Хорошие девочки плачут молча

Машина остановилась у моего подъезда, он подал мне руку и молча повёл наверх. Точно знал этаж, мы ехали в лифте одни. И молчали.

Я кусала губы, стояла отвернувшись, первой на выход. Хотела выскочить, в два счёта открыть дверь своей квартиры и захлопнуть перед его носом. Пусть постоит и уходит.

Не выйдет. Я знала: Михаил из тех, кто доводит дело до конца. Он вернётся завтра или сделает что-нибудь, чтобы я открыла.

Звякнули ключи, я не сразу попала в замок, но всё же открыла. Распахнула дверь в чёрную неизвестность.

Понимала, что надо скорее избавиться от темноты, потянулась к выключателю, но он снова перехватил мою руку, втолкнул меня внутрь, захлопнув дверь с такой силой, что этот звук оглушил, дезориентировал.

Я почувствовала его тело, оно вжало меня в стену, заставляя раскрыться и не сметь пикнуть.

А потом он впился в мой рот, шепча в перерывах между жадными, колючими и одновременно страстными поцелуями:

— Ты никуда от меня не уйдёшь… Даже не мечтай!

Глава 9

Марго

Мы целовались долго, я почти потеряла счёт времени. Мне хотелось сначала поговорить с ним, объяснить, что всё это ничего не изменит, мы лишь будем сильнее тосковать друг по другу в разлуке.

Я буду тосковать.

Плакать и вспоминать. А потом ругать себя последними словами, что не нашла сил, чтобы остановить Михаила. Чтобы сказать, что я не могу быть его дольше, чем на одну ночь. Хотя одна ночь тоже значит очень многое, если она последняя.

Эти мысли вихрем пронеслись в моей голове, пока я отвечала на жаркие поцелуи и наслаждалась его прикосновениями к моему телу. Я не смогла сказать «нет». Уступила права на своё тело и в эту минуту ни о чём не жалела.

Мне никогда не было ещё так сладко и одновременно мучительно горько, как в те мгновения, когда я отдавалась ему в темноте. Когда наши тела двигались в едином темпе, похожие на штормовые волны.

Они предвещают бурю, которая либо прибьёт нас друг к другу. сольёт в одно целое и закружит в смертельных объятиях, либо навсегда разъединит, разметает по странам и континентам. По разным жизням.

Разным судьбам.

— Я же говорил, что вернусь за тобой, — произнёс Михаил, когда мы оба обрели голос. И разум.

Лично мне выходить из эпицентра шторма никак не хотелось. Зачем? Чтобы по кругу обсуждать то, чего я не смогу изменить?

— Я не могу быть с тобой, — мягко отстранилась я и выскользнула из его объятий, поправив платье, которое теперь буду считать безнадёжно испорченным его присутствием.

И больше не стану надевать, сохраню, как воспоминание.

— Только не говори, что не любишь меня, ты сама в это не веришь. И я не верю тебе. оказывается, ты лгунья, Марго.

Михаил щёлкнул выключателем и подал мне руку, словно приглашал на танец или звал замуж. Я вложила свою ладонь в его, ощущая, как подрагивают мои пальцы.

— Я сегодня никуда не уйду. Останусь с тобой.

— Не уходи. Но это ничего не изменит.

— Хорошо, тогда, может, ты угостишь меня чаем и всё расскажешь?

Вот так просто. Он провёл рукой по моей щеке и прошёл к зеркалу в прихожей, чтобы заправить рубашку в брюки. Он хмурился, я не любила эту вертикальную морщинку на переносице, она означала, что её владелец попал в затруднительную ситуацию, и это его нервирует.

Заставляет принимать скоропалительные решения и проявлять эмоции на людях. Разрушает так тщательно выстроенный образ рассудительного человека, руководствующегося исключительно логикой.

Он прав, надо успокоиться и сесть за стол переговоров. Или хотя бы притвориться, что я буду слушать его доводы и раздумывать над ними.

На кухне я щёлкнула кнопку электрического чайника и достала чашки. Я ещё помнила и вряд ли когда забуду, какой сорт зелёного чая он предпочитает. И всегда покупала именно его, словно знала, что этот день настанет. Надеялась? Быть может.

Я делала всё механически, нарочито медленно, угадывая, что Михаил не станет меня прерывать. Даст мне время остыть. И подумать.

Надо бы сходить в душ, но сейчас я решила этого не делать, потому что там мы станем ещё ближе, вернёмся в пору тайных любовников, и от моей сегодняшней решимости, выпестованной долгими месяцами ожидания этой встречи, не останется и следа.

Я ещё пыталась удержаться в рамках своего решения. потому что оно единственно правильное.

И всё же время нашего разговора настало. Михаил неожиданно появился на кухне, подошёл сзади и принял из моих рук поднос с чашками и сахарницей.

Я торопливо рыбкой выскользнула из-под его рук и первой прошла в гостиную моей маленькой уютной квартирки, которую я снимала неподалёку от работы.

За несколько месяцев, что я здесь живу, так и не распаковала часть вещей. Михаил тоже это отметил, я видела его взгляд, брошенный на коробки, сложенные в одном из углов гостиной. Я специально не стала их убирать с глаз, чтобы в скором времени с ними разобраться.

— Значит так, Марго, я завтра вернусь в Москву и вечером улечу в Прагу. Через месяц, может, к середине июля, я вернусь за тобой и увезу с собой. Как и планировал.

— У меня поменялись планы, — мягко возразила я, помешивая ложечкой сахар в чашке и не поднимая глаз на мужчину, перед которым я не только трепетала, но и которого любила всей душой.

Он специально сел поодаль, в кресло, стоящее спинкой к окну, чтобы на его лицо падала тень, а моё было предельно освещено.

— Что именно поменялось?

— Я не смогу иметь детей, — выдохнула я, сжимая в руках горячую чашку и почти не чувствуя, как она обжигает пальцы. — Никогда.

— И что?

Его вопрос заставил меня пристально посмотреть в глаза. Неужели он думает, что я не знаю, как он мечтает о сыне?

— Только не говори, что мы будем пытаться или усыновим ребёнка. Я не хочу ни того ни другого.

Вот и всё. Я сказала главное. Дальше должно быть проще. Должно быть.

— И не собираюсь. Это не имеет значения, Марго.

— Правда? — вспыхнула я и громко поставила чашку обратно на поднос. — А для меня имеет.

Он встал и подошёл ко мне. Я вся сжалась в предчувствии его прикосновения. Ещё немного, и я заплачу, а это недопустимо.