Хозяйственная этика мировых религий: Опыты сравнительной социологии религии. Конфуцианство и даосизм

В 997 году до н. э. в ней также присутствуют: дерево для стрел, гусиные перья (для стрел), продукты растительного происхождения.

А в 1021 году: кожа (816 000 чэн), пенька (370 000 фунтов), соль (577 000 ши), бумага (123 000 чэн).

В 1077 году (после реформы денежного хозяйства и торговой монополии Ван Аньши, о которой будет сказано ниже):

серебро 6о 137 унций

медь 5 586 819 гуаней

зерно 18 202 287 ши

плотная шелковая ткань 2 672 323 пи

шелковая пряжа и мягкая ткань 5 847 358 унций сено 16 714 844 шу

К этому добавляются запутанные данные по чаю, соли, сыру, отрубям, воску, растительному маслу, бумаге, железу, углю, шафрану, коже, пеньке и др., относительно которых хронист бессмысленным образом сообщает общий вес (3 200 253 фунтов). Что касается количества зерна, то считалось, что месячное потребление одного человека составляет 1.5 ши (однако величина ши очень сильно менялась). Доход серебром в последнем перечне, отсутствующий в первых двух, можно объяснить либо торговой монополией, либо введением сборщиками налогов до сих пор существующего пересчета оборотной медной монеты в серебро, либо тем, что последняя роспись фиксировала реальное наличие, а две первых — планируемый бюджет (?).

Первая роспись династии Мин 1360 года, напротив, содержит лишь три позиции:

зерно 29 433 350 ши

деньги (медью и бумажными деньгами) 450 000 унций (серебра)

шелковая ткань 288 546 штук

Таким образом, налицо значительный прогресс в приросте серебра и исчезновение многочисленных специфических натуральных налогов, которые, видимо, фиксировались тогда лишь в бюджетах округов, в которых и использовались. Именно поэтому цифры дают нам не очень много, поскольку неизвестно, сколько было вычтено предварительно.

В 1795—1810 годы центральное правительство получило 4.21 млн. ши зерна (по 120 китайских фунтов), зато очень сильно выросли — относительно и абсолютно — доходы серебром благодаря активному платежному балансу Китая во внешней торговле с европейцами после начала американской серебряной благодати. (Последующее развитие нас не интересует.)

Согласно хроникам, с древних времен сложилась практика, когда ближайшие к столице округа поставляли малоценные натуральные продукты, а дальние округа — по мере удаления — все более ценные товары. О налогах и их влиянии см. ниже. конец вынесенной сноски]

В своей денежной политике центральное правительство, помимо непосредственных военных потребностей и других чисто фискальных мотивов, должно было учитывать и цены. Инфляционные тенденции — в виде разрешения чеканить монету с целью стимулирования производства медных денег — сменялись антиинфляционными мерами в виде закрытия части монетных дворов. [46] Соображениями валютной политики определялись также запрет и контроль над внешней торговлей: с одной стороны, из-за страха перед оттоком денег при свободном импорте, с другой — из-за обеспокоенности наплывом иностранных денег при свободном экспорте. [47] И хотя преследование буддистов и даосов в основном было обусловлено религиозно-политическими мотивами, в нем присутствовал и чисто монетно-фискальный элемент: статуи Будды, вазы, религиозные облачения, художественное применение денежных материалов под влиянием монастырского искусства — все это представляло постоянную угрозу для финансовой системы. Массовая переплавка [монет] приводила к острой нехватке денег, накоплению меди, снижению цен и в конечном итоге — к натуральному хозяйству. [48] Систематические разграбления монастырей фиском, введение тарифов на медные товары [49] и, наконец, [50] попытка установить государственную монополию на изготовление бронзовых и медных товаров, за которой позже последовала монополия на изготовление всех металлических товаров (чтобы прекратить частную подделку монеты) — эти меры было невозможно осуществлять параллельно длительное время. Ужесточение запрета чиновникам накапливать земельную собственность постоянно приводило к накоплению в их руках значительных запасов меди, поэтому во времена дефицита денег наряду с очень высокими налогами часто устанавливались максимальные пределы для денежных состояний, [51] что было обусловлено ценовой политикой и интересами фиска. Неоднократные попытки перейти к железным деньгам, длительное время ходившим наряду с медью, никак не улучшили положение. Упоминаемое при Ши-цзуне (X век) предложение одного из ведомств отказаться от выпуска монет и разрешить применение металлов (чтобы избежать монопольных цен на металлические продукты и тем самым лишить стимула к промышленному применению металла), так и осталось нереализованным.

46

Согласно Ma Дуаньлиню, это произошло в 689 году н. э.

47

Так, в 683 году была запрещена продажа зерна, в Японию (где тогда преобладала чеканка медной монеты).

