Хроника детства маленькой женщины

Когда ребенок чувствует, что он не последний человек в доме, что ему можно доверить любые взрослые заботы, он со временем станет настоящим помощником своим родителям.

Разумеется, с таким объемом работ, которые выполняли дети в крестьянских семьях в прошлом, сегодняшние заботы даже деревенских детей не идут ни в какое сравнение. А с их городскими сверстниками – тем более. И тысячу раз неправы те родители, которые взваливают все обязанности по дому на собственные плечи, стремясь максимально облегчить жизнь и без того ничем не занятым юным чадам. Мол, мы в свое время трудились от зари до зари, пусть хоть дети поживут в свое удовольствие. В результате чада, вырастая, не умеют ни готовить, ни стирать, ни вести домашнее хозяйства, что создает множество проблем в их собственной семейной жизни.

У Дарьи любовь к домашнему хозяйству оказалась врожденной. Она помогает маме готовить супы-борщи, а папе – плов и мясо, любит ходить с Кириллом в магазин за продуктами, а после, уцепившись за пакет, «помогать» нести их домой. Взрослея, она уже считает вполне естественным для себя помогать всем, кто, по её мнению, нуждается в помощи.

Я сидел за компьютером, когда Кирилл привел к нам Дашечку. Каждый раз я встречаю свою любимицу у порога, помогая раздеться, и мы вместе тут же устраиваемся на полу или на диване за какой-нибудь игрой. Но в этот раз я остался за компьютером, надо было закончить срочную работу.

– Дедя, пойдем играть, – войдя в комнату, потянула меня за рукав Дарья.

– Подожди минуточку, ладно? Сейчас я закончу работу, тут у меня не всё получается…

– Дедя, давай я помогу, – в мгновение ока Дарья оказывается у меня на коленях и уже заносит палец над клавиатурой. Не знаю, что случилось бы с текстом, если бы палец Дарьи добрался до клавиш, но меня так тронула её готовность прийти на помощь, что я сразу забыл о своей работе.

Добросердечие нашей маленькой «матери Терезы» не знает границ. На новый 2013 год Кирилл с семейством планировал слетать на недельку в Египет. Много раз обговаривали, выбирая разные варианты отдыха, спрашивали Дашу, хочет ли она на море. Но за два месяца до Нового года туры значительно выросли в цене. Да так, что ехать с семьей в сравнительно дешевый, как прежде, Египет, оказалось не по карману.

– Даша, мы на море, наверное, в этом году не поедем, денежек нет, – объяснил Кирилл.

Дарья тут же сбегала в угол комнаты, где хранились ее игрушки, порылась в каких-то коробках и вернулась к отцу.

– На, денежку! – в ее руке была детская игрушечная монетка.

Не помню, заботился ли обо мне так кто-то из сыновей, как маленькая Даша. Когда я вхожу в квартиру, она уже ждет, чтобы препроводить меня в ванну и с полотенцем наготове ждет, когда я вымою руки. Когда собираюсь уходить, Дарья первой несется в прихожую: «Дедя, я тебе сейчас помогу!» и тащит мои кроссовки…

Наша малышка растет очень добрым и отзывчивым человеком. Но не белым и пушистым, а со своим порой ершистым характером, что лишь добавляет ей прелести и очарования.

«Мама, я никого не люблю»

Как-то мы втроем с Юлей и Дашей сидели на диване в гостиной. Юля смотрела телевизор, мы с Дашей играли в какую-то игру. Я попросил воды, и Дарья быстро сбегала на кухню, где на столе стояла моя недопитая чашка.

– Спасибо, – поблагодарил я, – а можно мне поцеловать тебя в щечку?

– Нет, – строго отвечает Дарья.

– А в лобик?

Взгляд, которым она меня одарила, был красноречивее слов.

– А пальчики? – я еще надеялся, что моя неприступная «крепость» все-таки падет под разными вариациями моих, как мне казалось, заманчивых предложений.

– У меня заняты пальчики…

И тут происходит неожиданное. Дарья вскакивает на диван, обнимает сидящую рядом сестру и начинает её целовать. Это было показательное, рассчитанное исключительно на меня, женское коварство. Однако увлеченной телепередачей Юле бурное и немотивированное проявление нежностей со стороны Дарьи не понравилось.

