Хроника двойного контракта

Ждать, пока мой друг выспится, времени не было. Я подтащил его за руки к стене и посадил. После пятого хлопка по щеке он начал приходить в себя. Сев на стул рядом с ним, я подождал, пока его взгляд, побродив по стенам, остановится на мне.

Чудо произошло. Он меня увидел.

— Привет, дружок. Это — я ему. А он:

— Сука…

Нехорошо… Смотав с руки бинт, я стал скручивать его в жгут. По бегающим глазам я понял — Олежка догадался, что с ним сейчас будут делать. Но бык на то и бык, чтобы идти только тогда, когда его палкой погонят.

Я подошел к нему и накинул удавку на шею. Честно говоря, мне хотелось довести этот процесс до конца, но задача была иной.

— Говори. — Я натянул бинт.

Олежка решил, что если он схватится за жгут руками, то будет спасен. Опровергая его теорию, я легко перевернул Олежку на живот и сел сверху. Теперь ему стало еще хуже.

— Я сейчас тебя еще раз спрошу, и, если не услышу вразумительной речи, придется тебя задушить. Имею на это полное право. Ты слышишь меня, бык?

— Агалаков…

— Что — Агалаков?

— Он выполнял «заказ»…

— Какой «заказ»? Я или депутат? — Депутат…

— А-я?

— Тебя никто не собирался убивать…

— То есть — мне приснилось, что в меня стреляют?

— Тебя он не должен был убить… Попугать…

— У него получилось. А кому это нужно?

— Не знаю…

Я натянул жгут. Подождав, отпустил.

— Не знаю!.. Отвечаю…

— А кто знает? — Алик… Только он…

— У Агалакова нет машины. Вы катаетесь только на твоей. С кем вы встречаетесь?

— Мужик какой-то. Базарит не по-нашему…

— И что он вам «базарит»?

— Я ничего не знаю. Алик с нами много не разговаривает.

— Не понял! Вы за что «работаете»? За «бабки» или за идею?

— Алик сказал, что после окончания «работы» получим по пять штук баксов.

— А как выглядит «конец работы»?

— Не понял…

— Я тебе говорю: что вы должны сделать до конца? Какой результат будет называться «концом работы»? Молчание. Молчание и судорожное посапывание.

— Горя хочешь? — Я слегка натянул бинт. — Не-ет…

— Тогда говори.

Скоро на стадион начнут прибывать футболисты-легкоатлеты-регбисты, поэтому пора было закругляться. Я взял в пригоршню правое ухо Олежки и завернул его, как водопроводный кран.

— Не знаю я ничего!!!

— Совсем?

— Совсем… Агалакзнает…

Это было похоже на правду. Теперь мне нужен был Алик.

— Передай этому отморозку, что я буду его ждать сегодня около ЦУМа в двенадцать часов. И последний вопрос нашей викторины… Кто ездит на синей «восьмерке»?

— Этот и ездит… Который не по-нашему базарит… Я оставил бинт на шее у Корсуна и поднялся.

— Олежка, теперь послушай, что я скажу… Так получилось, что меня моя мама родила лет на семь раньше, чем ваша — вас. Поэтому жизненного опыта и мозгов у меня побольше вашего будет. Мой вам совет — остановитесь! Пока не поздно. Еще раз наши пути пересекутся подобным образом — убью!

Не думаю, что мои слова оказали какое-то влияние на положительный умственный процесс в разбитой голове Олега Корсуна. По его глазам я понял, что эта наша встреча — не последняя и к следующей он подготовится более основательно. Бык, он и есть бык…

Проходя мимо вахтера, я поинтересовался:

— Агалаков не появлялся?

— Нет. Он обычно к тренировке приезжает. Но я передам, ты не волнуйся!

— А я и не волнуюсь. Это ему нужно волноваться — контракт серьезный, лет на пятнадцать.

Я торопился к Ирочке Глебовой. Разговор с Корсуном несколько затянулся, поэтому взять со стоянки свою «старушку» я уже не успею. Опять такси.

По пути я заскочил в кондитерский магазин и купил коробку конфет фабрики Бабаева. Если хочешь на самом деле сделать женщине подарок, никогда не покупай импортных конфет. Красочная, манящая к себе упаковка германских или турецких конфет — не более чем лажа. Все девушки, живущие в нашей стране, уже давно уяснили для себя этот факт. Если им за какую-нибудь услугу дарят импортные конфеты — это просто дешевая «отмазка». Дешевая и в плане цены, и в плане вкуса. Просто так принято — дарить конфеты. Когда же она принимает коробку не таких ярких на вид, но таких бесподобных на вкус нашенских конфет, она знает — ее любят и на самом деле хотят сделать ей приятное.

По-отечески чмокнув в лоб молодую мать троих детей, я честно признался, что сегодня она необыкновенно хороша. Ирина на самом деле хорошела с каждым годом. Есть такой тип женщин. Их не старит ни время, ни муж-маньяк, ни обуза должностных обязанностей заместителя начальника оперативного отдела налоговой полиции. Даже думать не хотелось, что я сплю не с ней, а с рэпершей с банданой на голове. А ведь когда-то… Ладно, хватит об этом.

— Витя, — Ирина посмотрела на меня так, как будто я был последним, кто обратил внимание на ее сегодняшнюю красоту, — ты просто уже забыл, как я выгляжу. А вот мой муж говорит, что я старею.

— Дурак твой муж.

— Это ты-дурак… — двусмысленно-спокойно произнесла Ирина.

Согласен, ох, как я согласен… Незаметно для себя, я глубоко вздохнул и сел на стул рядом с ее столом.

— Раньше нужно было вздыхать! — Ирина рассмеялась и вынула из стола какие-то бумаги. — Вот то, что тебя интересует. Я взял из ее рук документы и как баран уставился в цифры.

— Ирочка… Я это… Не совсем точно понимаю, что здесь за информация.

Глебова снова рассмеялась, теперь уже весело, и снова забрала у меня листы. Тыкая пальцем в числа на бумаге, она стала объяснять мне смысл банковской операции, как таблицу умножения дебильному третьекласснику:

— Вот, видишь эти цифры?

— Да. Это — семь миллионов. Я так понимаю, это деньги?

— Деньги. Они были неделю назад переведены на счет футбольного клуба «Форт-Норд» из Москвы. — Так…

Картина прояснялась.

— Это еще не все. — Ирина посмотрела на монитор компьютера и защелкала клавишами клавиатуры. — Неделю же назад пятьдесят процентов этой суммы были переведены на счет общества с ограниченной ответственностью «Аурика». Я проверила. В Регистрационной палате эта фирма зарегистрирована за две недели до того, как на ее счет поступили деньги.

— Давай я угадаю, кто директор фирмы? — В предвкушении удачи я, по-моему, даже покраснел.

— Валяй, — разрешила Ирина.

— Шкурко Любовь Витальевна.

— Нет, Ломакин, ты ошибся.

Тогда я ничего не понимаю! Хотя, что тут непонятного — я не сделал допуска на ошибку…

— Тогда кто директор?

— Ты…

Впервые в жизни я почувствовал, что мне не хватает воздуха…

В моем сознании все переплелось воедино — убийство, вдова Шкурко, футбольный клуб… Как ни странно, теперь я понял все…