Хозяйка Его Виноградников

О чём он оскорбленно тут же и сообщил.

– Я не придирался! – прорычал он и потребовал: – Дай сюда ножницы!

– А у тебя, что своих нет? – невинно захлопав ресницами, поинтересовалась Виктория, даже и не подумав выполнить приказ. Она вообще, как выяснилось, плохо переносила, когда ей приказывают. В ней тут же поднималась волна протеста и ей очень хотелось сделать наоборот.

«Или, возможно, – предположила она, – я плохо переношу именно его приказы».

Как бы то ни было, секатор она не только не отдала, но и завела руку за спину.

– Нет, – прорычал мужчина.

– Какая жалость, – «посочувствовала» она и тут же упрекнула: – И очень большое упущение. Или, – подозрительно сузила она глаза, – ты из тех, кто лишь учат других, потом стоят смотрят и критикуют, а сами ничего не делают?

– Нет, я не из таких, – сжав кулаки, сквозь зубы процедил практически без выходных пахавший, как проклятый, с утра до ночи Рэй.

– Хорошо-хорошо, я верю тебе на слово. Не надо так нервничать и переживать! – многозначительно посмотрев на сжатые в кулаки руки, прощебетала Виктория. – Если ты принесешь мне другие ножницы, я отдам тебе эти. Тоже мне проблема, – пожала она плечиками.

Она прекрасно видела, как с каждым её словом всё больше и больше мрачнеет мужчина. Как насупливаются его брови. Как сужаются и искрятся от гнева его глаза. Но сделать он ничего не мог. И это бессилие, судя по всему, бесило его больше всего.

Он шумно выдохнул и развернулся было, чтобы отправиться за ножницами. Вот только и Виктория тоже развернулась, чтобы продолжить обрезку.

И сердце Рэя не выдержало…

Ему очень не хотелось вновь прикасаться к сводной сестре, но… позволить ей и дальше издеваться над лозой было выше его сил.

– Не смей! Не смей прикасаться к лозе! – гаркнул он. Причём гаркнул так, что специально провоцировавшая его Виктория, и потому ожидавшая от него реакции на свои «преступные» действия, испуганно подпрыгнула. Однако быстро взяла себя в руки, и, часто моргая, обернулась и, сладким голоском, насмешливо поинтересовалась:

– А то что?

Из груди мужчины вырвался самый настоящий звериный рык. К счастью, учитывая количество, работников вокруг, Виктория была уверена в своей безопасности.

– Давай покажу, – процедил он сквозь зубы.

– Покажи, – предложила девушка, опустив при этом глаза и задержав взгляд на его губах. Сжатым в твёрдую линию губах, которые после этой очередной её провокации сжались ещё больше.

Рэй хотел было, наплевать, на её глумление над лозой, развернуться и отправиться за ещё одним секатором, но тут он заметил в глазах сводной сестры насмешку. Не вожделение или томление, как когда-то прежде, а насмешку. Она не соблазняла его, а насмехалась над ним! Она поняла, что он боится к ней прикоснуться и теперь развлекается за его счёт! Это ничего не меняло. Он понимал это. Разумной тактикой было просто игнорировать её насмешки, а разумным действием было развернуться и пойти за секатором. Вот только… если он поступит разумно, он поступит как робкий и вечно смущенный Мануэль. Мануэль, над которым он всю жизнь мысленно потешался. И не только он. Над Мануэлем потешались все. И в первую очередь женщины. Что я, и в самом деле?! Боюсь подойти поближе к девчонке и прикоснуться к её руке! Дожился! Не изнасилует же она меня прямо здесь в поле!

Он сделал глубокий вдох, приводя в порядок свои мысли и усмиряя бушевавшую в его душе бурю эмоций. Он понимал, что каждое его резкое действие, любая его эмоциональная реакция на провокации Виктории только подливала масла в огонь их давнего противостояния и ещё больше раззадоривала её. К его огромному сожалению, теперь он имел дело не с испорченной до мозга костей, но при этом глупой и несдержанной девчонкой, а с хладнокровной и расчетливой змеей в человеческом обличье. Змеёй, которая ему взрослому мужчине даст сто очков вперед.

– Смотри внимательно, – сказал он, делая шаг вперёд, чувствуя, как возникшее между ними напряжение становится почти осязаемым. Тем не менее, голос его звучал спокойно, и уверенно-наставительно.

– Смотрю, – заверили его одновременно с вызовом и насмешкой в голосе.

– Держи ножницы так, чтобы они были продолжением твоей руки, – проговорил Рэй, выравнивая руку девушки и осторожно, даже трепетно, сдвигая её пальцы в положение, которое он считал правильным. – Не нужно сжимать их слишком крепко. Позволь им лежать в твоей ладони естественно.

Виктория наблюдала, как он регулирует её хват, невольно проникаясь симпатией к этому большому грубому мужчине, который несмотря на его очевидную ярую ненависть к ней нашел в себе силы, быть терпеливым и нежным с ней. Его руки были тёплыми и крепкими, и ей вдруг показалось, что они передают и ей свою уверенность, крепость и тепло.

– А теперь смотри на лозу, – тем временем наставлял её Рэй. – Она живая, Тори. И она нуждается в твоей заботе. Не в том, чтобы её истязали и мучили, а помогли ей быстро и максимально безболезненно! – он медленно, но уверенно направил её руку, вслед за чем, как и он только что и сказал, быстро и чётко обрезал несколько лишних побегов. Он сделал это с такой лёгкостью, скоростью и точностью, что Виктория не могла не восхититься его умением. – Поняла? – поинтересовались у неё, заглянув ей в глаза.

Она согласно кивнула.

– Попробуешь сама? – спросил Рэй, убрав свои руки с её.

Она снова кивнула. Затем взяла поудобнее ножницы и, следуя только что полученным указаниям, аккуратно сделала несколько срезов.

Сводный брат не отводил взгляда, внимательно наблюдая за каждым её движением.

– На-адо же, – округлив глаза, протянул он, часто захлопав от удивления ресницами. – У тебя получается!.. – Он был настолько шокирован, что Виктория не смогла сдержать торжествующе-насмешливой улыбки.

– А ты что думал?!

Рэй не нашёлся что на это ответить, поэтому прибег к испытанному способу активизации мыслительного процесса – почесал затылок. Однако в этот раз испытанный способ подвёл: слова так и не нашлись. И потому он прибег к другому испытанному способу, только на сей раз уже не активации мыслительного процесса, а активации мышечных процессов, то есть побегу.

– Пошёл я… за секатором, – важно известил он.

– Иди, – усмехнувшись, разрешила Виктория, берясь за очередную лозу.

– Иду, – сообщил Рэй и сделал ошибку, посмотрел на её, как он сам выразился «нежные, как лепестки роз пальчики», по которым в этот момент хлестанула лоза.

«Через пару часов у неё все руки будут в ссадинах, а на ладонях мозоли, – подумал он. – Увидев которые Дэвид наверняка вставит мне за то, что я не выдал его чудесной девочке перчатки.

Он снял свои и протянул Виктории. – Надень. Иначе завтра ты в свои холеные ручки не только ножницы не сможешь взять, но и ложку за столом будешь держать, вздыхая и охая.