Холодный мир. Сталин и завершение сталинской диктатуры

Одновременно с лета Рюмин вел вторую линию расследования: о заговорщической деятельности врачей-евреев. Как и в случае с арестами руководителей МГБ, это также происходило с благословения Сталина, в голове которого зрели схемы преступного сговора «врачей-убийц» и их покровителей в МГБ. Дальнейший импульс следствию был придан 13 марта 1952 года, накануне завершения предварительного следствия по делу Еврейского антифашистского комитета, когда было принято решение начать следствие по делам 230 человек, имена которых назывались в ходе допросов по делу ЕАК [586] . Процесс над членами ЕАК в мае-июле 1952 года завершился расстрелом всех подсудимых, за исключением одного. Одновременно набирала обороты фабрикация дел о заговоре в МГБ и «врачах-убийцах». Происходило это под постоянным давлением со стороны Сталина. Он грубо угрожал Игнатьеву, используя даже матерную брань, обещал «разогнать» сотрудников МГБ как «баранов» и т. д. [587] Сталина не удовлетворяла работа даже старательного Рюмина, которому никак не удавалось сфабриковать требуемые Сталиным дела о заговоре МГБ и врачей с целью физической ликвидации советских вождей и их связей с иностранными разведками. Позже на допросе Рюмин свидетельствовал:

586

Неправедный суд. Последний сталинский расстрел (стенограмма судебного процесса над членами Еврейского антифашистского комитета) / Сост. В. П. Наумов и др. М., 1994. С. 11.

587

Петров Н. Первый председатель КГБ Иван Серов. С. 116–117.

«В сентябре 1952 года Игнатьев упрекнул меня в том, что наша информация по следственным делам по сравнению с тем, что посылал в Инстанцию (Сталину. — Авт.) Абакумов, выглядит очень бледно и нам следует подавать материалы гораздо острее. Игнатьев неоднократно подчеркивал, что если мы не добьемся по делам арестованных евреев-врачей нужных показаний, нас обоих выгонят и могут арестовать» [588] .

Когда примерно в это же время свидетельства о заговоре Абакумова, собранные под руководством Рюмина, были предъявлены заместителю начальника следственной части по особо важным делам, тот «пожал плечами и сказал, что в справке речь идет о группе, а фактически, насколько он знает, никаких данных или показаний о существовании антисоветской группы пока не имеется» [589] . «Мерещившиеся Сталину заговоры отнюдь не лишили его проницательности, все обвинения нужно было подкреплять более или менее убедительными доказательствами», — считает К. А. Столяров, внимательно изучавший материалы МГБ последнего сталинского периода [590] . В отчаянии Рюмин бросил все свои силы на фабрикацию требуемых Сталиным доказательств, но не преуспел и 14 ноября он был уволен [591] .

588

Столяров К. А. Палачи и жертвы. С. 200–201.

589

Там же. С. 239.

590

Там же. С. 117.

591

Костырченко Г. В. Сталин против «космополитов». Власть и еврейская интеллигенция в СССР. М., 2009. С. 256.

В конце 1952 года Сталин действительно мог обойтись без «талантов» Рюмина. Специальная следственная группа, созданная годом ранее для изучения личных дел и деятельности врачей, служивших в Кремлевской больнице, к тому времени вышла на многообещающий след. Пользуясь различными способами и каналами сбора информации чекисты собрали множество компрометирующих материалов в отношении ведущих врачей, включая обвинения в декадентском образе жизни, антисоветских контактах, сокрытии чуждого происхождения, связи с эсерами и еврейскими националистами или симпатиях к ним. Самым серьезным было обвинение в том, что медицинские светила неверно диагностировали, а соответственно, лечили сердечные заболевания членов Политбюро А. А. Жданова и А. С. Щербакова [592] . Обвинения в значительной степени строились вокруг заявления врача Л. Ф. Тимашук, о том, что врачи П. И. Егоров, В. Н. Виноградов, и Г. И. Майоров заставили изменить расшифровку кардиограммы Жданова, что привело к фатальным последствиям [593] .

592

Пихоя Р. Г. Советский Союз: история власти. С. 88–89.

593

Костырченко. Сталин против «космополитов». С. 247–253; Малкин В. Семь писем Лидии Тимашук // Новое время. 1993. № 23. С. 38–41.

После этого П. И. Егоров был смещен с должности начальника Лечсанупра Кремля. С санкции Сталина в октябре-ноябре 1952 года последовали многочисленные аресты врачей, включая Егорова, личного консультанта Сталина В. Н. Виноградова и профессоров М. С. Вовси, В. X. Василенко. Контролируя следствие, Сталин в ноябре собирал и инструктировал руководителей МГБ, требуя применять к арестованным пытки [594] . О выполнении этих указаний Игнатьев 15 ноября 1952 года докладывал Сталину:

594

Петров Н. Первый председатель КГБ Иван Серов. С. 121.

