Хранитель слёз
Шрифт:
– - Не могу...
– - Никита медленно покачал головой.
– - Почему? Ты ведь даже не знал нашу семью. Ты -- чужой человек. Но при этом ты умный парень, я же вижу. А мы с Лизой тут сами разберёмся. Я буду ухаживать за ней. Ведь я её сестра.
– - Извини, Соня, извини...
– - Никита продолжал качать головой.
– - Видно, этот Обручев хорошо тебе промыл мозги...
– - Соня тяжело вздохнула, скрестив руки на груди.
– - Я бы на твоём месте не очень-то доверяла этому нотариусу. Ты ведь его совсем не знаешь. Это он с виду только такой благородный... мужичок!
– - Так или иначе...
– - проговорил Никита, стараясь грамотно выбирать слова, чтобы не произнести ничего резкого, -- я не считаю целесообразным продолжать разговор на эту тему. Прости.
– - Ну что ж...
– - Соня податливо кивнула, будто всё понимает.
Казалось, время принялось растекаться по
– - А как там поживает наша "бедная Лиза"?
– - сказала Соня. За эту минуту голос её заметно изменился: стал более напористым, громким.
Никита, стоя к ней спиной, приоткрыл было рот, но ничего не ответил.
– - Помню, мама точно так же бегала из кухни в её комнату, прям как ты сейчас... Тоже обхаживала её.
– - Соня, глядя в окно, слегка мотала головой.
Никита завершил жарку рыбы. И, продолжая молчать, чтобы случайно не сделать никаких "резких движений", стал выкладывать в тарелку порцию для Лизы.
– - Давай я сама отнесу!
– - Соня вдруг вскочила и выхватила у него поднос с блюдом. Однако, заметив возникшую на его лице встревоженность, тут же добавила: -- Да не волнуйся ты! Я никого убивать не собираюсь. Не сейчас.
Никита весь напрягся -- но снова промолчал. Неотступно шагая вслед за Соней по коридору, он почувствовал остающийся за ней особый аромат. Именно так отдалённо и пахла комната, в которой он теперь спал. И аромат этот являлся ничем иным, как...
...чья-то отчаянная попытка отворить двери в потаённое прошлое, что до сих пор живёт под небольшой подростковой кроватью. Попытка чего бы то ни стоило завершить нечто важное. То, что в любой момент готово стремительно выбраться из-под этой кровати наружу. То, что хладнокровно и в то же время со жгучей ненавистью так долго дожидалось своей особенной минуты...
И эта чья-то, чужеродная попытка уже стремительно вторгалась в сущность Никиты, мутировала её. Без сомнений -- то был аромат новых перемен. Перемен, которые уже пребывали в самом Никите...
Соня открыла дверь и вошла в комнату Лизы.
– - Привет, сестричка!
– - воскликнула она с явно наигранным радушием, остановившись у порога.
– - Давно не виделись! Соскучилась по мне?
Сидевшая в кресле Лиза не шелохнулась.
– - Я тоже по тебе сильно скучала!
– - Соня прошла к креслу и встала возле него, глядя на Лизу.
– - А ты не изменилась. Всё такая же. Растрёпанные волосы, неряшливый вид и... что это за смехотворная футболка? Или это ночнушка? Ты что, уже ко сну собралась?! Ещё же только вечер. Вечно у тебя какой-то ненормальный режим сна. Хех... Ладно! Я же здесь не за этим, сестричка. Вот, пришла тебя накормить. Твой заботливый братец приготовил тебе рыбу. Смотри, какая она необычная: с начинкой! Это для тебя. Всё для тебя. Ну, что же ты молчишь?.. Не хочешь рыбу?
– - Просто поставь на столик. Когда захочет, поест. Не нужно заставлять, -- вступился взволнованный Никита, стоя у двери.
– - Ладно,
ладно!– - Соня положила поднос на столик, бросив на Никиту брезгливый взгляд.
– - Ты прям так беспокоишься о ней, как будто я её съем.
Никита не ответил. Он не совсем понял, кого Соня имела в виду. Рыбу или Лизу?..
– - Я просто поговорить с сестрёнкой хочу, что в этом такого-то?
– - Соня широко развела руками. Затем вновь перевела взгляд на Лизу.
– - Ведь давно я тебя не видела, сестрица. А ты, я погляжу, располнела... Да, щёчки-то пухленькие. И грудь больше стала... Надо же, цветёшь! Ну и неудивительно: ты ведь, как овощ, сидишь дома целыми месяцами -- да что месяцами!
