Хранительница его сокровищ

— Не заговаривайся, — бросил Лис.

— А то что? — рассмеялся Сокол. — Друг мой, я не могу тебя убить, но просто побить — могу, вот увидишь. Не могу тебя бросить до определённого момента, но могу никак тебе не содействовать. Хочешь?

— Хочу, чтобы меня, наконец-то, оставили в покое.

Молча достал из поясного кошеля мешочек и вложил Лизавете в дважды раненую руку.

— Извольте сообщать о ваших нуждах, они не всегда очевидны. И примите мои извинения.

— И вы примите мои, — вздохнула Лизавета и опустила глаза долу.

О как. Неужели старый добрый посыл — такое действенное средство? Впрочем, если и так, не стоит злоупотреблять.

Лис подошёл к двери и расколдовал её.

— И валите уже отсюда, что ли. Оба. Даже ужина не надо.

2.19 Лизавета встречает злодеев и кота

Лизавета вышла и побрела вниз, путаясь в юбке и глотая слёзы — они всё-таки потекли. Ноги стояли не слишком твёрдо, и на очередной ступеньке она наступила на подол и полетела бы вниз, если бы Сокол не подхватил её обеими руками.

— Осторожнее, госпожа моя. Испытания на сегодня закончились, будем отдыхать. Вы голодны?

— Не знаю, — замотала она головой.

— Ну хорошо, всё равно спускаемся.

Он довёл её до двери в их с Тилечкой комнату. Тилечки, конечно же, ещё не было, наверное, у неё всё хорошо.

Лизавета вошла и села на кровать — чёрной кучей. Думала уже лечь и реветь в подушку, но вспомнила, что накрашена, и что надо бы умыться. Дельная мысль заставила работать руки и ноги — снять шапку, разобрать причёску, снять все украшения, и лиф платья, и чулки. Умываться лучше всего внизу, там горячая вода, она обойдётся без помощи. И вообще, нужно взять сухую и чистую сорочку. И трусы. И помыться по-человечески. Может быть, руки-ноги дрожать перестанут.

Она собрала в маленький дорожный мешок всё, что нужно для ванны, набросила сверху плащ, чтобы не сверкать нижней рубахой, и выбралась из комнаты. Её шевеление привлекло внимание. Соседняя дверь приоткрылась, и наружу высунулась голова.

— Госпожа моя, куда это вы на ночь глядя?

— Помыться, — пробурчала она.

— Хорошее дело, сам о том же думал. Подождёте меня пару мгновений? Я быстро.

— Сама справлюсь.

— Не сомневаюсь, но ходить по замку в одиночестве не следует.

— Я помню дорогу.

— И хорошо, но подождите меня. Я вас провожу.

Она, не слушая, стала спускаться вниз. В общей комнате как раз накрывали стол, Лизавета сказала, чтобы её не ждали, и пошла себе знакомой дорогой. А что, дважды ходили — вчера вечером и сегодня утром.

Её остановили во втором коридоре — трое, по виду — вовсе не те гости, которые танцевали сегодня в зале. Стражники на отдыхе или слуги. Одеты неброско — рубаха, штаны, куртка. Кто в сапогах, кто в башмаках.

— Куда торопишься, красавица? Пойдём с нами? — спросил тот, что был справа.

— И мешочек поможем донести, — сказал тот, что слева.

Попытался взять у неё мешок, но она только сильнее прижала его к себе.

— Да чего, берём и ведём, — сказал третий, тот, что был прямо перед ней.

От него мерзко пахло перегаром, у него не было половины зубов и ни одного волоса на голове.

— Я гостья его милости, — попыталась сообщить Лизавета.

Впрочем, она и по своему родному месту жительства знала, что с такими бесполезно разговаривать. Только бежать. И она попробовала — подхватила юбку, резко развернулась и бросилась вперёд по коридору. За ней грохотали чьи-то деревянные башмаки.

Она помнила направление, но не смотрела вперёд, и со всего разбегу врезалась в чью-то грудь. Оказалась зафиксирована рукой, подняла голову…

На неё смотрели тёмные глаза с серым ободком.

— Я же говорил — подождать, — вздохнул он, убирая её за спину.

И сунул ей в руки какие-то вещи.

Вовремя — те трое как раз приблизились.

— Эй, ты чего? Это наша добыча! — заявил лысый.

— Это ничья не добыча, это гостья его милости, — Сокол говорил тихо, но его голос как будто отражался от кирпичных стен. — А вы сейчас пойдёте обратно.

— Чего? Ты сам-то кто?

Сокол ничего не сказал, и Лизавета ничего не поняла. То есть было одно движение, но лысый получил в рожу и оказался на полу, ещё один получил тоже в рожу, но ногой, а на третьего он просто глянул, сделал жест рукой, и тот полетел по коридору и впечатался в стену.

Двое других уже поднимались, но один оказался умным и сам побежал, а вот лысый ещё на что-то надеялся. Он попытался напасть, был схвачен за руку, Сокол дернул его на себя и повернул, раздался хруст. Лысый с воем повалился на пол, схватившись за кисть.

Слышался топот — откуда-то неслись стражники. Когда они добежали до места происшествия, лысый ещё катался по полу и выл.

— Господа, — Сокол показательно стряхнул руки. — Это недоразумение, — он потрогал лысого носком сапога, — приставало к гостье его милости, находящейся под покровительством Ордена Сияния.

— Полло, ты снова за старое? — один из стражников приподнял лысого за шиворот.

— Он маг, — сообщил лысый, — он убил Секко и Кани!

— Они были умнее и убежали, — усмехнулся Сокол.

— А ты дурак, если связался с магом, — припечатал стражник. — Извините, ваша милость. Он вас больше не потревожит.

— Верно, даже если захочет. Рука-то не скоро срастётся, — Сокол забрал у Лизаветы свою одежду и её мешок. — Идёмте, госпожа моя.

Они без происшествий и в молчании добрались до купален. Там он отдал ей вещи.

— Понятно теперь, почему не следует ходить по замку одной, даже если вы знаете дорогу?

— Да. Спасибо вам. Простите меня, я… немного не в себе.

— Оно и видно, но совершенно неудивительно. Доведись до меня — я бы тоже был не в себе. Ступайте мыться, и не торопитесь. Встретимся здесь, — он кивнул на каменную лавку возле входов в обе купальни, и мужскую, и женскую.

Лизавета не торопилась, но особо и не задерживалась. Впрочем, часов у неё всё равно не было, и как-то этот месяц с небольшим она без них прожила.

Смыла косметику, вымыла голову — роскошь-то какая, каждый день голову мыть! Прямо давно забытая. Постирала руками пару трусов — если до утра сами не высохнут, Тилечка высушит. О стирке остальной одежды нужно будет подумать утром.