Хозяин антимагии 2

Щелчок.

Удар пришёлся по спине, сбивая с ног.

Я рухнул на землю, боль пронзила тело, но тут же поднялся.

— Ты даже элементарного щита поставить не можешь, — насмешливо сказал соперник, расхаживая по кругу. — Если твой отец не занимался твоим воспитанием, я сейчас исправлю это.

Я не отвечал.

Земля под ногами была моей силой.

Всё это время я двигался, заманивал его в свою ловушку, медленно, незаметно, чтобы враг оказался в нужном месте.

В нужное время.

А всё остальное… Было спектаклем.

Я ударил кулаком в землю — каменные шипы выросли вокруг Краснова, загоняя его в ловушку.

Он рассмеялся, взмахнул рукой и шипы взорвались льдом.

— Глупый земляной червь!

Но я уже действовал.

Невидимо для глаз, под землёй, я пододвигал ловушку вплотную к врагу, а сам бежал к нему, чувствуя ритм боя.

Я знал, что прямая атака бесполезна, но химия может помочь.

Резкий взмах руки — и магия земли швырнула в соперника облако мелких камней, оголяя известь. Мелкая галька забарабанила по нему, как картечь.

— Что за детские трюки?! — рассмеялся Краснов, отряхиваясь.

Но тут же его лицо исказилось.

Оксид кальция вступил в реакцию с влажным воздухом, которым он управлял.

CaO + H?O -> Ca (OH)? + ТЕПЛО

Резкий нагрев. Пар. Ожог слизистых.

Краснов заорал дико, нечеловечески.

Он попытался призвать воду, но от этого стало только хуже. Всё вокруг мгновенно высыхало, вода превращалась в пар, взаимодействуя с частицами извести и нагревая атмосферу ещё сильнее.

— Что ты сделал?! — захрипел он, падая на колени. Лицо мага побагровело от ожогов.

Везде был жар. Невыносимый жар.

Я сформировал вокруг себя каменную кожу и пошёл вперёд.

Шаг.

Ещё шаг.

Краснов вопил, задыхался, царапал горло.

Удобно атаковать на крик.

Последний шаг, и удар каменным кулаком врезался в череп Юрия Краснова.

Тишина.

Краснова больше не было.

Он мёртв.

Но атмосфера была раскалена до предела. Каменная защита на мне нагрелась докрасна, руки и ноги горели от ожогов.

Я стоял, тяжело дыша, ощущая, как боль волнами накатывает на сознание.

Где-то вдали кричали люди, но для меня всё это было как сквозь воду.

Упал на колени, но держусь.

Горячо.

Обжигающе горячо!

* * *

Как только купол сняли, всё вокруг словно обрушилось на меня.

Лиза первой бросилась оказывать помощь. Её руки дрожали, когда она направляла потоки охлаждающего воздуха на мою раскалённую каменную кожу.

— Держись, глупец! — прокричала девушка, и в её голосе легко читался страх потерять меня.

Бадаевы уже работали: их ладони были прижаты к земле. Они убирали вглубь почвы не вступившую в реакцию известь, чтобы та не навредила остальным.

Я медленно поднялся с колен, ощущая, как каждый мускул ноет от напряжения. Резким движением развалил каменную кожу. Она рассыпалась на мелкие куски, обнажив обожжённые руки и ноги. Одежда тоже частично пострадала: была сожжена на коленях и локтях.

Боль была острой, но не такой сильной, как я ожидал.

— Тебе нужен лекарь! — сказал Сергей, хватая меня за плечо.

Я отстранился, отмахнувшись: не потому что не нуждался в помощи, а потому что не мог позволить себе показать слабость сейчас.

Иван Гурьев молча сунул мне в руку флакон с мутноватой жидкостью.

— Пей. Поможет.

Не стал разбираться, что это. Обезболивающее, зелье от ожогов или что-то ещё. Опрокинул содержимое в рот. Горькое, жгучее, но мгновенно притупившее боль.

Поднял глаза и увидел старика.

Анатолий Романович Евдокимов спокойно слез с коня и направился ко мне. Его шаги были медленными, уверенными, без тени страха или гнева.

— Славная победа, потомок Земляного Олега, — тихо произнёс он, остановившись передо мной и протягивая руку.

Я замер на секунду, оценивая его намерения, но затем крепко сжал ладонь.

— Спасибо.

— Если позволишь, я бы зашёл с дороги к тебе на чай.

В его глазах не было насмешки или угрозы — только любопытство, может быть, даже уважение.

— Пойдёмте, — кивнул я.

Мы пошли к воротам.

Ректор, стоявший у входа, почтительно поклонился старику. Тот ответил лёгким кивком, даже не замедляя шаг.

Нас провожали взглядами: враги в недоумении, друзья в растерянности, вассалы в молчаливом ожидании.

Только Амат, скрестив руки, одобрительно кивнул мне, будто говорил: «Так и надо».

Мы расположились в беседке недалеко от ворот. Пять минут — и охрана принесла чай.

Ароматный, с дымком, как постоянно заваривает моя мама.

Мы сидели, наслаждаясь вкусом, и молчали.

Тишина была тяжёлой, но не неловкой. Скорее, насыщенной невысказанными мыслями. Две кружки чая быстро опустели.

Наконец старик поставил пустую чашку на стол и медленно поднялся.

— Спасибо за чай, — кивнул он, голос был спокоен. — Могу ли я попросить отдать моих сыновей? Или они оба мертвы?

Я не ответил сразу, лишь сделал знак охране. Двое солдат немедленно отправились за Борисом и останками Павла.

Сначала принесли урну с пеплом Павла. Потом послышались крики и ругань пленника.

Борис кипел от ярости.

— Отец! Убей его! — закричал Евдокимов, вырываясь из рук стражников, лицо мужчины исказилось ненавистью. — Он держал меня как животное!

Старик взглянул на меня, его брови слегка приподнялись.

— Он постоянно так себя вёл?

Я кивнул, не отводя глаз от Бориса.

— Нельзя так вести себя, сын, — тихо сказал старик, но в его голосе звучало что-то устрашающее. — Ты в гостях.

— В гостях?! — Борис фыркнул, плюнув на землю. — Он держал меня в подвале!

Старик вздохнул, будто устал от чего-то давно надоевшего.

Затем резкий взмах руки.

Тонкий водяной хлыст, сверкнув в воздухе, разрезал Бориса пополам от головы до ног.

Две части тела глухо свалились на землю.

Я замер, не веря своим глазам.

Сначала подумал: за что? Почему патриарх так жестоко наказал собственного сына?