Хранительница его сокровищ

Край солнца показался из-за дальней горы.

— Загадывайте желание, — напомнил Сокол им обеим.

Точно, она уже и забыла! А-а-а-а-а, чего же она хочет? Домой? Или мужчину, вот этого? Или домой? Или всё же его? Нет, наверное, домой. Или…

Тут солнце показалось всё целиком, и его приветствовали радостными криками, звоном колоколов и треском всего, что не успели взорвать за ночь. Люди обнимались и поздравляли друг друга с взошедшим Солнцем, его победой над Предвечной Тьмой и наступившим годом.

Сокол поцеловал Тилечку в лоб, а Лизавете чуть тронул губы.

— С наступившим годом, госпожа моя, пусть ваши желания сбудутся, — подмигнул и принялся пробираться через толпу туда, где торчала рыжая голова без берета.

Лис благостно кивнул им и произнёс положенные поздравления, кажется, даже от души. Громко распорядился — всем идти домой спать. Брату Василио — проводить госпожу Агнессу, Антонио — проводить Аттилию.

Сам он ещё что-то говорил Раньеро — наверное, пудрил ему мозги о том, что пойдёт домой соседней улицей.

Так и сталось — они пошли втроём, Лис, Сокол и Лизавета. Левая рука Сокола всё ещё держала Лизавету за плечи. Лис осмотрел эту композицию и, видимо, хотел высказаться, но Сокол так не него глянул, что тот передумал. А Лизавете та рука была, как дар небес, потому что она уже устала. Капец как устала. И даже восторг от восхода солнца уже улетучился.

Устала просто от того, что сутки без сна, а ещё смертельно устала от длинного тяжёлого платья, юбку от которого уже просто собрала и почти что задрала, чтоб не запинаться. Красиво вышагивать и мести подолом мостовую не выходило. А сильнее всего она устала от корсета. От того, что не согнёшься, как хочешь, и даже сидеть всю ночь приходилось с прямой спиной, и в подмышки что-то впивалось, хотя чему там впиваться-то, сорочка толстая, а кости хорошо запрятаны внутрь. Вспомнились рассказы о длительном ношении корсета от коллег по танцевальной студии — там тоже случалось разное, но смысл был общий — если ты не привыкла так жить с детства, то ничего смертельного, конечно, нет, но тяжело с непривычки будет.

Людей на улицах было всё ещё много, и двое пусть даже хорошо одетых мужчин плюс женщина особого внимания не привлекали. Идут себе да идут.

Они свернули на неизвестную Лизавете улицу, ведущую вверх, прошли по ней сколько-то вдоль каменного забора, и остановились возле дыры. Хозной такой дыры, пролезть через которую смог бы даже круглый брат Джанфранко, не только гибкие Лис и Сокол. Ну и она, Лизавета, тоже как-нибудь справится.

— Госпожа моя, ваш волшебный камень с собой? — спросил Сокол.

— Да, — Лизавета достала требуемое из поясной сумки.

— Надевайте и активируйте. Вот, хорошо. А первая часть артефакта с собой?

— Конечно. Э… между слоями одежды.

— Не слишком глубоко, я надеюсь? — усмехнулся он. — Сможете достать? Вас не придётся полностью раздевать для этого? — ничего себе, у него ещё есть силы смеяться!

— Да, — кивнула она.

— Доставайте, и на шею. Думаю, эта штука будет посильнее диска любого размера, — подмигнул он. — Но не вывешивать же её было на вас поверх всего.

Лизавете было неудобно искать что-то на себе в невидимости — себя-то она тоже не видела, и она попросту закрыла глаза. Да, так проще. Нащупать с внутренней стороны корсета булавку, отстегнуть её, пристегнуть обратно — мало ли, и надеть мешочек на шею. Но в отличие от камня, висевшего снаружи, его она затолкала в лиф платья.

Тем временем мужчины провели какие-то манипуляции с дырой и сочли её пригодной для проникновения внутрь.

— Госпожа моя, забираемся в дыру, — Сокол сделал это первым и подал ей руку, помогая перебраться через пролом в стене.

Лис проник с улицы последним. Огляделся, сделал пару изящных жестов в сторону дыры и показал, что готов идти дальше.

Дальше была тропинка, а вокруг — видимо, парк. Наверное, весной здесь что-нибудь цвело, сейчас же — просто зелёная трава, и деревья, как вечнозелёные, так и голые. Пальмы, сосны, что-то ещё, Лизавете неизвестное.

Тропинка перетекла в дорожку, а дорожка — прямо в нечто, отсыпанное мелкой белой каменной крошкой. И стало взбираться вверх. Потом перешло в лестницу, и пять мраморных ступеней привели искателей сокровища в беседку. Ту самую беседку, которая видна с улицы внизу, судя по оплетшим крышу побегам плюща и мраморной деве.

Мраморная дева оказалась фонтаном — в руках у неё был кувшин, из него сочилась вода. Собиралась в небольшую чашу и уходила куда-то, очевидно — вниз. Лизавета потрогала деву за руку — просто так. А Сокол зачерпнул рукой воды и пил. Да, ночью было много вина и даже кофе, а просто воды не было. Лизавета присела на край чаши и тоже зачерпнула. Вода показалась просто превосходной.

Тем временем Лис осматривал беседку и, судя по всему, чего-то не находил. Или ничего не находил.

— Подумайте-ка тоже, оба. Где может быть знак?

— Знак? — удивилась Лизавета.

Она не видела никакого знака.

— Да, нет ли где диска, или солнца, или чего-то ещё.

О да, в часовне госпожи Лукреции прямо схема была, куда и что. Здесь же не было ничего. Лизавета внимательно оглядела деву, обошла её, потрогала. Дева была со всех сторон бела, а её мраморные одежды казались мягкими и прозрачными. Она смотрела на Лизавету по-доброму и, что уж говорить, довольно снисходительно. Лизавета совсем осмелела и тронула деву за руку — поверх кувшина.

Она не сразу поняла, что произошло. Мрамор под рукой как будто потеплел, стал тёплого цвета и похожим на живую кожу. И на нем проступил рисунок! Как вытатуированный браслет, или нарисованный хной — Настасьина подружка Оля таким баловалась, и Лизавете как-то за компанию тоже нарисовали. И рисунок совершенно определённо состоял из сложного плетения, в центре которого появился золотистый круг с лучами. Лизавета охнула.

— Что там? — оба мага тут же взглянули на неё.

— Вот… — она кивнула, не в силах сказать ничего определённее.

— Вы нашли, это хорошо, — выдохнул Лис.

— Восхитительно, госпожа моя, — улыбнулся Сокол.

— Нужно торопиться, нас могут засечь, — Лис вновь владел ситуацией и командовал. — Фалько, помоги госпоже Элизабетте.

Сокол взял её ладонь, стремительно поцеловал кончики пальцев и уж знакомым Лизавете способом добыл каплю крови. Лизавета просто прикоснулась окровавленным пальцем к запястью мраморной девы.

Дева окуталась золотым сиянием, это сияние переползло на них троих, затопило беседку, скрыло всё окружающее. Остались только они трое — и статуя, которая не вполне статуя.