Хранители

– Так-то оно лучше, ишь, сын Зевса. А сейчас, беги, завтра выступаете.

Мальчонка припустил к лесу.

– Постреленок, - смотрел ему вслед Хирон. – Хотя как раз такие, если их не остановить, и добиваются всего в жизни.

– Фивы. Семивратные Фивы. Город, построенный легендарным Кадмом, сыном дочерилюбивого Агенора, и пятью спартами – единственными, кто выжил из зубов Дракона. Сейчас там царствует Пенфей. Говорят, Кадма и его жену боги перенесли в Элизиум, где живут любимые богами. Когда-нибудь я тоже попаду в Элизиум, обязательно попаду… - всю дорогу до Фив, а она немалая, Персей трескотал без умолку. Он рассказал последние сплетни, блуждающие по Элладе – в основном они касались наставления рогов благоверным не без помощи обитателей Олимпа. Мальчик знал, чуть ли не все сказания, начиная с появления Мирового яйца, чем немало заинтересовал императора. С юношеской непосредственностью он также выложил свои мечты и планы на будущее. А именно: А – спасти принцессу, предпочтительно от чудовища, но не очень большого и кровожадного, чтобы, не приведи Лахесис, оно не сожрало самого спасающего; Б – жениться на ней; В – стать царем, попутно совершив еще с десяток (никак не меньше) подвигов, завоевать соседние королевства, покрыть себя неувядающей славой и, наконец, не дожидаясь смерти, вознестись в Элизиум, где бить баклуши совместно с сонмом прочих бессмертных героев.

От бесконечной трескотни словообильного отрока дорога до семивратных оказалась не очень легкой.

Наконец показались Фивы. Они вошли в город через Юго-восточные ворота, которые охранялись парой караульщиков, один с ввалившейся переносицей, второй – мальчонка, не старше Персея. Оба воина надулись от собственной важности и кидали на входящих начальственные взгляды, оно понятно – охрана ворот, не ногтями клопов давить.

Тиресия в Фивах знали, дорогу к неопрятному дому, у которого гудела толпа жаждущих пророчества эллинов, путешественникам указали сразу.

Выстояв положенное и то и дело отбиваясь от многочисленных торговцев во всю проворачивающих коммерцию у двора прорицателя, друзья ступили под прохладную сень гадательного салона.

На разостланной на земляном полу циновке, скрестив толстые ноги, сидел старик с закрытыми глазами. Одежда на прорицателе была далеко не первой свежести – может грязь каким-то образом увеличивала точность пророчеств.

По одну сторону от Тиресия лежала крючковатая палка, Персей не удержался и поведал, что это есть знаменитый посох, указывающий дорогу; по другую умостился молодой юноша – секретарь или ученик. Юноша – зрячий – держал свиток пергамента, в который он, вероятно, записывал пророческие катрены. Как выяснилось позже, юноша выполнял и функции кассира, принимая и старательно пересчитывая даваемые за предсказания деньги.

– Мы путники, прослышав о вашей славе… - начал император, но старик на полу остановил его нетерпеливым жестом.

– Все это не важно, - зевнув, перевел секретарь, - переходите к сути вопроса.

– Мы ищем в ва… - император осекся, едва не сказав: «в вашем мире», - вашей стране одну вещь. У меня на родине ее называют Тай-Суй, в другом месте Текруптнга, иногда она выступает как машина времени, впрочем, это всего лишь названия, придуманные людьми, и здесь ее могут именовать по другому. Возможно, даже ее могут принять за дар богов… - император замолчал, потому что старик на полу странно задергался, седая голова откинулась, рот открылся.

Испуганный секретарь едва успел подхватить завалившееся на бок тело. Он укоризненно посмотрел на просителей,

– За сегодня с ним это второй раз. Обычно бывает не чаще одного раза в десять дней.

– Но что с ним? – Рип склонился над больным. Старика начала бить мелкая дрожь.

– Пророческий припадок, - пояснил секретарь. – Жуть как не люблю, когда случается. Тиресий тоже, но говорит, что управлять этим не может.

