Хороните своих мертвецов

– Вы шутите? Его выводили туда птицы. Его выводили туда тоненькие голоса, звучавшие в его голове, его выводил туда рисовый пудинг. Он повсюду видел знаки и неоспоримые факты. Этот человек был психом.

– Я не говорю, что в книгах Шиники и в самом деле содержался ответ на тайну захоронения Шамплейна, – пояснил Гамаш. – Но Рено мог поверить, что в них такой ответ есть.

Шевре прищурился, но Гамаш видел, что археолог больше не отметает его вопроса. Наконец Шевре отрицательно покачал головой.

– У меня есть еще один вопрос, – сказал старший инспектор. – Шиники и Джеймс Дуглас были друзьями, верно?

Шевре кивнул, ему даже стало интересно, к чему клонит собеседник.

– Зачем им понадобилось встречаться с двумя ирландскими рабочими-иммигрантами в тысяча восемьсот шестьдесят девятом году?

– Рабочие были либо пьяны, либо спятили. Либо и то и другое. Тут нет никакой тайны.

– В данном случае есть. Он встречались в Литературно-историческом обществе.

Шевре задумался.

– Да, действительно тайна, – признал он. – Ирландцы ненавидели англичан. Они ни за что не пошли бы в Литературно-историческое общество добровольно.

– Вы хотите сказать, что инициатива не могла принадлежать им?

– Откровенно говоря, я сомневаюсь, что они умели читать и писать. Вероятно, они и не подозревали о существовании Литературно-исторического общества, а если и подозревали, то это последнее место, куда они пошли бы по доброй воле.

– И тем не менее они пошли. Чтобы встретиться с отцом Шиники и доктором Джеймсом Дугласом. Зачем?

Когда ответа не последовало, Гамаш извлек из своего нагрудного кармана старую фотографию.

– Вот эти рабочие. Те, которые улыбаются. Вскоре после этого вот он, – Гамаш показал пальцем на фигуру Шона Патрика, – купил дом в Верхнем городе, за углом отсюда, на Де-Жарден.

– Невероятно.

– Но факт.

Шевре посмотрел в глаза Гамашу, потом снова на фотографию.

– Вы не знаете, что за земляные работы проводились в то время?

– В тысяча восемьсот шестьдесят девятом? Ну, я думаю, много работ проводилось.

– Судя по их одежде, это лето. И дело, вероятно, происходит в Старом городе. Посмотрите на каменную кладку.

Шевре впился взглядом в зернистую фотографию и кивнул:

– Я могу попытаться выяснить.

– Bon, – сказал Гамаш, протягивая руку за фотографией.

Шевре явно не хотелось с ней расставаться, но все-таки он отдал снимок Гамашу.

– А как вы узнали об этой встрече между Шиники, Дугласом и рабочими? – спросил археолог.

– Из дневника Рено. Понятия не имею, как ему стало известно. Предположительно об этом сказано в одной из книг из коллекции Шиники, которую он приобрел. Они хранились в Литературно-историческом обществе. В них были какие-то сведения, вот только мы не можем их найти. Кажется, Рено их спрятал. Что такого может содержаться в книге столетней давности, чтобы из-за этого убить человека? – с недоумением спросил Гамаш.

– Вы удивитесь, но не все похороненное на самом деле мертво, – сказал археолог. – Для многих прошлое живо.

«Что за истлевшая история затесалась среди нас? – спросил себя Гамаш. – Что потревожил Огюстен Рено?»

Он вспомнил одну из записей в дневнике Рено. Не ту, что была обведена кружочком, а более спокойную – о встрече, которая так и не состоялась. С неким ОШ.

– Вы не собирались встретиться с Огюстеном Рено?

Шевре замер, потом повернулся и уставился на Гамаша:

– Что?

– Во вторник в девять часов. У Огюстена Рено была назначена встреча с неким ОШ.

– ОШ? Это мог быть кто угодно.

– Ну да, с инициалами ОШ. Это были вы?

– Чтобы я встречался за ланчем с Рено? Уж я бы постарался, чтобы меня не видели вместе с этим человеком в публичном месте. Нет. Он все время просил, требовал, хотел встретиться со мной, но я никогда не соглашался. Он был отвратительным типом, который думал, что разбирается во всем лучше кого-либо другого. Он был мстительным интриганом. И глупцом.

– Но возможно, он все-таки оказался прав, – сказал Гамаш. – Возможно, он нашел Шамплейна. Вы этого опасались? Что он может добиться успеха? Вы потому на каждом повороте пытались его остановить?

– Я пытался его остановить, потому что он был круглый идиот, который своими фантазиями уничтожал совершенно нормальные и ценные площадки для археологических раскопок. Он был опасен.

Голос Обри Шевре зазвучал надрывно, резкие слова отлетали от каменных стен, как мячи, и возвращались в центр, к двум мужчинам.

Но последнее слово Шевре проскрежетал. Едва слышное, оно проскребло земляной пол, у Гамаша даже холодок пробежал по спине.

– Вы пытались его остановить. И вам это удалось?

– Вы хотите сказать, что я его убил?

Они уставились друг на друга.

– Я не договаривался с ним о встрече. И уж совершенно точно не убивал его.

– Вам известно, где захоронен Шамплейн? – спросил Гамаш.

– Что вы сейчас спросили?

– Вам известно, где захоронен Самюэль де Шамплейн?

– Что вы имеете в виду? – Шевре почти шипел и смотрел на Гамаша ненавидящим взглядом.

– Вы знаете, что я имею в виду. Вопрос ясен.

– Вы считаете, что я знаю, где захоронен Шамплейн, и держу это в тайне? – Каждое слово, каждый слог были произнесены с крайним презрением.

– Я считаю невероятным, что нам известно, где похоронен каждый третьестепенный священник, где могилы героев войны, фермеров, – сказал Гамаш, не сводя глаз с главного археолога, – но при этом мы не знаем, где похоронен основатель страны, ее отец. Я думаю, что вы и археологическое сообщество выставляли Огюстена Рено на посмешище не потому, что он делал глупости, а, напротив, потому что не делал. Он что, подобрался слишком близко к тайне? На самом деле нашел Шамплейна?

– Вы с ума сошли? Зачем мне прятать величайшую археологическую находку нации? Это бы сделало мне карьеру, обеспечило репутацию. Я бы остался в истории человеком, который вернул Квебеку часть его пропавшего прошлого.

– Эта часть не пропала, месье. Пропало только тело. Почему?

– Был пожар. Первоначальная церковь сгорела, сгорели документы…

– Я знаю официальную версию, но она ничего не объясняет, и вам это прекрасно известно. Почему не было найдено это тело? Тут что-то не складывается. И поэтому я задаю себе другой вопрос. Не «почему он не был найден?», а «не был ли он найден?». Зачем это скрывать? – Гамаш с каждым словом подходил ближе к главному археологу, пока они не уперлись лоб в лоб. И тогда Гамаш прошептал: – Не останавливаясь даже перед убийством?