– Даша, ты меня всю обслюнявила, не мешай, – недовольно проворчала сестра.

– Ну, вот, – делаю я последнюю попытку достичь поставленной цели. – Юле не понравилось, что ты ее поцеловала. А вот я был бы не против…

Моё недвусмысленное предложение, очевидно, переполнило чашу ее терпения. Дарья слезла с дивана, побежала на кухню и громко заявила родителям: «Дедя меня не слушается!»

Это её «не слушается» было продиктовано не желанием командовать, а обидой. Я действительно её «не слушался», потому что отвлекал от игры. Но как ещё донести до сердца моей очаровательной малышки, что мне просто хочется приласкать её, ведь вижу я её не так часто, как мне бы того хотелось? Ничего не оставалось, как просить прощения. Даша – человек не злопамятный, мир был быстро восстановлен, и мы продолжили игру.

Дети – люди обостренно эмоциональные, сужу об этом и по былому опыту общения с внуком, особенно в возрасте от двух до пяти, когда малыши сами ещё не могут толком объяснить причины своих обид. Чаще всего эти обиды беспричинны и вызваны желанием на что-то обидеться, когда, к примеру, малышу не хватает внимания родителей, не выспался или не понравилась утренняя манная каша. Но нередко детские обиды – попытки копировать «обидное» поведение взрослых. В последнее время я начал замечать, что Даша может обидеться без какого-либо повода вообще, буквально из-за пустяка.

Когда Кирилл в довольно мягкой форме как-то попросил Дарью отдвинуться от края дивана, где мы играли, мол, упадешь. Даша тут же слезла с дивана и пошла, опустив голову на грудь (точно копируя поведение матери), в другую комнату, где заявила: «Мама, я никого не люблю»…

«Я был готов любить весь мир, – меня никто не понял, и я выучился ненавидеть». В старших классах школы я очень любил Лермонтова, как стихи, так и прозу. Вспоминая признание Печорина княжне Мэри, пытался понять причины взаимосвязи кардинально противоположных чувств – любви и ненависти. И только став взрослым, пришел к выводу, что признание Печорина, возможно, было следствием элементарной обиды на какую-то несправедливость в его жизни, возможно, даже перенесенную ещё в детстве, поскольку, наверное, только в юном возрасте человеку свойственно безраздельно и весьма абстрактно «любить весь мир».

Но у Дарьи, к счастью, не было и не могло быть никаких причин обижаться на невнимание к себе. Её не ругают и никогда не наказывают. Да и не за что. Я даже представить себе не могу, за что можно ругать эту милую, добрую, улыбчивую кроху.

Зная по личному опыту, что даже взрослым порой не просто справиться с последствиями обид, перенесенных в детстве, я в ходе нашего общения слежу за тем, чтобы у внучки не возникало даже повода для каких-то отрицательных эмоций, которые могли бы перерасти в обиду. Впрочем, она и сама – образец миролюбия. В своем возрасте Даша уже обладает пока необъяснимым для меня природным тактом, который заставляет её тщательно подбирать слова и не совершать поступки, которые могут быть неправильно истолкованы. Поэтому не удивительно, что по мере её взросления мы все легче находим взаимопонимание. Возможно, этому как-то способствует то общее, что у нас заложено, если можно так выразиться, в душевном устройстве, благодаря чему я могу предугадать ход многих её мыслей и понять характер некоторых её поступков. И хотя Дарья нередко относится ко мне критически, между нами постепенно устанавливаются симпатии, и, как мне кажется, они взаимны. Даша все чаще чувствует во мне друга, к которому всегда можно обратиться за поддержкой.

Однажды дома мы отмечали наш с Людмилой день рождения (мы с женой родились практически в один день). К этому событию Дарья подготовилась заблаговременно. Накануне, когда мы разговаривали с Кириллом по телефону, Дарья попросила у отца трубку, чтобы сообщить мне, что она «вилизает». Я не понял. Кирилл пояснил: она вырезает из бумаги цветы для открытки, которую готовит в подарок бабушке. Дарья все свои подарки, разумеется, при помощи Оксаны, стремится делать своими руками, и у нас их собралась уже целая коллекция, которую мы храним в отдельной папке.