Хозяйка Изумрудного города

Рахиль заплакала.

— Значит, это все же правда, — сказала Изабелла.

Слез больше не было, осталась одна пустота и горечь. Судьба играла с ней в кошки-мышки: едва она обрела Алекса, которого любила больше всего в этой жизни, как моментально потеряла его.

— Карты, дрянные карты, они обманули меня, — рыдала Рахиль. — Они говорили, что у Алекса все будет в порядке. Они лгали мне! Изабелла, он убит!

Его отряд разгромлен, обратно вернулись только три человека, и все они в один голос утверждают, что видели, как Алекса ранили в голову и он скончался практически на месте. Его тело они не могли взять в лагерь… Изабелла, я не могу поверить!

Ей пришлось утешать Рахиль, которая относилась к Алексу, как к собственному сыну. Именно она после ранней смерти госпожи Коваччо стала ему матерью.

По радио, которое ловилось с большими помехами, ликующий голос диктора сообщил, что правительственные силы достигли небывалых успехов.

— Предводитель мятежников по кличке Алекс убит в перестрелке с правительственными войсками, его отряд практически разгромлен. В течение этого дня, как заявил министр внутренних дел, гнездо сепаратистов будет сметено с лица земли…

— Положение в лагере очень серьезное, — сказал, войдя, Рамон ди Сан-Стефано. — Нам больше нельзя оставаться в джунглях, силы президента Сантьяго через пару часов окажутся здесь. У нас есть последняя возможность бежать. Самолет ждет нас, Изабелла.

— Я никуда не полечу, — безжизненным тоном произнесла Изабелла. — Алекса нет в живых, мне нет смысла жить, Рамон.

Рамон прижал ее к себе и погладил по голове:

— Бедная девочка, моя любимая Белла. Как же я тебе сочувствую. Но если ты останешься здесь, то тебя не пощадят. Военные расстреляют всех, кого найдут в лагере, я же командовал подобными отрядами, знаю, какие приказы им отдают. Я не оставлю тебя на растерзание этим вурдалакам.

— Рамон, нет! — закричала она.

Изнутри, из самой души, поднималась волна боли.

Изабелла не хотела жить. Алекс умер…

Не слушая ее, Рамон подхватил Изабеллу на руки и понес к самолету. Ей не почудилось — в джунглях на самом деле гремели разрывы бомб и трещали автоматы. Наступила ночь. Еще двадцать четыре часа назад она была так счастлива, а теперь… Ее жизнь закончилась.

— Мы улетим в Боливию, моя дорогая. — Рамон, воплощенная нежность, гладил ее по волосам. — Там мы будем в безопасности, Белла. Ты придешь в себя, излечишься от этой сумасшедшей любви.

— Нет, я никогда не забуду Алекса, — простонала Изабелла.

Она снова погрузилась в обморок. Когда сознание вернулось к ней, то самолет, воспользовавшись крошечным промежутком в атаке военных, взмыл в воздух.

— Все в порядке, все в полном порядке. — Рамон не переставал говорить с ней.

В салоне самолета находилось еще несколько человек, в углу жалобно скулила Рахиль. Рамон взял на себя командование. Мятежники, растерявшись под мощным натиском сил президента, доверились ему безоговорочно. Он снова обрел апломб высокопоставленного военного.

Рано утром они приземлились на военном аэродроме в Боливии. Рамона встречала внушительная делегация. Кавалькада автомобилей, фуражки с кокардами, рукопожатия. Рамон вынес на руках из самолета Изабеллу, закутанную в одеяло. У нее был сорокаградусный жар.

— Немедленно в больницу, — приказал он. — Это моя невеста, сеньора Изабелла Баррейро. Я не могу потерять ее!

Как позднее узнала Изабелла, она находилась на грани жизни и смерти в течение двух суток. Врачи уже вынесли вердикт — клиническая смерть, когда сознание вернулось к ней. Это было подлинным чудом.

Рамон ворвался к ней в палату, куда был запрещен доступ посетителям. Изабелла, ослабевшая, чувствующая себя столетней старухой, видела, что он радуется, как ребенок. Он вытолкал из палаты врачей и, став на колени, целовал ей руки.

— Белла, моя любимая девочка, я все сделаю для тебя, — шептал он.

Изабелла представляла, что эти слова говорит ей Алекс. Но Алекс был мертв. Его тело осталось непогребенным где-то там… Он умер.

А она жива.

— Я так испугался, когда врачи сказали мне, что ты умерла, — говорил Рамон. — Я ощутил то, что, наверное, ощутила ты, когда узнала, что Алекса нет в живых. Прости, что снова затрагиваю эту тему, я же вижу, как это для тебя тяжело, Белла.

Он буквально выходил ее, снял роскошную виллу с тенистым апельсиновым садом и альпийскими горками. Изабелла выздоравливала долго и мучительно.

Она не хотела никого видеть, кроме Рамона и Рахили.

Гадалка стала ее лучшей подругой, сестрой и матерью одновременно. Она самоотверженно ухаживала за Изабеллой.

Когда ее тело пришло в норму, возникли проблемы с душой. Лучшие боливийские психотерапевты разводили руками — Изабелла впала в депрессию, отказалась принимать пищу и не желала ни с кем разговаривать.

— Это запоздалая реакция на шок, своего рода реакция организма на перегрузки. Она потеряла человека, который очень много значил для нее.

И снова Рамон помог ей вернуться к нормальной жизни. Он кормил ее, как ребенка, из ложечки, читал детские сказки, купал. При этом он ни разу не пытался проявить свое нетерпеливое сексуальное желание.

Даже Рахиль, которая считала, что знает ди Сан-Стефано как облупленного, удивленно качала головой:

— Он поразительно изменился, Изабелла. И я знаю, почему это произошло. Он же любит тебя, безумно любит. Это ты изменила его. Как же я завидую тебе, Белла. Может быть, Рамон тот самый человек, который заменит тебе Алекса?

Изабелла не знала ответа на этот вопрос. Она вообще больше ничего не знала. Боль не исчезла, она оказалась загнанной глубоко в душу. Постепенно Изабелла стала возвращаться к прежней жизни. Рамон устраивал ей праздники, скупал для нее содержимое бутиков и заваливал цветами. О таком мужчине она и мечтала. Рамон был воплощением всех добродетелей с одним — единственным «но» — он не был Алексом.

Настал момент, когда Изабелла ощутила нечто вроде любви к Рамону. Она была благодарна ему за то, что он спас ее. Ей нравилось его общество, она ощущала одиночество, когда он по вечерам не мог быть на вилле, так как занимался важными политическими делами.

Коста-Бьянка потребовала от Боливии выдачи государственного преступника Рамона ди Сан-Стефано, Боливия ответила отказом. Обе страны обменялись дипломатическими колкостями и разорвали отношения. Режим президента Сантьяго не пользовался поддержкой населения, он держался за счет силы и страха.

Американские спецслужбы стали постепенно готовить почву для нового военного переворота. Их не устраивало то, что Сантьяго, придя к власти, лишил кормушки американские компании и ущемил интересы американских нефтяных концернов. Практически вся нефть страны сосредоточилась в руках одного человека — Теодора Коваччо.