Хозяйка города

— Луиза, как ты здесь?

Луиза училась на курс старше, в третьей группе, расписание которой висело в отдельном закрытом коридоре. Ничего удивительного, что они с Машей так мало общались. Точнее сказать, удивительно, что общались вообще. Луиза была разговорчива, вот только её разговоры могли свести с ума кого угодно.

— Сказали — нужно приехать.

— Сказали, все медиумы отказались работать здесь, — в тон ей возразила Маша. Она поняла, что не почудилось — стало гораздо холоднее, и солнце закрылось тучами. Солдатам в форме — ещё ничего, а ей в шортах и летней футболке сделалось не по себе.

— Правда? Но ты-то здесь что делаешь? Подожди, ты же не в нашей группе училась. — Луиза нахмурилась ещё больше и зашагала к разрушенной набережной, по дороге пощипывая Машу за руку. — И что ты здесь услышала?

— Ты права, я училась не в вашей группе. И что я могла здесь услышать? Я следователь, а не медиум.

— Правда? — ошарашено переспросила Луиза, словно бы забыла, о чём они говорили в прошлую секунду. — А, ты же не в нашей группе училась.

Маша терпеливо вздохнула. Пока они стояли у кромки обрыва, Луиза держала её за руку и дышала так мерно, как будто спала. Потом вздрогнула и переспросила:

— Прости, ты говорила, а я не разобрала, так что ты здесь услышала?

Ветер с реки пробирал до костей. Маша надеялась, что вот-вот позвонит Сабрина и отвлечёт её от странного разговора, но телефон в кармане шортов по-партизански молчал.

— Ничего, Луиза. Я просто предположила, что существует фантом города. Второй, а не тот, что был здесь двадцать пять лет назад. Этот второй фантом долго прятался и рос, и вот он решил заявить о себе.

Тонкие руки Луиза покрылись мурашками, но она как будто не замечала. Она походила на девушку со старинной фотографии: серая река, ветер и она в развевающемся платье. Холодные ладони, паутинка её волос на ветру.

— Ты точно уверена?

— Нет, — в который раз вздохнула Маша. — Это мои предположения.

— Почему ты думаешь, что они твои?

Телефон молчал. Маша начинала терять нить разговора. Она так устала и проголодалась, что съела бы, наверное, Антонио вместе с тем полковником без майонеза. Уйти бы. Просто уйти, выключить телефон, пусть ищут.

Нужно уходить.

— Луиза, слушай, — начала она и поняла, что не знает, как продолжить.

— Это его мысли, — сказала та, пожимая плечами — так просто, как пятиконечный кленовый лист.

Первые капли дождя ударили по асфальтовой тропинке. Холодная вода — Маша подняла лицо к небу, и ещё несколько капель потекли по её щекам.

Этот город был серым призраком над серой рекой. Холодные камни набережной, холодная стела, ступеньки — много ступенек, много деревьев, много листьев, много тех, кто живёт среди камней, ступеней и деревьев. Не все из них живы. Некоторые не-живы.

Он не-жив. Он хотел сбежать, но город его не отпускал. Город не отпускал своих. Город был очень силён. Гораздо сильнее.

Её передёрнуло.

— Значит, ты тоже это слышишь?

— Что слышу? Нет. — Луиза покрутилась на месте, как будто выясняла, откуда дует ветер. Маше уже казалось, что он дует со всех сторон сразу. — Я просто рассказываю тебе то, чему нас учили пять лет. А, точно, ты ведь была в другой группе! Всё время забываю. А ещё…

Спасительный телефонный звонок застал их не вовремя. Маша и Луиза стояли на краю разрушенной набережной, держась за руки, словно подружки на прогулке, и если бы не ветер, если бы не вывороченные камни, всё это выглядело бы ещё как невинно.

— Прости. — Маша сделала шаг в сторону, выуживая телефон из кармана. Здесь, внизу, ветер и вода шумели так, что она боялась не расслышать голос в трубке, но выбираться к Антонио и остальным тоже не хотелось.

— Сабрина?

Сабрина заговорила не сразу, чем заставила Машу ещё пару раз прокричать «алло».

— Знаешь, — сказала она, помолчав немного, — чем Скрипач отличается от фантома города?

Связь была на редкость хорошей, словно бы Маша стояла не в аномальной зоне под рухнувшим парапетом, а прямо в центре города под вышкой.

— Чем? — спросила она, смутившись от неожиданности.

Послышалось шуршание бумаги, такое отчётливое, будто шуршали у Маши перед носом.

— Вот и я не знаю… — задумчиво проговорила Сабрина. — Точно так же зародился с пустого места, тоже исчез в неизвестном направлении. Отчёты поисковиков какие-то мутные. Кажется, они его всё-таки не уничтожили. Тут написано, что Майский Арт вызвал к жизни сущность, а потом сущность его же и убила. Заколдованный круг — и дело можно закрывать.

— Подожди, — перебила её Маша, перехватывая телефон другой рукой — правая занемела от холода. — Есть несколько формулировок, которые пишут в отчётах по уничтожению. «Полная зачистка» — если медиумы подтвердили, что сущности больше нет. «Информационная чистота» — это если чистоту подтвердили приборы, а медиумы засомневались. И последнее…

— Отработано, — отчётливо произнесла Сабрина и перестала шуршать бумагой.

— …Это значит, что исчезновение сущности ничем не подтвердилось, но и сделать что-то ещё у них не вышло. Вот демоны, — ругнулась Маша с опозданием. — Значит, я была права. И что теперь делать?

— Натрави их друг на друга, — сказала Сабрина.

Маша быстро глянула на уцелевшую часть парапета: оттуда за ней уже наблюдали с недоброжелательным интересом. Нужно бы вернуться к работе или хотя бы сделать вид.

— Правильно. Пусть разнесут полгорода, нам же не жалко. Ладно, приезжай. — Маша торопливо сбросила вызов, потому что по осыпавшимся камням к ней спускался товарищ полковник поисковых войск.

Она была уверена, что этой ночью кому-то пришла в голову точно такая же мысль, как и Сабрине. Натравить их друг на друга. Город оказался сильнее. Второй — как мелкий хищный зверёк — вцепился в него и рвал зубами, и даже нанёс кровоточащую рану, но не убил. Не хватило сил, чтобы убить.

— Приношу свои извинения, но вам придётся сдать все средства связи.

— Я арестована? — поинтересовалась Маша. Она сдала телефон — разве могла бы не сдать?

— Нет. Вы задержаны до выяснения обстоятельств. У нас появились сведения, что этой ночью вы были на набережной.

Маша посмотрела в его застывшее лицо, взглядом поискала Антонио среди выстроившихся на парапете военных. Бесполезно. В их сторону смотрела теперь и Луиза, хотя до этого она беспечно вглядывалась в горизонт, раскинув руки по ветру. В её лице было беспокойство.