Хозяйка кофейной плантации

Я, грешным делом, всегда была модницей. Поэтому меня так разочаровало платье. Нет, оно великолепное, но всё же тот факт, что платье не белое неприятен мне. Возможно, это стереотипы моей прошлой жизни. Разочарованная я выхожу из ванны, и рабыня накидывает на меня простыню, обтирая тело.

— Дона, кухарка уже готовит вкусные жареные свиные рёбрышки с маниокой, маисовые лепёшки, фейжоада, капариньо, касадиньос, — перечисляет рабыня, ловко одевая на меня рубашку, нижние юбки и само платье.

— Так, стоп, как тебя зовут, — спрашиваю я её.

— Сара, дона, — белозубо улыбается девушка. — Я горничная в доме. Если позволите, буду вашей личной служанкой.

Девочка привыкла бороться за место под солнцем. Если и рабыня, так хоть статусом выше, чем все рабы в доме. А домашние рабы, выше, чем работающие на плантациях. Иерархия есть даже у тех, кто лишён социального статуса. Забавно устроены люди.

— Для начала объясни мне, что такое капариньо? — спрашиваю я то, что зацепила моя память, остальные названия блюд, я просто не запомнила.

— О, капариньо, дона, это напиток из кокосового молока, — рассказывает Сара, а Мила сооружает мне причёску.

— А, остальные блюда, что это такое? — Интересуется Мила, которая, как и я, впервые слышит эти названия.

— Касадиньос — это печенье, — отвечает на наши вопросы Сара. — Фейжоада — это блюдо из тушёной говядины или свинины с чёрной фасолью.

Точно, я вспомнила, что читала о нём и даже пробовала, когда была в Бразилии. У бразильцев сложилась традиция, есть это блюдо в основном по средам и субботам. Традиционно, в горшок отправлялись уши, потроха и другие части поросёнка. Фейжоада одно из самых известных блюд во всей Бразилии.

— Ну а маисовые лепёшки вы знаете? — Спрашивает нас Сара.

— Да, маис, это сахарная кукуруза, значит, кукурузные лепёшки, — отвечаю я. — Маниока – растение, в пищу используют его корневые клубни в варёном, жареном и сушёном виде. Есть даже мука из маниоки.

Заменяет на картофель, добавляю я про себя. Мила не знает, что такое картофель.

Нашу увлекательную кулинарную беседу прерывает стук в дверь. Девушки, как по команде перестают хихикать.

— Дона Тори, пора, — набатом раздаётся голос дона Смита. — Священник и Мигель уже ждут.

Глава 14

Последний раз перед выходом смотрю на себя в зеркало. Оно ещё не такое, как привыкли мы в своём мире.

С тринадцатого века в Европе стали делать стеклянные зеркала. Для этого брали сосуд из стекла, в который в процессе выдувания наливали расплавленное олово, затем застывшее изделие разбивали, и из осколков делали зеркало.

Почти такое стояло передо мной, с одним маленьким изменением, которое подняло стоимость зеркала до небес. Интересно, откуда здесь оно?

— Откуда здесь такое зеркало? — Интересуюсь я у Сары.

Рабыня пожимает плечами. Вместо неё отвечает Мила.

— Мы его везли с собой для дона Мигеля, — произносит она. — Он просил дона Смита доставить груз с порта в Сан-Сальвадор-де-Байя. Что в ящиках дон Смит не знал. А когда было решено со свадьбой, дон Мигель распорядился подарить его вам.

Мне казалось, что удивить меня больше уже невозможно. Мигелю это удалось.

Это зеркало сделано с добавлением золота в состав отражающего свет вещества. Цена его настолько баснословна, что позволить себе его приобрести могли короли или очень богатые люди. В уплату за одно такое изделие отдавали и поместье, и морское судно.

Откуда оно у картёжника, по случаю выигравшего плантацию? Мой будущий муж всё больше обрастает тайнами.

— Дона Тори, поспешите, — торопит меня поверенный.

Да, тянуть больше нельзя. Мила, повинуясь моему знаку, открывает дверь.

Нет ничего более сладостного, чем видеть в глазах мужчины восхищение. Я довольно критично относилась к своей внешности раньше и тем более придирчива к телу, доставшемуся мне по милости всевышнего.

Но даже я не могу найти в своём образе изъяна. Голубое платье из испанского шёлка с бордовыми вставками по лифу и юбке, отделанное тончайшим белым кружевом по воротнику и манжетам.

Такое же кружево украшает мои бордовые, как вставки на платье, атласные туфельки. В руках я держу кружевной веер.

На голове Мила туго завила боковые пряди и при помощи каркаса закрепила около шеи. Затылочные пряди она убрала в косу, имевшую плоскую форму.

Я ничего не стала ей говорить. Если мне не изменяет память, то такие причёски носили ещё в начале века. К сожалению, Милагреш всего лишь горничная, а не парикмахер, поэтому сделала, как сумела.

Куафёры появились в Европе в конце семнадцатого века и активно внедряли в моду женские стрижки. В Бразилии, естественно, такой роскоши ещё нет и нескоро появится.

— Вы великолепно выглядите, дона Тори, — целуя мне руку, произносит дон Смит. — Будь я проклят, если вы не сразите Мигеля наповал.

Мне не удаётся скрыть довольную улыбку, и дон Смит шепчет мне на ухо:

— Побольше блеска и озорства в глазах, Тори.

Мы выходим во двор, где уже собрались домашние рабы. Проходим сквозь живой коридор. Они бросают живые цветы мне под ноги, и мы с доном Смитом ступаем по живому ковру из бархатцев, агератума, львиного зева, вербены, сальвии, цинерарии, колеуса. Никогда не видела такой красоты. Кажется, что весь справочник по комнатным растениям лежит у моих ног.

По современным традициям Бразилии жених ждёт невесту возле алтаря, а она обязательно должна опаздывать.

Я льщу себя надеждой, что именно мы с Мигель стали её прародителями. Глупая, но ужасно приятная мысль.

Двери церкви украшены живыми цветами и пока мы медленно, чтобы все могли рассмотреть свою новую хозяйку, движемся к церкви.

— Дон Смит, а разве мне можно выходить замуж во второй раз? — Как всегда, вовремя меня стали волновать юридические тонкости.

— Ваш отец не говорил, что вы уже были замужем, — теперь уже волнуется дон Смит. Получается, что это его ошибка, замужняя невеста.

— Я не была замужем, — открещиваюсь я, — Педро Верейра — мой первый муж.

Дон Смит легонько сжимает мою ладонь.

— Ну и напугали вы меня дона Тори, — произносит он. — С Верейро было заключено всего лишь юридическое соглашение о замужестве. Брачный контракт. А он его переуступил Мигелю.

Не буду портить себе единственный свадебный день в двух жизнях. Надо насладиться им по полной.

Перед раскрытыми дверьми церкви Сара всовывает мне в руки букет из диких лилий лонгифлорум, которые представляют собой трубки громадных белых с коричнево-лиловой «спинкой» цветов с дивным ароматом.