«К Егорову, Виноградову и Василенко применены меры физического воздействия, усилены допросы их, особенно о связях с иностранными разведками […] Подобраны и уже использованы в деле два работника, могущие выполнять специальные задания (применять физические наказания) в отношении особо важных и особо опасных преступников» [595] .

Добытые в результате жестоких пыток «признания» Сталин вскоре пустил в ход. 1 декабря 1952 года на заседание Президиума ЦК КПСС были вынесены вопросы «о вредительстве в лечебном деле» и «информация о положении в МГБ СССР». Некоторые подробности о нем известны благодаря записям в дневнике В. А. Малышева, присутствовавшего на этом заседании. Основными объектами атак Сталина были «евреи-националисты» и МГБ, что полностью соответствовало изначальной сталинской идее о взаимосвязи между «врачами-вредителями» и «заговорщиками» в органах госбезопасности. В сталинском выступлении получил отражение и еще один элемент его схемы о заговоре — связь врачей и арестованных чекистов с иностранными разведками. Наконец, в качестве средства исправления положения Сталин выдвинул традиционный рецепт: усиление партийного контроля над органами госбезопасности. Сталин говорил:

595

Лубянка. Сталин и МГБ. С. 522–523.

«Любой еврей-националист, это агент американской] разведки. Евреи-наци[онали]сты считают, что их нацию спасли США (там можно стать богачом, буржуа и т. д.). Они считают себя обязанными американцам.

Среди врачей много евреев-националистов. Неблагополучно в ГПУ (Главное политическое управление, так Сталин называл МГБ. — Авт.). Притупилась бдительность. Они сами признались, что сидят в навозе, в провале. Надо лечить ГПУ […] Надо создать некие формы контроля и проверки. Оживить первичн[ные] партийные организации (ячейки). Ячейки поют дифирамбы руководству МГБ […] Отчет областного руководства (областных управлений МГБ. — Авт.) перед обкомами. Контроль со стороны ЦК за работой МГБ. Лень, разложение глубоко коснулись МГБ» [596] .

596

Источник. 1997. № 5. С. 140–141.

По результатам обсуждения на заседании 1 декабря было решено уже к 4 декабря подготовить проект резолюции [597] . Сталин явно спешил, и поэтому сроки на этот раз были точно выдержаны. Уже 4 декабря на новом заседании Президиума ЦК постановление «О положении в МГБ» было принято. Оно предусматривало переход к «активным наступательным действиям» в разведывательной работе и усиление контроля партийных органов над МГБ. Теоретическим обоснованием позволительности любых средств в деятельности МГБ был следующий, несомненно, сталинский тезис: «Многие чекисты прикрываются […] гнилыми и вредными рассуждениями о якобы несовместимости с марксизмом-ленинизмом диверсий и террора против классовых врагов. Эти горе-чекисты скатились с позиций революционного марксизма-ленинизма на позиции буржуазного либерализма и пацифизма» [598] . Общие констатации об активизации деятельности МГБ сопровождались реорганизацией этого ведомства, в частности, созданием Главного разведывательного управления [599] . Выступая на заседании комиссии по организации ГРУ МГБ Сталин вновь повторил свои мысли о беспощадности борьбы с врагом: «Коммунистов, косо смотрящих на разведку, на работу ЧК, боящихся запачкаться, надо бросать головой в колодец» [600] .

597

Петров Н. Первый председатель КГБ Иван Серов. С. 124.

598

Там же.

599

Там же. С. 115–116, 120–125; Лубянка. Сталин и МГБ. С. 465–471.

600

Источник. 2001. № 5. С. 132.

Одним из пунктов постановления «О положении в МГБ» от 4 декабря было поручение «распутать до конца преступления участников террористической группы врачей Лечсанупра, найти главных виновников и организаторов проводившихся ими злодеяний», а также в короткий срок завершить «дело о вредительской работе Абакумова». Это означало, что Сталин не удовлетворен полученными «показаниями» и требует продолжения репрессий. Такие директивы придали новый импульс арестам, продолжавшимся практически до смерти вождя.

Как и на октябрьском пленуме 1952 года, когда Сталин публично заклеймил Молотова и Микояна, на декабрьском заседании Президиума ЦК он вывел информацию о «деле врачей» за рамки ближнего круга [601] . Следующим шагом было расширение кампании до уровня массовой. Ее организация была поручена четырем руководящим работникам. Первые двое, М. А. Суслов и Н. А. Михайлов, были секретарями ЦК, другие, Д. И. Чесноков и Д. Т. Шепилов, осенью 1952 года заняли особое положение в советских средствах массовой информации, причем последний в качестве главного редактора партийной газеты «Правда» [602] . О степени важности этих лиц говорит то, что первые трое в октябре 1952 года стали полноправными членами Президиума ЦК КПСС.

