Хождение Восвояси

– Если бы Яри-сан видел, в каком состоянии увели тех мальчиков… – Чаёку закончила заклинание и повернула голову к подопечным.

Княжна скромно потупилась, растирая такую же прозрачную жирную мазь на сбитых костяшках кулаков, а девушка присела на край кровати, склонилась над Яриком, приложила ладони к щекам и заглянула в глаза [74] .

– Как ты себя чувствуешь?

Мальчик подумал, не пожать ли ему плечами, но благоразумие отсоветовало совершать подобный трюк. Поэтому он просто моргнул:

74

В силу известных причин попытка увенчалась успехом лишь на пятьдесят процентов.

– Нормально.

– Где болит?

Поколебавшись между "нигде" и "везде", он пришел к третьему варианту:

– Когда как.

– Я осмотрела тебя – ничего не сломано, но там, где тебя пинали, большие кровоподтеки. А еще боюсь, как бы не были повреждены внутренние органы там, где тебя били деревянными мечами.

– Я потом сломала парочку об их деревянные головы! – презрительно выпятила губу Лёлька.

– В качестве лекарства и даже профилактики его травм это вряд ли сработает, – ответила дайёнкю и, не замечая насупленного вида княжны, продолжила:

– Я наложила заклинание возвращения гармонии на амулеты доброго здоровья, должно помочь, только три дня придется не вставать с постели и много спать. Думаю, я сделала всё возможное, но отец еще хотел привести Тонитаму-сан, чтобы убедиться, что всё в порядке. Его талант – лекарское дело. А теперь давай спать.

Глаза ее прикрылись, губы зашевелились, выговаривая слова заклятья… И тут неловкая мысль пришла в голову Ярику – и застряла, вытесняя и радость знакомства с Синиокой, и триумф над громилой, и его физические последствия.

– Чаёку-сан… – прошептал он, чувствуя, что мир вокруг начинает плавно покачиваться. – А мы ведь вас подвели… Мы обещали… вы обещали… что мы будем хорошо себя вести…

– Они первые начали! – возмутилась Лёлька. Чаёку сердито глянула на нее, прерывая свой речитатив.

– Теперь всё сызнова придется… – прошептала она, сосредоточилась – но шаги по коридору снова сорвали начатое.

– Это отец и Тонитама-сан.

Дверь распахнулась. В комнату, свирепо зыркая по сторонам и с руками на рукоятях мечей, ступили два самурая. Убедившись, что врагов, какими бы они их себе ни представляли, нигде не имеется, они встали по обеим сторонам от двери и застыли в поклонах. Чаёку ахнула, бросилась на колени, припала лбом к полу, встречая гостя – и под дробный топот деревянных сандалий-скамеечек в комнату вошел высокий худой человек. Длинное его лицо застыло в неподвижной непроницаемой гримасе. Наполовину седые волосы были гладко собраны на затылке в пучок, словно слиты воедино. Морщины от носа до губ прорезали щеки как шрамы, придавая лицу вид суровый и решительный. Черное кимоно с белым гербом на груди едва доставало до колен. С одного боку у него топорщились длинные рукояти еще более длинных мечей, с другого – веер.

– Я пришел посмотреть на буси и онна-бугэйся, защитивших честь моей дочери и лишивших лица моего сына, – голос его тоже был холодным и безэмоциональным.

– На… что?.. – Лёка вытаращила глаза. Ярик попытался последовать ее примеру, но бросил после второй попытки.

– А вы… кто… будете?.. – пробормотал он сквозь некстати наваливающийся сон, силясь приподняться на локте.

– Шино Миномёто, тайсёгун величайшей империи Белого Света, почтил своим высочайшим вниманием это сборище недостойных! – рявкнул один из самураев.

– С дуба падали листья ясеня… – художественно присвистнула Лёлька и присела в запоздалом книксене. Даже Ярик завозился, пытаясь решить, как поклониться, не вставая с кровати и, самое главное, не растревоживая осиное гнездо больных мест – то есть почти всё тело.

Тем временем тайсёгун в несколько широких шагов пересек комнату и остановился перед Ивановичами. Лёлька, даже не распрямляясь, чувствовала на себе его бесстрастный проникающий взгляд, словно ледяное лезвие в лоб вогнали. Но самым жутким ей показалось то, что это было лезвие не меча, а скальпеля, каким некоторые любители живой природы вскрывают объект своей страсти.

– Тебе двенадцать лет, онна-бугэйся? – голос Миномёто из клана Шино прозвучал неожиданно по-человечески.

– Д-десять, – нервно присела девочка и, подумав, добавила: – Миномёто-сан.

Тайсёгун перевел взгляд на княжича.

– А тебе?

– Семь. Миномёто-сан.

– Ваши родители – достойные даймё, если воспитали в своих детях таких свирепых воинов, – проговорил Шино, склонив набок голову и заложив большие пальцы за пояс с мечами. – Как отец Синиоки, я должен выразить благодарность. Мне теперь вовек с вами не рассчитаться.

"Отправьте нас домой, а сдачу оставьте себе", – так и чесался ответить язык Лёльки, но, наученная практикой, за высокопарными изъявлениями благодарности кроме сомнительного качества "спасибо" она не углядела ничего.

– Но как отец Обормоту, я скорблю о его потере лица, – таким же ровным тоном продолжил вамаясец. – Быть избитым семилетним мальчиком и девочкой десяти лет, да еще и не по правилам…

– Я его не трогала! – чувство справедливости княжны побороло этикет. – Ярка его один уложил!

– Воин без хороших манер – половина воина, – тайсёгун неодобрительно поджал и без того тонкие губы.

– Не мы вашего Обормота воспитывали, не к нам претензии, Миномёто-сан, – обезоруживающе улыбнулась Лёка и развела руками, всё еще сжимавшими полы сарафана.

– Я имею в виду детей, перебивающих взрослых и разговаривающих с ними без разрешения.

– Вам про Ярика наврали, – сурово нахмурилась девочка. – Он никогда так не поступает.

– Хорошо, Ори-тян, скажу прямо. Я имею в виду тебя.

– Я не ребенок, а старшая женщина правящего дома Лукоморья в Вамаяси!.. – гордо выпрямилась Лёлька.

Тайсёгун опешил. Такого подхода к вопросу он не ожидал. А временно исполняющая обязанности княгини Ольга развивала полученное преимущество.

– …И как таковая считаю, что Обормоту из клана Шино причинил немалую обиду князю Ярославу Лукоморскому, подняв руку… то есть ногу… на человека, находившегося под его защитой. Так что нанесение потери лицу вышеозначенного Обормоту было мерой адекватной, конгруэнтной и эквивалентной по всем меркам международных правовзаимоотношений, и посему потерей лица в метафизическом смысле этого выражения именоваться не может по определению.

"Интересно, эпидемия какая-то вокруг ходит, или чего они все в последнее время глаза таращат как раки вареные?" – озадаченно подумала Лёка, взирая на их посетителя. С вытаращенными очами Миномёто стал пусть не привлекательнее, но хотя бы меньше похожим на замороженного осетра. Но добавки к шарму Миномёто хватило ненадолго – уже через несколько секунд физиономия его приняла обычный водо- пыле- стрело-непроницаемый вид.

– Тогда как старший мужчина правящего дома Рукомото в Вамаяси Яри-сан должен принять приглашение завершить обсуждение разногласия, возникшего между ним и моим старшим сыном, наследником титула, земель и имущества клана Шино, один на один при трех беспристрастных свидетелях.