48

Согласно хроникам, так произошло в 702 году.

49

Впервые в 780 году н. э.

50

B VIII веке мастера монетных дел аргументировали тем, что 1000 единиц меди, облагороженных до произведений искусства (ваз), стоили как 3600 единиц, т. е. промышленное применение меди было более прибыльным, нежели монетное.

51

В 817 году и часто позднее: не более 5000 гуаней (по 1000 цяней). В зависимости от количества медных денег в собственности устанавливались различные сроки для их отчуждения.

Политика выпуска бумажных денег была связана с этими же моментами. Стимулом для их выпуска стали эмитированные банками деньги, которые сначала явно носили характер сертификатов, этой обычной защиты в оптовой торговли от монетной путаницы, а позже превратились в средства обращения, особенно для обеспечения платежей между областями. Техническими предпосылками выступили заимствовавшаяся с II века н. э. бумажная промышленность и удобный метод ксилографии, [52] особенно рельефная резьба вместо первоначальной техники интальо. Лишь в начале IX века фиск стал забирать из рук купцов возможность заработать на векселях. Сначала продолжал действовать принцип выкупного фонда (1/4—1/3). Позже эмиссия банкнот также была связана с монополией фиска на банковские депозиты. Однако на этом развитие, конечно, не остановилось. Банкноты, изготовленные методом ксилографии, а затем — методом гравировки на меди, быстро изнашивались из-за плохого качества бумаги. Война и дефицит монетного металла делали их нечитаемыми. Сокращение нарицательной стоимости до мельчайших единиц, отказ от приема истертых до нечитаемости листков бумаги, введение оплаты печатных расходов при замене на новые, [53] но прежде всего — ликвидация металлического фонда, [54] усложнение погашения посредством переноса мест погашения вглубь страны [55] либо сначала относительно краткосрочное, а затем много раз продлевамое (на 22—25 лет) изъятие из оборота, [56] осуществлявшееся в основном в обмен на новые листки и часто с понижением номинала, [57] неоднократный хотя бы частичный отказ от приема листков в качестве средства выплаты налогов — все это постоянно дискредитировало бумажные деньги. И здесь, конечно, ничего не мог изменить ни неоднократный приказ при каждом крупном платеже в определенных пропорциях использовать бумажные деньги, [58] ни вводившийся иногда полный запрет на платежи металлическими деньгами. С другой стороны, неоднократное полное погашение бумажных платежных средств приводило к дефициту денег и сокращению цен, а неоднократно планировавшееся увеличение оборотных средств срывалось из-за сразу возникавшего искушения неограниченной инфляции в фискальных целях. В нормальной ситуации соотношение бумажных денег к металлическим держалось в тех же границах, что и в Англии в XVIII веке (1:10 или еще меньше). Войны, захват горнорудных районов варварами и — в гораздо меньшей мере — использование металла во времена накопления крупной собственности и основания буддийских монастырей приводили к инфляции, а последствия войн — к неоднократному банкротству ассигнаций. Монголы (Хубилай) пытались провести шкалированную эмиссию металлических сертификатов (?), вызвавшую, как известно, восхищение у Марко Поло. [59] Однако за этим последовала чудовищная инфляция бумажных денег. Уже в 1288 году произошла девальвация на 8о %. Но значительный приток серебра вновь вернул его в обращение. Тогда попытались установить тарифные соотношения между золотом, серебром и медью (золото к серебру — 10:1, фактически — 10.25:1, унция серебра — 2005 цяней, т. е. произошло обесценивание меди наполовину). Частное владение золотыми и серебряными слитками было запрещено: благородные металлы должны были стать исключительно фондом обеспечения сертификатов. Ювелирная и медная промышленность были огосударствлены, а металлические деньги вообще перестали чеканить. Однако фактически это привело к чисто бумажным деньгам, а со свержением династии — к отказу государства от обязательств по ним.

52

Сначала она применялась для производства служебных печатей чиновников и, начиная с Шихуан-ди, внешне маркировала переход от феодализма к патримониальному государству.

53

В 1155 году 1(1/2) % были введены татарскими завоевателями Северного Китая.

54

Еще в 1107 году. Листки обесценивались подобно ассигнациям (до 1/100 стоимости).

55

Так произошло в 1111 году, когда бумажные деньги были выпущены для финансирования пограничной войны.

56

Это было регулярной формой, которая вначале рекомендовалась даже торговыми интересантами. Таким образом, банкноты носили характер казначейского векселя.

57

Старые или изношенные выпуски погашались лишь за 1/10-1/3 номинала.

58

Еще в 1107 году, вследствие войны с татарами, половина каждого платежа свыше 10 000 цяней должна была осуществляться бумажными деньгами. Подобное происходило часто.