– Интересное дело, а как же люди за дверью, им он что, предсказывает без транса. Лишь бы что?

– Да большинству вопросов и не нужно никакого транса. Этому ответь, изменяла ли ему жена и если да, то давай полный список любовников. Тому пророчествуй станет ли его сынок великим героем, а сын за дверью топчется – вымахал подесов семь, а ума не больше чем у той же двери. Следующей зелье приворотное дай, вроде мы делаем, еще кому-то бородавку выведи… тьфу! – от новых перечислений юношу избавил спокойный ровный голос.

Путники не сразу сообразили, что это говорит Тиресий, настолько звучавшее не соответствовало облику пускающего слюну старика.

– Я вижу, вы издалека. У двоих из вас великая потеря, а одному предстоит великое потрясение. Враг ваш могуч, но уязвим. Вы не знаете его, и он не знает вас. Но в скором времени вы встретитесь. То, что ищите, находится в Дельфах, в храме Аполлона-Пифийского. Ступайте в Дельфы, там будут ответы на вопросы, даже на незаданные. Идите в Дельфы… - последние слова голос произнес едва слышно.

Старик в руках ученика перестал дергаться, тело расслабилось. Неожиданно остро запахло мочой, по всей видимости, после припадка у прорицателя расслабился сфинктер.

– И что это значит? – буркнул Эйсай. – Бред сумасшедшего эпилептика?

Секретарь укоризненно посмотрел на него.

– Вам же ясно сказали, идите в Дельфы.

– А как насчет, великая потеря, великое потрясение? Кто это объяснит? Так и я могу пророчествовать, причем значительно дешевле.

– Хотите верьте, хотите нет, но если вы желаете найти ответы на ваши вопросы, следуйте его словам. Не было еще ни одного случая, чтобы произнесенное в трансе не сбылось. А что до непонятного, когда придет время, вы все поймете, слова станут на свои места, и вы вспомните Тиресия.

Путешественники переглянулись.

– Похоже, нам опять не оставили выбора.

– Пророки, храмы, - вздохнул Эйсай. – То ли дело у слоноголовых. Пришел, увидел, победил и машина в кармане.

– Пошли отсюда, – повернулся император. То зачем приходили, мы узнали, а ему, - правитель кивнул на убаюкиваемого старика, - мы ничем помочь не сможем.

– Скажите тем, за дверью, - окликнул их секретарь.
– Сегодня приема не будет. Пусть катятся в Тартар вместе со своими проблемами. Два припадка за день - это слишком, даже для Тиресия.

По дороге в Дельфы, ночь застала путников в лесу, невдалеке от покинутых Фив.

Рядом возвышалась заросшая тем же лесом гора, и путешественники расположились на небольшой поляне под звездным небом Эллады.

Обычно они питались припасенными еще в Нихонии концентратами, даже Персею понравились диковинные таблетки. Впрочем, иногда Эйсай – самый заядлый из троицы охотник, вооружившись парализатором, баловал компаньонов местной дичью. Жилистое, пропитанное адреналином мясо диких животных с большой натяжкой можно было назвать нормальной едой, но оно вносило разнообразие в опостылевший рацион.

Вот и сейчас, путники расположились вокруг пускающего искры костра, а молодой нихонец заправским следопытом полез в лес.

– Персей, - Винклер подкинул ветвь в огонь, отчего в небо полетели сотни искрящихся огоньков.
– Я уже не раз слышал эти слова: Дельфы, Дельфийский оракул, и от Хирона, и от тебя, вот еще и от Тиресия. Что он из себя представляет, почему так важен для вас?

Мальчик поплотнее закутался в гиматий – серую, шерстяную накидку.

– Предания рассказывают, что давным-давно на том месте стояло святилище древнейшей богини земли Геи – первой отделившейся от Хаоса, матери Титанов, Киклопов, Гекатонхейров. Но она передала его своему правнуку – молодому Аполлону, не добровольно, конечно… - мальчик замолчал, прислушиваясь.