601

На заседании Президиума 1–4 декабря присутствовали 32 члена Президиума ЦК (Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953 гг. С. 433–434).

602

М. А. Суслов был секретарем ЦК, ответственным за идеологию с 1947 г. Н. А. Михайлов, 14 лет работавший первым секретарем ЦК ВЛКСМ, в октябре 1952 г. был назначен заведующим отделом агитации и пропаганды ЦК КПСС. Д. И. Чесноков, главный редактор журнала «Вопросы философии» в 1952 г. получил должности главного редактора журнала «Коммунист» и заведующего отделом философии и правовых наук и высших учебных заведений ЦК. О назначении Д. И. Шепилова главным редактором «Правды» см.: Шепилов Д. И. Воспоминания // Вопросы истории. 1998. № 7. С. 33–34.

Манипулируя идеологическим аппаратом, Сталин, что было типично для него, действовал методами нажима и стравливания чиновников между собой. 24 декабря 1952 года в «Правде» вышла статья об ошибках бывшего заместителя Агитпропа П. Н. Федосеева, подписанная Сусловым, но подготовленная по заказу Сталина и им же отредактированная [603] . Обвинения против Федосеева были крайне расплывчатыми. Однако они послужили предлогом для того, чтобы впервые целиком опубликовать постановление Политбюро «О журнале “Большевик”» от 13 июля 1949 года, восходящее ко времени разгрома «ленинградцев» [604] . Один из пунктов этого постановления содержал взыскание Шепилову, занимавшему в 1949 году пост заведующего отделом пропаганды и агитации ЦК. Ему было указано на плохой контроль за деятельностью журнала «Большевик», который допустил многие ошибки, и главную — «угодническое восхваление книжки Н. Вознесенского “Военная экономика СССР в период Отечественной войны”». Кроме того «грубой ошибкой» Шепилова была названа рекомендация книги Вознесенского в качестве учебника для работы с секретарями райкомов и пропагандистами. Атака на Федосеева и Шепилова, несомненно, повысили напряжение в идеологическом аппарате до уровня, необходимого для активного проведения последней идеологической кампании Сталина.

603

Федосеев критиковался за свои статьи в газете «Известия», вышедшие в начале этого месяца. Версия письма, подписанного Сусловым, от 23 декабря со сталинской правкой сохранилась в фонде Сталина (РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 205. Л. 173–180).

О вовлеченности Сталина в это дело свидетельствует также наличие в его фонде варианта покаянного ответа Федосеева от 31 декабря (Там же. Л. 171–172). Измененная версия этого письма была опубликована в «Правде» 2 января 1953 г.

604

Федосеев, писал Суслов, критикует других за «антимарксистские позиции», не упоминая о том, что как главный редактор «Большевика» сам допускал подобные ошибки.

9 января 1953 года Бюро Президиума ЦК утвердило продиктованный Сталиным проект сообщения ТАСС об аресте группы «врачей вредителей» [605] . В документе говорилось, что органами государственной безопасности была раскрыта «террористическая группа врачей, ставивших своей целью, путем вредительского лечения, сократить жизнь активным деятелям Советского Союза». В нем яркими красками описывались «преступления» «врачей-убийц», «извергов человеческого рода», служивших «международной еврейской буржуазно-националистической организации “Джойнт”», американской и английской разведке. Их обвиняли в умерщвлении Жданова и Щербакова, попытках подрыва здоровья ряда советских военачальников, не удавшихся только из-за ареста [606] . Решив не ограничиваться только публикацией хроники ТАСС, Сталин дал указание Шепилову написать передовую для «Правды». Получив текст от Шепилова 10 января, Сталин серьезно отредактировал его [607] . Поправки Сталина, а также сам текст статьи, в который попали ряд положений из хроники ТАСС, показывали, что у вождя сохранилась приверженность к формулировкам периода террора 1930-х годов. Такие ярлыки, как «враги народа», «шайка врачей-отравителей», «террористы», «лазутчики» переполняли материал. В статье делались прямые отсылки к процессам 1930-х годов, на которых судили врачей, также якобы отравивших несколько советских вождей.

605

Пихоя Р. Г. Советский Союз: история власти. С. 94.

606

РГАСПИ. Ф 558. Оп. И. Д. 157. Л. 29–33; Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953 гг. С. 396–397. Документ был написан Маленковым и отредактирован Сталиным.

607

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 157. Л. 9-14; Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953 гг. С. 392–396.