Хорошее время

Винс отпускает мои руки и притягивает меня к своей груди, успокаивающе проводя ладонями по моей спине. «У него красивые руки», — рассеянно думаю я. Большие, сильные. Хороши как в поддержке, так и в ласке. На кухне и с игровыми досками. Перебирая пальцами, пощипывая и выкручивая.

— Ты нравишься мне больше, чем следовало бы, — шепчет он мне на ухо, когда я ложусь на него сверху. Он все еще тверд внутри меня, в то время как я — лужица тепла и блаженства. Я поднимаю голову с его груди и целую его, от этого движения мои соски трутся об его кожу, от этого прикосновения мне хочется большего. Я раскачиваюсь на нем, мои губы прижимаются к его губам, когда я изгибаю бедра и двигаюсь вместе с ним. Затем он перекатывает нас так, что оказывается сверху, но держит свои ноги на моих, вместо того чтобы скользить между ними. Он все еще внутри меня, и это ощущается по-другому, проникновение более плотное. Я снова слегка стеснена позой, и когда он переплетает свои руки с моими и толкается, все, что я могу сделать, это застонать от удовольствия и насладиться ощущением его тела, прижатого ко мне сверху, внутри меня. Винс прижимается своим лбом к моему, его дыхание тяжелое, а взгляд напряженный. Наши руки на одной линии от локтей до кончиков пальцев, прижатые к матрасу рядом с моей головой, в то время как его бедра целеустремленно и сильно изгибаются.

— Я хотел трахнуть тебя сзади, но мне слишком нравится смотреть на тебя.

— Все в порядке, мы можем приберечь это на тот случай, если ты подумаешь, что я тебя раздражаю.

Он улыбается, быстро сверкая зубами и слегка изгибая губы, когда его взгляд скользит по моему лицу. Затем целует меня и толкается. Твердый, глубокий и совершенный. Снова и снова, пока я почти не теряю рассудок от желания кончить снова. Так близко, так близко, так близко. Когда я выгибаю шею и сжимаюсь вокруг него, он утыкается головой в мою шею и еще дважды сильно толкается, прежде чем замереть надо мной со стоном и прошептать слова о том, как ему хорошо, как здорово я заставляю его чувствовать себя. Я высвобождаю свои руки из-под его и обвиваю руками его шею, потому что хочу, чтобы как можно больше его кожи касалось моей, насколько это возможно. Потому что я хочу, чтобы он был ближе. Потому что он мне очень нравится.

Винс целует мою ключицу, поднимается по шее и заканчивает тем, что посасывает зубами мочку моего уха, что щекочет и возбуждает меня одновременно. Затем он обхватывает мою голову руками и целует меня, прежде чем, балансируя на одном локте, протянуть руку между нами, чтобы обхватить основание презерватива и вытащить его.

Я не думаю, что когда-либо раньше задумывалась об этом моменте. Хотя и не думала, что этот акт раньше казался таким интимным, более интимным, чем вхождение в самом начале. Этот посткоитальный выход из моего тела, презерватив, наполненный его выделением и покрытый моим. Поцелуи и то, как он смотрит на меня, когда отстраняется.

Избавившись от презерватива, он возвращается, стягивая с меня одеяло, пока я не приподнимаю попку и не засовываю ноги под простыню. Я думаю, он собирается подоткнуть мне одеяло и уйти, но вместо этого он ложится рядом со мной.

— «А» или «Б», — бормочет он, играя с моими волосами. Я прижимаюсь к нему, моя голова и рука у него на груди. — «А», кошки, «Б», собаки.

— «С», и то, и другое, — отвечаю я.

Он выдыхает, и я знаю, что он улыбается. Я чувствую это просто по тому, как тот дышит. Это тоже вызывает у меня улыбку, и я смеюсь.

— «А» — шоколадный или «Б» — клубничный?

— «С» — клубника, обмакнутая в шоколад.

— А что, если это молочный коктейль?

— Клубничный.

— А если это пирог?

— Шоколадный.

