Хранительница его сокровищ
Шрифт:
Опять же намёки на то, что Астальдо ищет нечто. И где? Неужели здесь, в Кайне? Что в городе могло заинтересовать книжного червя и теоретика? У них тут всё больше практики, мореходы да торговцы, и открытия все соответствующие. Но больше из той беседы не удалось узнать ничего.
А девочка оказалась злопамятной и дурно воспитанной. Когда Раньеро на следующий день встретил её в коридоре нижнего этажа, сказал комплимент и попытался поцеловать — девочка зашипела, как злобная кошка, и швырнула в него молнией. Хорошей такой молнией, качественной, у Галеотто не каждый раз такие хорошие выходят. И пожаловалась Фалько, потому что тот явился и очень попросил от девочки отстать. Предположи, говорит, что это — моя родственница. Стал бы ты тогда её трогать? Вот, ты всё понимаешь. Значит,
Сделка важнее десятка девочек, поэтому вопрос закрыли. Да и других дел хватало, как-никак Перелом года на носу. С ним всегда много суеты, потому что нужно и старый год проводить, и новый встретить, и людей к делу приставить, чтобы не помер за ночь никто. К слову, в этот раз не обошлось, померли, да целых трое. Один хотя бы в годах уже был, а вот ещё дворе — парочка молодая, в постели валялись, там и остались. Неудачно начался год, что и говорить.
В праздничную ночь Фалько ни на шаг не отходил от своей Элизабетты. Буквально в руках её держал. Она, говорит, не здешняя, обычаев наших не знает и непременно сделает какую-нибудь глупость, а мне потом её у тёмных тварей отбивать. И смеётся при этом, не сомневается ни на мгновение, что отобьёт. Или что тёмные твари от неё сами взвоют и обратно ему под ручки приведут.
Это можно Астальдо мозги пудрить, тот поверит, ну, или самой красавице, раз она ничего в происходящем не понимает. Раньеро же доводилось много лет назад видеть Фалько с его супругой Аурелией, дочерью Вассо из Палюды. Так же от себя ни на шаг не отпускал, каждый взгляд ловил, да как бы не каждый вздох. Тогда, конечно, оба были юными и горячими, и она — красивая пышечка, первая дева Палюды, и он, о котором было доподлинно известно, что пока не встретил ту Аурелию, ни одной юбки не пропускал. Да что там рассказы, кое-чему Раньеро и сам был свидетелем. Поэтому не надо тут про тёмных тварей, это сам Фалько не прочь кое-кого приобнять. И на что способен Фалько ради своей женщины — Раньеро знал. И что он может весь свой любовно устроенный мир послать к тёмным тварям ради женщины — знал тоже.
И это возвращало его в нынешнюю паскудную реальность, к вопросу — что дальше.
И ещё Катарина, мать её растак! Она же сейчас его с потрохами съест. Историю о том, как много лет назад она загуляла с Фалько от мужа, до сих пор иногда в тавернах рассказывают, очень уж всё было громко и звучно. Он-то тогда уже был вдовцом, и изменял разве что светлой памяти покойной супруги, а она очень даже замужем, и ладно бы за лавочником каким, так нет, за одним из первых лиц Кайны! Который, к слову, тоже тогда нуждался в Фальковом содействии каким-то своим планам. Да только Фалько уехал и успокоился, и когда через годик вернулся — о Катарине уже и не помышлял. Так она за ним бегала и на глазах людей что-то там от него хотела! Правда, на него где сядешь, там и слезешь, если ему это не нужно для чего-то, поэтому Катарина осталась ни с чем.
И вот теперь он за какой-то холерой залез в её дом! Ну, или в её парк, это примерно одно и то же. Да она ж его тоже на месте сожрёт! То есть, попытается. Или эту его женщину непонятную.
Не маг она, как же! Ну то есть формально-то может и не маг, но может ли такой дивный фрукт, как Сказительница, не быть магом?
О Сказителях Раньеро раньше только читал. Мол, бывают такие, когда говорят — слушатели вот прямо глазами своими наблюдают, как и что происходит. Даже если отродясь не видели тех мест и тех людей, о ком речь. И чужеземка Элизабетта это умеет. Не понять только, для чего она Астальдо? И зачем они притащили её сюда? У них самих дела — ладно, но для чего здесь женщина, которая, по их уверениям, не маг?
