Холодная зона

— Да конечно, на Невский. Там такое гуляние бывает на день СТК — больше нигде не увидишь!

— Здорово Ли придумала, что собрала всех нас здесь!

— Сереж, а у вас там как дела?

— У нас нормально, мы на заводе сейчас такую систему организации пробуем — на смену всего пять человек. Новую автоматику поставили, я лично год переучивался. В принципе, там для обслуживания цеха нужно восемь человек, но мы пробуем впятером. У нас персонала не так много, многие молодые едут учиться, на производстве вкалывать не так-то просто! Но мне нравится!

— Там песка очень много, вездеход забивается напрочь. И да, песок на Марсе действительно красноватый. Мы такие щиты на мотор ставим…

— Да я пока еще только учусь. И занимаюсь медицинскими диагностерами, это очень интересная область.

— А я тоже поступила на салверологию, но — военную.

— Это здорово, будем коллегами! На самом деле, у нас самая важная профессия, Мо… Мофана тебя зовут, да? И она не отомрет даже тогда, когда наконец врачи избавят нас от всех этих инвалидностей и кошмаров. И войны кончатся. Потому что каждому человеку необходим сопровождающий — кто-то, кто знает психологию, медицину, жизненный менеджмент, все вот это вместе, кто всегда окажется рядом, поддержит, поможет. Мы — спутники, сопровождающие.

— А ты работаешь в доме ухода?

— Да. У нас в основном пожилые люди, но встречаются и те, кто помоложе. Очень много инвалидов, Мофана. После войны еще. Больных людей очень много. Наша профессия очень нужна.

— А я домой хочу поехать, в Нигерию. И там воевать! У нас люди все еще голодают! У нас там очень плохо.

— Ринат, а у вас какая техника сейчас стоит? С Церерой связали наконец?

— Рей, а это правда, что вы — пришелец из прошлого?

— Ну какой я пришелец! Но в общем — да. Меня заморозили еще до войны.

— Галактика, это же безумно интересно!

— А ты чем конкретно занимаешься на Марсе? Ли говорила, ты вообще звездами раньше занималась, но там…

— Нет, я больше именно аренолог. На планетологию переквалифицировалась в итоге. Ездим, картографируем, образцы собираем. Ох, там здорово! Я не могу даже передать…

— Вот ты космический житель — а скажи, к звездам-то когда полетим?

— Я не специалист. Но работы ведутся. Вроде, теоретическое обоснование прокола пространства уже есть.

— Какие звезды — вон у Мофаны люди еще голодают в Африке! Да и у нас в СТК как будто все уже гладко! Не у всех же такие квартиры, как у Ли!

— Ли заслужила!

— Никто и не спорит.

— Тихо! — Ли подняла руку. Хмель мигом слетел с нее, лицо зарумянилось.

На белой стене появилось изображение — бесконечно родное смуглое лицо Бинха. Черные щелочки глаз. Все в комнате замолчали, и только маленький Коля что-то напевал себе под нос.

— Аньён, — произнесла Ли дрогнувшим голосом. Бинх слегка улыбнулся.

— Весело у вас!

— Завтра праздник, — ответила Ли, — как жаль, что ты не можешь приехать!

— Не отпускают, — ответил Бинх. С реабилитации и впрямь не отпускали, а ему оставалось еще минимум два месяца. Он находился сейчас в спецсанатории на берегу Черного моря. Впрочем, Ли моталась туда уже несколько раз, они встречались, могли наконец-то обнять друг друга.

Бинх и Ли напряженно смотрели друг другу в глаза. Пауза тянулась, но они не замечали этого.

— У нас тоже будет праздник, — наконец произнес Бинх, — на море. Мы поедем в Ялту смотреть. Наверное, необыкновенная красота — говорят, все море расцветает. Ну-ка, раз уж остальные тоже здесь, я хочу поздороваться! Гуля, привет! Сергей!

— Привет! — Гуля помахала ему рукой, Сергей улыбнулся.

— Это ваш наследник?

— Да, конечно, это Коля. Коленька, смотри, видишь дядю? Это Бинх. Он разведчик, как тетя Ли, а сейчас он в санатории.

Бинх ласково говорил со всеми. Его взгляд задержался на Рее и Мо. Ли понимала, о чем он думает сейчас — именно эти люди бежали вместе с ней. Она спасла их тогда. Позже он передал информацию — никто из оставшихся тогда под землей подопытных не выжил. ХАББА перемолола всех.

Впрочем, они не выжили бы в любом случае.

Бинх поднял узкую ладонь с длинными крепкими пальцами, и Ли вдруг остро захотелось ощутить эту ладонь, она знала ее прикосновение, ее ласку. Она снова встретилась глазами с Бинхом — они чувствовали одно и то же и понимали, что чувствует другой. Но оба они умели никак и ничем не выдавать своих чувств.

Бинх попрощался, и его изображение погасло.

— А ты теперь как? — спросила Гуля, — пока здесь работаешь?

— Да, я в штабе и немного в школе КБР преподаю. Бинх вот тоже. Его тамошняя контрразведка вычислила недавно, и он вернулся сюда.

— Ну теперь хоть поживете по-человечески, дома, — вздохнула Мо. Ли покачала головой.

— Мы слишком ценные спецы, чтобы дома жить. Я уже готовлюсь.

— И куда теперь? — спросила Гуля жадно. Ли засмеялась.

— Ну сейчас, выдам тебе все военные тайны! И куда, и когда, и зачем.

— Куда положено! — сурово добавил Сергей, все рассмеялись. Ли смеялась вместе с другими и чувствовала, как растет стена, отделяющая ее от остальных за этим столом. Веселых. Счастливых, у которых вся жизнь впереди. Настоящая жизнь — с напряженной счастливой работой, с поиском и открытиями, с любовью, детьми, путешествиями, общественными дискуссиями и решениями, один маленький пульс в биении сердца огромной планеты. Половины планеты. А ей — на другую половину. Где все не так, все — не по-человечески. И дело даже не в риске — вон и Машка рискует, и Ринат. И Мо собирается сражаться за социализм.

Дело в том, что не будет у нее вот этой счастливой, только теперь доставшейся людям, только теперь построенной настоящей человеческой жизни. Еще немного, вернется с реабилитации Бинх, пройдет подготовку — и все кончится. И снова окунаться в совсем чужой мир, о котором все они, ее друзья, не имеют ни малейшего понятия. Рей и Мо, наверное, поняли бы ее. Но у них теперь будет нормальная, счастливая жизнь — а у Ли не будет такой жизни никогда.

И самое главное — все это она выбрала сама. Сознательно.

Но зато в следующий раз, и это уже наверняка, внедряться они будут вместе с Бинхом.

И надо смеяться — ведь люди же смеются, радуются жизни, надо быть, как все.

— Ой, смотрите! — вдруг закричал Коля и бросился к окну. Небо полыхнуло разноцветной зарницей. Несколько раз — алым, фиалковым, рыжим.

— Тренируются, что ли, к завтрашнему? — удивилась Мофана. Коля полез на подоконник, но больше салютов не было.

— А я вот о другом думаю, — сказала вдруг Гуля, когда бокалы вновь опустели, — иногда так сложно все. Ведь допустим, и в ФТА не все мучаются. Кто-то живет хорошо — у кого есть деньги, конечно. А нам хорошо здесь. Но ведь и у нас многим не так-то хорошо жить — кто-то не хочет в армии служить, кому-то хочется стать богатым, побольше денег заработать… хотя это вообще-то пока можно. Но все равно по-настоящему богатым, как при капитализме, не стать.