— Мороженое?

— Шоколадное.

— Пончик?

— Клубничный.

— Ты дико непоследовательна.

— Может быть. — Я пожимаю плечами. — Или я просто знаю, что мне нравится.

— Хм, — бормочет Винс. Он все еще играет с моими волосами, и это кажется божественным, но меня так клонит в сон, что я засыпаю через несколько вопросов.

Глава 20

— Мне нужно идти, красавица.

Еще рано. Очень рано, и Винс склоняется надо мной в постели, в брюках, частично застегнутых на молнию. Рубашка свободно болтается. Он нежно касается губами моего лба и повторяет то, что говорил об уходе. Я оцениваю уровень освещенности в комнате и определяю, что сейчас намного раньше, чем звонит мой будильник, а это значит, до семи.

— Почему? — Я зеваю.

— Я должен быть в суде в десять, а сначала мне нужно заехать домой и переодеться.

Суд?

Суд!

Это мой шанс! Мой шанс доказать, какой заботливой и верной женой я могла бы быть. Мой шанс внести свой вклад! Я сажусь прямо в постели, подтягивая простыню к груди.

— Почему? Тебя арестовали? — Я моргаю, прогоняя сон, и сосредотачиваюсь на своих подсчетах. — Тебе нужны деньги под залог? Послушай, Винс. У меня на сберегательном счете около тысячи четырнадцати сотен долларов, и если я буду питаться в столовой для сотрудников до получки, то смогу снять со счета еще сотню. Так что, если они назначат тебе залог в полторы тысячи или меньше, я могу тебе помочь, — улыбаюсь, довольная собой.

Винс выглядит менее довольным. Немного сбит с толку. Возможно, встревожен.

О, боже. Это серьезно. Это что-то серьезное. Вот почему он женился на мне. Я знала, что это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Он не дурак, он не мог быть настолько пьян, я вроде как думала, что это не так. Я предполагала, что это временное помешательство или просто прошло очень-очень много времени, с тех пор как у него был секс, но, возможно, на самом деле он просто хотел женщину, прежде чем его бы посадили.

— Если это что-то серьезное и тебя осудят, я могла бы подождать. Тут, — добавляю я, когда он ничего не говорит, застегивая рубашку, и пристально смотрит на меня. — О чем идет речь? От пяти до десяти? Мне всего двадцать два, так что у нас еще будет куча времени. — Я накручиваю прядь волос на кончик пальца, потому что он все так же молчит. — От десяти до двадцати? — спрашиваю я и знаю, что, должно быть, в моем голосе звучит чуть меньше энтузиазма. — Как ты думаешь, тебе разрешат супружеские визиты? Потому что в какой-то момент я хотела бы завести детей, и если мы подождем, пока мне не исполнится сорок, это может затянуться.

Он наклоняет голову набок, заправляя рубашку в брюки и застегивая ремень, не сводя с меня глаз, что напоминает мне кое о чем другом. Что-то помимо того, какими милыми были бы наши дети, но прямо сейчас я должна сосредоточиться.

— Может быть у тебя есть что-нибудь в химчистке, что нужно забрать? — Я снова полна энтузиазма, потому что это легко могу сделать. — Они хранят вещи не больше полугода, поэтому рада позаботиться об этом для тебя. Но только пока ты там, мы же не собираемся превращать это в привычку. — Черт возьми, я могла бы даже сделать себе значок жены, потому что я справлюсь с этим.

— Мне нужно быть в суде в десять, Пэйтон, потому что я адвокат по уголовным делам, и у меня в разгаре судебный процесс.

О. Я морщу нос. Я этого не предвидела, правда, не ожидала. Я вроде как надеялась, что ему нужна грин-карта или что-то в этом роде, но вчера вечером он упомянул, что родился в Неваде, так что это даже не имеет никакого смысла.

— Ты адвокат? — спрашиваю я. Почти уверена, что это прозвучало таким тоном, с каким обычно говорят, когда узнают, что в день их свадьбы будет дождь.