Хорошее время, чтобы умереть

Ах, мы теперь даже имя бывшей жены внука можем выговаривать! А когда-то произносили его с запинанием, буквально выдавливая из себя. До чего доводит благородное негодование!

– Элла Ивановна, поверьте, все мои действия и даже мысли направлены на то, чтобы доказать непричастность Романа к убийству вашей сестры. Просто дел действительно очень много: надо опросить кучу народа, надо держать связь с полицией…

Женщина недовольно поджала губы, недоверие так и читалось на ее лице.

– Вот и сейчас, – продолжала я, – мне необходимо выяснить одну деталь…

– Но вы возьметесь помочь моему сыну? – перебила меня хозяйка. – И на этот раз оплачивать услуги будем мы.

– Хорошо, я возьмусь, если вас устроит моя ставка – двести долларов в день. Вам это по карману?

– Но ведь вопрос стоит о судьбе моего сына!

– Хорошо. Условия контракта обговорим позже. Сначала, как я сказала, нам надо кое-что выяснить.

Женщина выпрямилась на своем диване и стала похожа на надменную графиню с портрета, который висел у нее над головой на стене.

– Элла Ивановна, вы говорили, что ваша сестра училась в мединституте…

– Да, разумеется, училась и закончила его. А что?

– Мне стало известно, что на последнем курсе с ней что-то случилось. Она пропала и не появлялась на занятиях месяца полтора, даже чуть не завалила последнюю сессию.

Кажется, женщина слегка побледнела. Или мне только показалось? Во всяком случае, она уставилась на меня растерянно:

– Татьяна! Я думала, вы хотите поговорить со мной об аресте моего сына…

– Об этом мы обязательно поговорим, но потом. А сейчас ответьте, пожалуйста, на мой вопрос: было такое с вашей сестрой?

– М-м… Я этого не помню… Зачем вам это?

– Это нужно для того, чтобы освободить вашего сына, ну, и Романа тоже оправдать.

– Странно… Ну, хорошо… Только я не помню, чтобы сестра пропадала. Может, здесь какая-то ошибка?

– Ошибка? Так что, ваша сестра регулярно ходила на занятия?

Нет, все-таки она побледнела. Хотя очень старалась не показать, что нервничает. Снова поправила шаль на груди, точнее, закуталась в нее.

– Я же говорю, я не помню, дело давнее… Может, Холя тогда болела и лежала дома…

– Дома? Полтора месяца? Чем же таким страшным она болела, что на выздоровление ей понадобился такой немалый срок?!

– Господи! Да не помню я!.. И, вообще, какое это имеет значение? Болела она или не болела, институт-то она закончила! Получила диплом и распределилась на работу в санэпидемстанцию…

– Да, да, все это прекрасно, но, Элла Ивановна, речь не о том. Я пытаюсь выяснить, было ли такое в действительности, что ваша сестра не посещала занятия в институте целых полтора месяца? И даже опоздала на сессию…

– Черт возьми, Татьяна! – вскричала вдруг женщина, и я заметила, что по ее лицу пошли красные пятна. – Чем вы вообще занимаетесь? Что за ерунду придумали – выяснять, прогуливала моя сестра занятия или нет! Когда это было?! Шестьдесят лет тому назад! Кто вообще способен вспомнить, что было шестьдесят лет тому назад?! И что вы думаете, что ее убили из-за того, что она тогда прогуляла несколько занятий в институте? Господи! Что за бред?!

– Может, бред. А может, и нет, – спокойно ответила я, глядя ей прямо в глаза. – И прогуляла она не несколько занятий, а много занятий и даже часть сессии.

Женщина прикрыла глаза. Посидела так несколько секунд, потом открыла. Мне показалось, что она сосчитала про себя до десяти, чтобы успокоиться и взять себя в руки.

– Вам плохо? – спросила я на всякий случай.

– Нет, все в порядке, – уже более ровным тоном ответила Элла Ивановна. – Да, все хорошо.

Она выпрямила спину и посмотрела мне в глаза. «Молодец, быстро она справилась со своей нервозностью», – подумала я. И все-таки мой вопрос о незапланированных каникулах ее сестрицы вывел ее из равновесия, ой как вывел! И как бы она ни старалась скрыть это, у нее ничего не получилось.

– Чаю хотите? – вдруг спросила Элла Ивановна.

– Что? Чаю? А, нет, спасибо, в другой раз. Так как насчет моего вопроса?

– Я не помню, чтобы Холя прогуливала занятия, – упрямо повторила женщина, сузив глаза.

– Но, может, она куда-то уезжала?

– Это вряд ли, она довольно серьезно относилась к учебе, без причины не прогуливала. Скорее всего ваши осведомители ввели вас в заблуждение.

Я посмотрела на нее долгим взглядом.

– Элла Ивановна, возможно, завтра вас вызовут в полицию…

– Зачем? – насторожилась она.

– Помните о том, что у вас нет алиби?

– Нет алиби? – женщина округлила глаза. – Позвольте, но при чем здесь мое алиби?

– Полиция до сих пор не нашла убийцу, а ваш сын задержан по подозрению в убийстве вашей сестры. Кстати, Элла Ивановна, по какому адресу вы жили в то время?

Женщина снова посмотрела на меня удивленно:

– В какое время?

– В то самое, когда ваша сестра заканчивала институт и когда, по вашим словам, она никуда не пропадала на полтора месяца.

– Э-э…

«Э-э» – это не ответ. Я пристально смотрела в глаза хозяйке и ждала.

– По какому адресу жили? – переспросила она.

Делает вид, что не расслышала. «Плохо со слухом или тянет время, придумывая, что бы мне наврать?»

– Да я уже и не помню… Это было так давно… шестьдесят лет…

– Ну, уж шестьдесят! Всего-то пятьдесят, – поправила я Эллу Ивановну. – Так что, в самом деле не помните адреса? Ну хоть на какой улице?

– М-м… Улица… Улица… На Рабочей. Да. Но номер дома я не помню! – пылко заверила меня дамочка и тихо добавила, опустив глаза: – Честное слово…

Я глубокомысленно промолчала. Потом встала и направилась к двери.

– А как же насчет ваших услуг? – вслед мне крикнула хозяйка.

– Я позвоню вам.

«…Номер дома я не помню… Честное слово…» Слава богу, я еще не разучилась определять, когда люди мне врут. Могу сказать без ложной скромности: я неплохой психолог. Я сидела в своей машине и прокручивала в голове наш разговор с Эллой Ивановной. Черт, кажется, опять придется звонить Мельникову. Я набрала его номер:

– Андрюша! У меня к тебе еще одна просьба, даже не просьба, так, просьбишка…