И что они здесь вытворили? На карте города, где тихим фоном светятся немногочисленные городские маги и их действия, аж полыхнуло. Хрустальный шар, с картой связанный, помутнел, на пол свалился
и разбился. И на постах тоже отозвалось — моментально связались и доложили — мол, вспышка, невероятной силы магическое воздействие, но что — непонятно, раньше с таким не сталкивались. Пришлось брать себя в руки и вместо спокойного сна или, хотя бы, самостоятельных попыток разобраться подхватывать остальных коллег по Совету Четырёх и открывать портал на место происшествия. Чтобы первым делом тут встретить Катарину — и зачем только дал ей артефакт портала? Сегодня уж точно обошлись бы без неё. Лучше надо защищать своё имущество! Впрочем, а в имуществе ли вопрос? Кажется, в дом не заходили, только по парку погуляли.Так что вертись, Раньеро. Тот самый случай, когда надо и рыбку съесть, и на пальму влезть. Успокоить Катарину и прочих, не рассориться с Фалько и понять, за каким морским чёртом они сюда полезли.
Он выдыхает, ругается про себя, смотрит на троицу в беседке и произносит:
— Спускайтесь немедленно.
3.16 Лизавета побеждает охранника
Лизавета проснулась. Ей снился очень милый сон — будто они с Соколом мостятся на одной подушке, и на одной кровати — естественно, тоже, и он обнимает её, а она говорит ему какие-то душевные глупости. Что-то внутри неё подсказывало, что такой сон из разряда невозможного, потому что в реальности всё как-то иначе.
И вспомнилось, как именно. Где Лизавета засыпала, и при каких обстоятельствах. Теперешние ощущения говорили о чём-то другом. Значит, нужно открыть глаза и посмотреть правде в лицо, какой бы она ни оказалась.
Постель была мягкой, прямо как в её комнате, а свет — странным. Лизавета хотела потереть глаза, но вспомнила, что умыться-переодеться не дали.
Они спустились по лестнице из беседки с девой навстречу Раньеро и прочим, после того, как Астальдо вытребовал, что их прямо сейчас никто трогать не будет. Фалько молчал, но держал Лизавету за руку — подал свою, когда помог спуститься, и не отпустил. А рыжая женщина так на эту руку смотрела, а потом на них обоих, что было видно — дай ей волю, и укусит, и как бы потом не пришлось прививаться от бешенства. То есть, тьфу, здесь же никого ни от чего не прививают. Все так ходят, укушенные.
Так вот Фалько не произнёс ни слова, пока Астальдо говорил своим бархатным голосом о том, что они просто зашли посмотреть на беседку. Через дыру в заборе, вон там. Просмотрите следы, их видно — и простые, и магические, от них с Фалько мощный шлейф, и господа способны его считать. Госпожа Элизабетта — не маг, просто её Фалько одну домой не отпустил и никому другому не доверил. Про золотистую дымку мы не знаем. Да, видели, ничего не поняли. Может, она здесь каждое утро так? Нет? Ну, извините. Сами осмотрите фонтан, вы местные и знаете про него всяко больше, чем мы. Ещё вопросы? Давайте потом. Выспимся и побеседуем.
Как ни странно, Раньеро согласился. Договорился с остальными, что эти трое — под его ответственность, у него в доме будут под стражей. И забрал их порталом прямо до дома.
В доме творилось что-то невообразимое. Вроде, там у него кто-то ночью помер, ну, из тех, что уснули и не проснулись, а сейчас проснулись. И у кого-то из соседей случилось что-то похожее. И все просто орали, что так не бывает, и это либо какая-то супер-милость от Великого Солнца, либо на пороге Пришествие Тьмы.
Лизавете уже не было никакой разницы, если честно. Их проводили в гостиную, там сидели мальчишки — Антонио и Альдо, а все остальные уже спали. Лиса провели в его комнату, а они с Соколом остались в гостиной. У порога поставили стражу, двери не запирали.
Лизавета посидела немного, а потом плюнула на все приличия. Нашла под юбками подушку, отвязала её с бёдер и сложила на лавку. Потом вытащила из корсета деревянный бюск — без него было попроще. К слову, бюск выгнулся под давлением тела, вот диво-то! А после связала подушку бантиком, а сама забралась на лавку с ногами и сунула её себе под голову.
Сокол осмотрел эти манипуляции, посмеялся, подушку вытащил и положил на стол, а её голову устроил у себя на коленях. И сказал — спите, госпожа моя.