59

Его описание неправдоподобно. Вычет 3 % при погашении изношенных билетов новыми (билетами!) и, напротив, выдача в обмен на билеты «золота» и «серебра» по требованию каждого, кто в этом нуждался, были невозможны. Это невозможно, даже если понимать Марко Поло так, что для этого было необходимо указать определенную промышленную цель (что возможно, по крайней мере при дословном прочтении). Ведь он также сообщает о принуждении продавать благородные металлы за билеты.

Хотя при династии Мин вновь вернулись к упорядоченной чеканке (при этом характерно непостоянство ценового соотношения благородных металлов: золото к серебру оценивалось как 4:1), уже очень скоро запретили использовать в качестве денег сначала золото и серебро (1375)» а затем и медь (1450), поскольку ходившие наряду с ними бумажные деньги обесценивались. Казалось, что окончательно сложилась денежная система исключительно с бумажными деньгами. Между тем бумажные деньги были в последний раз упомянуты в хрониках в 1489 году, и в XVI веке наблюдались попытки усиленной чеканки медной монеты, которые также провалились. Приемлемое состояние наступило лишь с притоком европейского серебра после установления в XVI веке прямых сношений. В конце этого века в оптовой торговле утвердилась весовая серебряная валюта (в слитках, а по сути — банковская валюта), опять начали чеканить медную монету, и курс меди к серебру вновь стал существенно расти. А запрещенные при династии Мин в 1620 году — и позже при маньчжурах — бумажные деньги (любого рода) были полностью вытеснены. После этого объем монетного металла в денежно-хозяйственной структуре государственных расчетов медленно, но верно увеличивался. Выпуск государственных билетов во время второго восстания тайпинов закончился обесцениванием ассигнаций и отказом государства от обязательств по ним.

Но и обращение серебра в слитках означало большие неудобства. Его каждый раз нужно было взвешивать, и считалось легитимным, что провинциальные банкиры покрывали свои большие издержки с помощью весов, отличных от тех, что использовались в портовых городах. Пробу должны были проверять кузнецы. При сильно возросших платежах серебром центральное правительство требовало для каждого слитка данных о месте производства и проверки. Отлитое в форме башмака серебро в каждой местности имело разный лом.

Ясно, что такое положение должно было привести к банковской валюте. Гильдии банкиров в пунктах оптовой торговли, векселя которых признавались повсюду, взяли ее учреждение в свои руки и добились права оплачивать все торговые долги банковской валютой. Но и в XIX веке не было недостатка в рекомендациях вернуться к государственным бумажным деньгам (например, в меморандуме 1831 года). [60] И аргументы были совершенно те же, что в начале XVII века и в Средневековье: промышленное применение меди угрожает монетному обороту и тем самым ценовой политике, и, кроме того, посредством банковской валюты денежная система оказывается в руках торговцев. Но тогда до этого не дошло. Содержание чиновников — могущественных интересантов — в значительной мере выплачивалось серебром. Их широкие слои были солидарны с заинтересованностью торговли в невмешательстве пекинского правительства в денежную систему, поскольку шансы чиновников на получение дохода зависели от торговли. В любом случае все провинциальные чиновники были единодушно против любого усиления финансовых властей и прежде всего против финансового контроля со стороны центрального правительства.

60

Edkins J. Chinese Currency. 1890. P. 4.

А масса мелкобуржуазного населения и мелких крестьян, несмотря на сильное, но в последние века в целом последовательное и медленное падение покупательной способности меди, не была или лишь в незначительной мере была заинтересована в изменении существующего положения.

Банковско-технические подробности китайской платежной и кредитной системы здесь можно оставить без внимания. Заметим лишь то, что таэль, весовая единица расчета, встречалась в трех основных и нескольких дополнительных формах, а помеченные клеймом банкира слитки в форме башмака имели очень ненадежный лом. Никакой установленной тарификации медных монет не существовало уже очень давно. Внутри страны единственными наличными деньгами были медные. А вот запасы серебра и особенно темпы его роста с 1516 года были очень значительными.

Итак, перед нами два уникальных факта: 1) очень резкое увеличение наличия благородных металлов хотя и привело к некоторому росту денежного хозяйства, особенно в финансах, тем не менее сопровождалось не сломом, а явным усилением традиционализма и не вызвало каких-либо заметных капиталистических проявлений. Далее: 2) произошел колоссальный рост населения (о его масштабах мы еще скажем) — без всяких стимулов со стороны капиталистических форм хозяйства, которые, в свою очередь, никак не стимулировались им. Скорее этот рост происходил в привязке к (в лучшем случае!) статичной форме хозяйства. Это требует объяснения.