– - годами. Как же тут не разбухнуть, верно, Лизунчик?
Лицо Лизы залило краской. Она будто уже хотела что-то ответить, но резко повернула голову в сторону, как бы демонстрируя, что не замечает Сони. Однако её учащённое дыхание и цвет лица говорили об обратном.
– - Могла бы уж хоть на похороны прийти, -- продолжала Соня, с пренебрежением смотря на Лизу.
– - Ах, да! Ты же у нас неженка, которая боится снега! И как я это забыла!.. Из-за какого-то снега не прийти проводить человека, который нянчился с тобой всю жизнь... К человеку, который бегал вокруг тебя, как неприкаянный... Ну, ладно, чего уж теперь об этом говорить, верно? Ты ведь не слишком-то отличалась умом. Все слова -- всегда мимо ушей. Ты уж, Лиза, тогда за фигурой хотя бы следи, что ли. А то Никита тебя откормит -- вон ведь как старается -- и разнесёт тебя в край. Все в этой жизни для тебя стараются, что-то делают, лелеют, а ты даже толком ничего адекватного сказать не можешь. Прикидываешься, что чем-то больна. Но я-то знаю. Знаю, что снега бояться -- сущий бред. Тебе сколько лет? Двадцать первый год? Уже третий десяток пошёл! А она всё отсиживаешься, как курица на одном месте!
– - Хватит!
– - Никита сделал шаг вперёд.
– - Оставь её!
– - Смотрите-ка... защитничек!
– - Соня широко улыбнулась. И гипотеза Никиты нашла своё подтверждение: уголки её губ ускользали вниз даже при улыбке.
– - Хотя чего уж тут удивляться! Эту дуру всегда все защищали, а я во всем выходила крайняя. Вот и сейчас крайняя. Оставили меня за бортом моего же дома, как чужого человека. Ну что ж... Оке-ей!
– - Соня медленно приблизилась к Никите. Взглянув за его спину, на приоткрытую дверь в соседнюю спальню, где виднелись ноутбук и другие вещи парня, она сощурила глаза и произнесла: -- Ну? И как тебе живётся в моей комнате? Удобно спится? Ничего не мешает?
– - Послушай...
– - проговорил Никита, чувствуя сухость во рту.
– - Я знаю, тебе обидно, что всё сложилось именно так. Но так хотела ваша мама. Я здесь ни при чём. И Лиза -- тоже. Не думаю, что нам нужно продолжать разговор в таком тоне. Я не хочу с тобой ругаться. Ты ведь сама отказалась от доли в этой квартире. Всё официально заверено бумагами. Если хочешь, приходи к нам в гости, когда пожелаешь, но только давай не будем ругаться.
Соня внезапно и громко захохотала. Лиза при этом заметно съёжилась.
– - Если хочешь, приходи в гости... Ха-ха-ха!
– - переключалась со смеха на крик Соня. Казалось, девушка приходила в исступление и сама же себя туда вталкивала, сама же изо всех сил раздражала себя всеми возможными способами, подливая горючего в эту напряжённую ситуацию.
– - В доме, где я выросла, мне говорят, что я МОГУ ПРИХОДИТЬ В ГОСТИ! Вот это да! Слушай, ТЫ!
– -- Она ткнула острым ногтём в грудь Никиты, свирепея всё больше.
– - Это -- мой дом! Ты живёшь в моей комнате! Я провела в ней своё детство, я засыпала девочкой вот на той самой кровати со своими детскими мечтами, и ты мне тут будешь говорить, что я отказалась от своей доли?! Знайте: я не отдам вам эту квартиру. Нет, ни за что! Не дам вам жить спокойно. Готовьтесь, я буду оспаривать завещание. Да! Это мой дом, а не твой, щенок! Ты здесь чужой! И я тебя отсюда выкурю! Как клопа! Тебя и твою долбаную рыбу, понял?!
Соня быстро развернулась и вновь подошла к столику у кресла. Схватив металлический поднос с тарелкой остывающего блюда, она шагнула к окну и молниеносно раздвинула плотные чёрные шторы.
Лиза только и успеха, что вздрогнуть...
Гладкая поверхность стеклопакета с грохотом приняла сильный удар, и в следующее мгновение снаряд девичьей злости, отрикошетив, уже валялся на полу.
Никита стоял с раскрытым ртом.
Сквозь образовавшуюся в стекле искривлённую линию в комнату ворвались несколько крупных снежинок. Словно в замедленной съёмке, они влетели в новый для них маленький тёплый мир и мгновенно в нём испарились.