и с тех пор здорово отравляет мне жизнь.

Лицо Фица оставалось неподвижным. Он ждал, пока я не объясню, почему эта проблема затрагивает и его тоже.

— Он хотел получить приватный танец, но отказался платить, и Хелена распорядилась вывести его. Я думала, он больше не вернется, но он снова в клубе.

Ответа по-прежнему не было. Мне сделалось страшновато: может, я допустила серьезную оплошность?

— Только что он заказал танец и на этот раз заплатил, так что я ему станцевала. Но он торчит в клубе, он следит за мной, и мне это не нравится. Как бы он не вздумал потащиться за мной до самого дома.

Это обвинение я ничем подкрепить не могла, но именно оно зацепило Фица. Пока я работала здесь, я представляла для него ценность, и он никому не позволил бы нарушить сложившиеся отношения.

— Как он выглядит? — спросил Фиц.

— Высокий, лысый, жирный такой, в светлом сером костюме и очках.

— Очаровашка.

Я улыбнулась, уткнулась взглядом в свои голые колени.

— Обычно меня так легко не напугаешь, Фиц. Как правило, я сама умею позаботиться о себе. Неловко лишний раз просить о помощи.

— Знаю, — мягко ответил он. — Но это и для бизнеса плохо, даже если он платит. Никто не должен тебе досаждать, ты здесь работаешь. Я обо всем позабочусь: он не увяжется за тобой. Лады?

Я радостно кивнула и поднялась.

— Спасибо, — поблагодарила я. — Извини, что отвлекла тебя от дел.

— Не беда.

Я прошла по коридору до лестничной площадки и там оглянулась. Он смотрел мне вслед. Провожал взглядом или проверял, не попытаюсь ли я сунуть нос в другие комнаты? Похоже, он все еще не вполне доверял мне.

Подоспела я как раз к последнему своему танцу. Я так устала, что выбрала медленный, эротичный, и выдала все, что возможно изобразить без участия партнера. В переднем ряду лоснился от пота розовый Данкерли. Сзади, в ВИП-кабинете, уселся Фиц с Никсом и Диланом. Они болтали, попивали русскую импортную водку и смотрели на меня.

Закончив, я послала воздушный поцелуй немногим мужчинам, еще не покинувшим клуб, хотя в такой поздний час, чуть ли не на рассвете, каждому следовало бы храпеть в постельке под боком у жены. Я вернулась в гримерную, надела джинсы, кеды, толстовку, стерла макияж и забрала волосы в конский хвост. Я попрощалась с девочками, которые еще наводили красоту, и вышла через черный ход.

Здесь, в переулке, было тихо. Занимался серый рассвет. Ни Данкерли, ни кого-либо другого в поле зрения. Я в глубине души надеялась, что меня проводят домой — Дилан, а то и сам Фиц, впрочем я была бы рада и Никсу. Но вокруг никого не было видно. Я обошла клуб и у парадной двери поймала такси.

Утром в понедельник выяснилось, что Данкерли приболел и какое-то время не сможет ходить на работу. Понятное дело, поползли слухи. Я даже слышала гипотезу, будто отдел кадров вынудил его взять больничный из-за обвинений в домогательстве и скоро его уволят. По другой версии, он и впрямь был болен и, наверное, уже не вернется. Так или иначе, я поверила, что никогда больше не увижу этой сытой жирной морды, и меня это более чем устраивало.

Глава 24

Ванну мы поехали искать вместе с Джимом. Я была ему за это благодарна. Вопреки тем резким словам, что пришли мне на язык поутру, Джим начинал мне нравиться. Он охотно провез меня повсюду, куда я собиралась, и при этом всю дорогу поддерживал разговор о судах, о том, можно ли на судне типа моего отправиться в путешествие, и если можно, то куда. На эту тему мы долго изощрялись. Джим выбрал Дальний Восток; я заявила, что ни за какие коврижки не выйду в Индийский океан, ведь там разбойничают сомалийские пираты. Все это, конечно, был пустой треп: я никогда не управляла судном, тем более в открытом море.

Вернулись мы с пустыми руками, хотя на рынке в Ситтингбурне видели кое-что стоящее. Я искала нечто крутое — может быть, даже подлинный образчик Викторианской эпохи, если его удастся без лишних хлопот подсоединить к водопроводу на барже.

В кафе в центре садоводства мы выпили чая и перекусили: мне — картошка в мундире, ему — «завтрак пахаря». Это было так по-семейному — в выходной день вместе делать хозяйственные покупки.

— Дальше куда? — спросил он.

Я рассмеялась.

— Ты же не мой водитель, — сказала я. — Не хочу злоупотреблять твоей любезностью.

Мы вернулись в марину и, поскольку в угасающем вечернем свете это казалось самым естественным делом, прямиком отправились в постель. Было холодно. Я взяла Джима за руку и повела в каюту. Он оказался опытным и терпеливым, его большие руки были уверенными и крепкими.

К моменту, когда мы выдохлись, за бортом окончательно стемнело. Я вышла на камбуз, зажгла дровяную печку и тут же вернулась в постель. На миг мне показалось, будто он уснул-, но Джим подвинулся, уступая мне место под одеялом, и притянул меня к себе.