Хозяйка хищной космической оранжереи

Мягкий удар, и трап замер.

Улыбнувшись, я медленно пошла вперед. Меня встретили незнакомые звуки. Трели птиц, жужжание крупных, размером с мой кулак, насекомых. Все вокруг казалось таким исполинским.

Огромным. Зеленым. Голодным.

— Выживу и начну искать невесту, — мечтательно протянул хрон. — Чтобы была спокойной, готовить любила. И ни в какие дремучие дебри ее не тащило.

— Да что ты понимаешь в настоящих женщинах? — снисходительно хохотнул Лукер. — Авантюристки, с пылающим взором. Чтобы кровь в них кипела.

— Нравится, орш, ловить свою зазнобу в хищных кустах, так и лови. Не мешаю, — Риме пожал плечами. — А я девочку хочу хрупкую, нежную и ласковую. Чтобы на меня огромными глазами смотрела, защитника во мне видела.

— Может, потом о женщинах думать будете? — я развернулась, стоя уже на земле. — Ну чего тащитесь? Джунгли ждут.

— Да, — Риме кивнул. — Еще пусть она будет немного трусливой. Чтобы вот дальше огорода нашего выходить боялась.

Я закатила глаза и отошла в сторону, ожидая, пока они спустятся и выкатятся наши катерки.

В трюме корабля оставались Кирр и Далам. Заметив, что я смотрю на них, сакали помахали мне руками.

— Если что-то случится, мы сразу же прилетим на выручку, лапушка, — поспешил заверить меня Кирр.

Далам же, приподняв бровь, уже рассматривал сомнительных красоток, стоящих у входа в космопорт.

Вздохнув, я отвернулась.

Ну все как один — бабники. Даже лучшие из сакали.

Катера проехали немного вперед и остановились.

— Рассаживайтесь, — высунувшись, крикнул Дупел. — Еще регистрацию пройти.

Я и сообразить ничего не успела, как меня за руку вперед потащил Лукер. Открыв дверь, он впихнул меня на заднее сиденье и уместился рядом.

— Поехали, — скомандовав, он указал на невысокое здание на краю космопорта. За ним начинались настоящие джунгли.

Глава 28

Регистрацию прошли быстро. Лукер просто протянул через окно наши паспорта и через минуту получил их обратно, с пометочками. При этом служащий пограничного контроля взглянул на нас, как на смертничков, и сердито пробормотал: «Еще и бабу с собой притащили».

Мне стало как-то обидно. Не баба я, а биолог.

Вот почему мужчины противные такие?

Но стоило нашему катеру устремиться к широкой дороге, ведущей к лесу, как все сразу забылось и простилось. Мы летели вдоль высоченных деревьев, с которых гроздьями свешивались живые, цветущие лианы. Они шевелились, двигали лепестками и хлопали ловушками, жирно намекая, что не против бы полакомиться кем-нибудь нерасторопным. Успокаивало одно — наш катер заглотить они все же не могли. Не те габариты.

Мы летели дальше, углубляясь в девственный первичный лес. Нам по пути не попадалось ни одного транспортного средства, хотя на земле я отчетливо видела следы тяжелых гусениц. Возможно, местные предпочитают передвигаться по грунту, а не парить в воздухе.

В этом была своя логика: цветы привыкли хватать насекомых в полете. Да, бабочек здесь не водилось, но остальных видов было в избытке.

Лукер тоже поглядывал на дорогу. Хмурился и растирал подбородок.

Видимо, нас посещали одинаковые мысли.

— Сколько до лагеря? — спросил он, подняв взгляд на Дупела.

— Четыре часа по небу, а если тащиться по земле, то все восемь. Я узнавал про трагары их. Да, тяжелые, и в ловушки к цветочкам попадают реже, но там свои прелести есть.

— Застревают? — орш снова выглянул в окно, его внимание привлекла глубокая лужа с изрытыми краями. Создавалось впечатление, что в ней кто-то нешуточно так буксовал.

— И это тоже. А еще подвергаются нападению крупных животных. В общем, с пушками, как у нас, предпочтителен воздух.

Голос Дупела звучал непривычно жестко. Как-то резко. Он будто там, в космопорту, оставил маску вечно веселого шалопая сакали.

Даже лицо его изменилось. Серьезный, взгляд колючий.

Я невольно вспомнила, что передо мной не просто пилот, а бывший военный, снайпер, прошедший не один бой.

Он поймал мой взгляд и улыбнулся:

— Не переживай, Петуния, я доставлю нас в лагерь целыми и невредимыми. Можешь откинуться на диванчик и немного поспать.

В ответ я поджала губы и покачала головой. Я столько ждала этого прилета, столько представляла себе, как оно все будет, что теперь, наверное, надолго лишилась сна. Прислонившись лбом к стеклу, выглянула в окно. А там такое буйство красок! Огромные крылатые твари, схожие с земными шмелями, только с розовыми полосками на толстом брюшке, рассекали между расправленными лепестками плотоядной гремышки. Они смело приземлялись возле ее тычинок и собирали пыльцу. И растение не закрывало ловушку, потому как на неведомом уровне знало, что именно это насекомое опыляет ее, способствуя появлению завязи. А значит, жрать его ну никак нельзя. Как они определяют подобных помощников и откуда знают, кого можно переваривать, а кого нет — никто до сих пор не ведал. Нет, ну были, конечно, теории, одна другой смелее, но окончательный ответ наукой получен не был.

Вот и сейчас я видела, как гремышка старательно вытягивает длинные, тонкие коробочки со своим семенем. Как пульсирует её липкое рыльце и тянется к брюшку шмеля, стараясь собрать с него ту самую пыльцу.

Но подул ветер, и насекомое вспорхнуло с её лепестков.

Мы пролетели мимо.

Увлеченная происходящим снаружи, я не сразу поняла, что не так. Но, почувствовав, замерла. Лукер нашел на сиденье мою ладонь и осторожно накрыл своей. Он больше ничего не предпринимал. Только слегка сжимал, и всё.

Первую мысль отдернуть руку я малодушно подавила, сама себе не объясняя почему. Просто вот сейчас, в этот момент, предпочла сделать вид, что ничего не заметила…

… Через полтора часа полета глаза слипались сами. Монотонное гудение мотора, стрекот насекомых и шелест листвы, завывание ветра из приоткрытого люка. Я всё чаще ударялась головой о стекло окна, вздрагивала и пыталась сесть ровнее. Но сопротивляться вязкой дремоте становилось всё сложнее. Плечи снова опускались, веки закрывались.

Дупел сидел, не шевелясь. Он зорко следил за дорогой, и таких проблем, как я, не испытывал.

Лукер… Я боялась повернуть голову в его сторону, потому как, да — он всё еще держал меня за руку и, кажется, не собирался выпускать её из своего захвата.

А я, трусиха, даже не шевелилась.

Просто не понимала, что делать и что значит это его прикосновение? Хотел поддержать, потому как знал, что я волнуюсь? Или злит?

И Камелии не позвонишь, чтобы уточнить. И на полном ходу катер не остановишь и не сбежишь к Риме, хотя этот хрон об отношениях знал еще меньше моего.