Хранители. Единственная

Создавалось настоящее ощущение того, что он был прав. Ткнул пальцем в небо и попал в нужную звезду.

И они уже готовы были в это поверить.

Они уже готовы были посчитать своим предателем Элис, не задумываясь о том, что на ней клин светом точно не сошёлся. Что существовало множество других вариантов, среди которых, возможно, как раз и стоило искать.

***

– А что насчёт тебя? – задалась вопросом Элис. – Ты всегда был упорно занят своей работой, но я даже понятия не имею, какие она приносила плоды.

Почему-то ей вдруг захотелось, чтобы Питер раскрыл ей всю правду разом. Она слишком долго его не видела, а теперь боялась потерять и навсегда. Потому и спешила наверстать всё то, что могло быть упущено в любой миг.

– Я исполнял свою работу по должности Хранителя снов, – спокойно ответил Питер. – Правда, не вся она была согласована с госпожой Президентом.

Элис вопросительно сдвинула брови.

– О чём ты?

Пит опустил голову, издав короткий нервный смешок, потом снова посмотрел на девушку, чьё непонимание всё сильнее отражалось на кукольном личике.

– Ты ведь знаешь, что мы можем контролировать чужие сны? Я контролировал. Сны Сандры Вайтфейс. До недавнего времени, разумеется. Был высок риск, что она узнает слишком много или, наоборот, у неё случится нехватка информации, и это её психически доведёт.

Новость не повергла Краунштаун в шок, но не смогла не удивить. Конечно, она догадывалась о подобной возможности, но в жизни бы не подумала, что Питер этим занимался. Что Питер контролировал сновидения самой Посвящаемой.

А мог ли он контролировать её сны? Да нет, чепуха. Ей просто нечего было там контролировать.

– И что же ей снилось? – поинтересовалась девушка.

– Прошлое, – усмехнулся Питер. – Она, правда, не восприняла это именно как такую весточку, но она его частично видела. И это хорошо.

Последнее предложение удивило Элис не меньше.

– Хорошо? Подожди, подожди, ты… на чьей ты стороне? – ошеломлённо спросила она. Потому что теперь она это уже не особо понимала, хотя раньше с полной уверенностью могла заявить о его преданности Хранителям и Аманде Коллендж хоть проснувшись в холодном поту среди глубокой ночи.

– Справедливости, – просто ответил Блум. – А она может иметься на обеих сторонах. Да и к тому же ещё совершенно не понятно, на чьей стороне Посвящаемая. Это так только кажется, что на стороне мятежников, а на самом деле, это очень и очень сомнительно.

– Почему это?

– Она бы сюда не возвращалась, если бы ненавидела это место всем сердцем. Кому, как не тебе, Хранительнице чувств, это понимать.

А ведь и правда. Люди никогда не возвращаются туда, откуда бежали, по крайней мере, по собственной воле, если продолжают место не терпеть. Это глупо – нестись в распахнутые объятия врагу. Сандра таким мазохистом вряд ли являлась. Это было бы сразу видно, если бы она очень любила самой себе боль доставлять.

Но о том, что Сандра возвращалась, Элис известно не было.

– Сандра была здесь? – спросила она. – Это когда же?

– На днях, – бросил Питер. – Да, я в курсе многих вещей, не удивляйся. Сотрудники решили устроить заговор и убить её, так что ей чудом удалось избежать гибели. Её спас Кастор Бэнкс.

Девушка едва заметно вздохнула. И зачем надо было вытаскивать из Штаба Кастора, если Штаб ему был так дорог, что он даже вернулся в него, несмотря на всё то, что ему сделала Аманда? Что его здесь держало, если та же Сандра обитать предпочитала всё-таки на поверхности?

– Но кто тогда управляет снами Посвящаемой теперь? – вернулась она к столь волнительной теме снов. – Это же нельзя было оставить так просто, верно?

Питер грустно улыбнулся.

– Теперь их контролирует она сама. И время, бегущее вперёд.

– И она всё ещё считает их всего лишь всплесками своего подсознания? – не сдержала изумления девушка.

Пит почесал подбородок.

– Ну, честно говоря, они сейчас ими, по сути, и являются. Другой вопрос в том, что она не запоминает все сны, даже если какие-то из них и очень важны.

– А как ты определяешь, какие важные, а какие – нет? – засомневалась Элис и Питер закатил глаза, что невольно напомнило ей о тех временах, когда они проводили время вместе и не беспокоились о таких вещах, как возможность быть пойманными, забранными куда-нибудь. Когда они не боялись.

Хотя можно ли было назвать это чувство, которое сейчас переполняло их, страхом? Вряд ли. Они уже, скорее, даже смирились с той участью, которая им, видимо, была уготовлена.

– Я не определяю, – покачав головой, сказал Питер. – Просто все сны делятся на важные, которые иногда вещими ещё называют, и на совсем не важные, так, какой-нибудь микс из событий прошедшего дня.

– И что, ты, когда контролировал её, каких снов больше замечал? – допытывалась Элис.

– Важных, – понизив голос, сообщил Блум.

А девушка всё это пыталась узнать, чтобы хоть чуть-чуть узнать больше о Сандре, ведь теперь она была её Наставницей.

Так думала она, пока слушала, что рассказывал Питер, а потом посострела на него вновь, и вдруг вспомнила.

Никакой Наставницей она точно не была. Коллендж хотела её отправить на тот свет, а не сделать примером для подражания для Посвящаемой. А значит, всё уже было ни к чему. Эту роль ей сыграть было не суждено.

Вдруг её планшет завибрировал. Девушка переглянулась с Питером, а тот пожал плечами, показывая, что и сам и не знает, что это могло быть. Тогда она крутанулась на стуле, подъехав к столу, взяла с него рабочий планшет и сняла блокировку, уже предвкушая какое-нибудь сообщение, которое бы её не порадовало.

Она не ошиблась.

Первые секунды тупо пялилась в экран. Потом пересела со стула на кровать, рядом с Питером, протянула планшет ему, словно боясь, что он может вылететь из её рук на пол и выключиться.

– Это… это ч… что? – заикаясь, спросила она, развернувшись к парню боком, лицом. Он же внимательно читал текст, мрачнея с каждой долей секунды.

Когда он, наконец, прочитал сообщение, то отбросил планшет прямо в стену. Элис даже не успела никак отреагировать. Да ей уже было и всё равно.

– Тебя не удалят, – хрипло проговорил Питер. – Нет, нет, тебя не удалят. Не вздумай верить. Это… это образумится, слышишь? Она не должна была… я же… здесь… я…

Шок.

По-другому состояние обоих назвать было нельзя.