Хозяйка хищной космической оранжереи

Я стояла на коленях в палатке и подглядывала за соседним лагерем.

И такая пакостная радость на душе. Ни палаток, навес и тот сорвало. Моя вражина и ее соратники ютились в двух катерах.

Мои губы сами собой расплывались в улыбке.

— М-м-м, Петуния, да ты кровожадина, — рассмеялся за спиной Лукер.

Ойкнув, я обернулась и вмиг растеряла все веселье.

— Ты не шутил, да? — я пропищала, глядя, как он медленно расстегивает верхние пуговицы на рубашке.

— Нет, — он поиграл бровями. — Я ведь сказал: ты, я и одна палатка на двоих.

Открыв рот, зыркнула на выход.

А он его уже и закрыть успел, отрезая меня от ребят.

— Страшно, Петуния? Теперь-то точно заметишь мое присутствие рядом. И уже никак не получится игнорировать.

Засопев, я вскинула подбородок.

— Это тебя так доставало, да? А что так? Не пала, как остальные, к твоим ногам или что?

— Или что, Петуния? Как вспомню, как ты гордо в день прилета прошла мимо меня с пакетом мусора и вышвырнула его в утиль, так кровь вскипает.

— А-а-а, — я сделала большие глаза, — это когда ты моей сестре признавался, как сильно ее хочешь? — вот не удержалась я, припомнила гаду.

Его бровь снова взлетела вверх.

— Еще скажи, что не было! — рявкнула на него.

На мое удивление, он пожал плечами.

— Не помню, если честно, — призадумался. — Мог и сказануть нечто такое. Петуния, я тогда с трудом имена ваши помнил. Понимаешь, у нас ведь не принято, чтобы женщина прикасалась к мусору. А вы так рьяно ринулись порядок наводить. Я помочь хотел. Как Астре когда-то. Камелия схватила этот пакет. Я был в таком задоре, а она… Она казалась мне такой привычной легкой добычей. Симпатичная, готовая на отношения… Играй и флиртуй сколько угодно. — Он выдохнул и сел на свой спальный мешок, обтер лицо ладонью. — Наверное, права была бабушка, когда наказала.

Он поднял взгляд на меня.

Такой серьезный, подкупающий. Только вот не на ту напал.

— Я не подбираю за Камелией, ты уж извини.

— А я никогда и не был ее тряпкой, Петуния, так что это ты меня извини. Четко я помню только, как ты отчитала меня тогда. Зацепила, да, такая горячая, яростная.

Горячая? О да! Буквально вот сейчас горела внутри, не зная, что делать. Меня словно заперли в клетке с полуобнаженным мужиком, а пояснительную документацию к нему не выдали. Ни клочка бумаги, в котором бы хоть намекнули, как себя с ним вести.

Лукер же сидел, смотрел на меня и счастливо улыбался, зараза зеленоглазая.

Повернувшись к нему спиной, я кинулась искать свой планшет. Нужно было срочно созывать совет сестер и спрашивать, что теперь делать с этим охамевшим оршем.

Но…

— Нет сигнала, цветочек, — сообразив, что я пытаюсь набрать сообщение, пояснил он. — В такой ливень мы отрезаны от остального мира. Ну разве не романтика? Ты, я и девственная природа. Птички поют, цветочки кого-то там жрут. Красота.

Лукер завел руки за голову и откинулся на плотную спинку палатки.

Мамочки! Последняя здравая мысль помахала мне ручкой.

Его рубашка разъехалась в сторону, выпуская пуговички из петель и демонстрируя такое. Я моргнула, вспоминая лекции по анатомии. Какая мускулатура! Какой рельеф… Живот… ни грамма жира. Кубики… Космическая дыра мне на голову, целых шесть. В душе словно из склепа, приоткрыв крышку гробика, выглянул мой женский интерес. Я снова прошлась по мужику взглядом и заценила так, что внизу живота вдруг все воспламенилось.

А орш, сволочь такая, еще и мышцами груди поиграл, словно контрольный выстрел мне в голову сделал.

— Лукер, немедленно оденься, — выдавила из себя.

Женский интерес вовсе выбрался наружу, стряхнул с себя вековую пыль и усмехнулся.

С моим телом творилось что-то странное. Лицо в жар бросает, ладони потеют. Ногам холодно. Живот сводит, и на голод это уже ну никак не спишешь.

— Не-а, — он покачал головой. — Я еще даже не разделся, цветочек. Чего ты?

Его рука легла на ремень брюк.

— Выпусти меня в катер, — я бросилась было к выходу, но была поймана за талию.

— Куда, бедовая? Ты видела, что там творится? Петуния, выдохни. Палатки трехместные. Я тебе не враг. Успокойся. Никто одну тебя не оставит — это опасно. Мало ли, тварь какая заползет.

— Ты про Соели? — пропищала, бледнея, потому как его руки сжимали мои бедра.

— Вообще, про мерзость разную кровососущую, но в принципе, она под эту категорию тоже попадает. Так что переодевайся, ложись и спи. Завтра полетим обследовать джунгли, и ты нужна будешь мне бодрой и собранной.

— А ты? — мой голос дрожал.

— Ну и я разденусь…

Я не дослушала, снова лосем ломанулась на выход. Но кто бы меня отпустил.

— Ладно-ладно, — раздалось над моей головой. — Сейчас сделаю перегородку, за которой и будем переодеваться.

Он тихо рассмеялся.

— Мне достаточно пока и того, что ты рядом и смотришь на меня. Заметила наконец мое существование. Хоть заново тебе представляйся. Не прошло и пяти лет, как прогнозировала бабушка. Я, похоже, все же уложусь в более короткий срок.

— Да о чем ты? — я, перебирая руками, ползла из его объятий в сторону своего спального мешка. Пока, правда, безуспешно.

Этот орш оказался чудовищно силен.

— Ну, как о чем? О твоем соблазнении, Петуния. Ну, в самом деле. Это ты сюда за цветочками прибыла, а я совершенно по иным причинам.

Он громко засмеялся, заставляя меня краснеть еще больше.

— Я тебе, детка, все два года фырканья припомню. Так в себя влюблю, что дороже любой плотоядной росянки стану.

Он, наконец, выпустил меня и поднялся. Благо, палатка позволяла стоять ему во весь рост, лишь слегка упираясь головой в потолок.

Что-то расстегнув, Лукер выдвинул непрозрачную стеночку и закрепил ее.

— Ваша раздевалка, любовь моя несговорчивая. Прошу сюда сверкать трусиками.

Выдохнув через нос, я снова покосилась на выход.

Глава 33

Деваться мне было совсем некуда. На улице стена из ливня. В соседней палатке аж три мужика, которые не упустят возможность посмеяться надо мной. А катер…

Я печально вздохнула.

А мне от него ключики не выдали.