Хроника несостоявшегося

– А как же ваша благородная семья?

– Моё семейство, разумеется, останется со мной. Патрон специально оговорил этот вопрос, особо подчеркнув, что в такой период поддержка со стороны близких чрезвычайно важна. Он даже пообещал рассмотреть со временем вопрос о предоставлении значительно больших апартаментов, соответствующих моему новому общественному статусу.

– И как же на всё это отреагировала ваша глубокоуважаемая супруга?

– Она пока не до конца осознала величие открывающихся передо мной… перед нами перспектив. Даже выразила неудовольствие исходом нашего с патроном диалога. Что поделаешь – женщина. Мы с вами понимаем, что прекрасный пол, выражаясь деликатно, не всегда в ладах с логикой. Конечно, женщины — верный оплот, необходимый для продолжения рода... прочих разных приятных и полезных надобностей, но и сам Цезарь согласился бы, что они ничего не способны достичь без мужского руководства. Так что не беспокойтесь, всадник, со временем я, безусловно, разъясню боевой подруге смысл и значение происходящего.

– Я в вас ни секунды не сомневался, уважаемый советник. Вы не обманули моих ожиданий.

– Значит, подключаем датчики.

– Нет, сегодня будет иное. Проглотив пилюлю, которой вас снабдит уже знакомый вам юный Клебопег, вы увидите последний аномальный сон. Тем временем уникальное сочетание ингредиентов воздействует исцеляющим образом на соответствующие области вашего мозга. После чего живописные видения сии покинут вас навсегда. Пробуждение будет окончательным и бесповоротным. Реальность — и ничего помимо!

– И я не увижу больше снов? Никаких?

– Возможен и такой исход. Но подобное осложнение маловероятно. Скорее всего, вы будете видеть обычные сны, однако вспоминать их вам, увы, не суждено. Конечно, если вы откажетесь от приёма препарата ввиду возможных осложнений, мы продолжим поиск альтернативных методов лечения. Однако гарантий успеха дать не могу. Если же вас устраивает вышеописанное развитие событий, подпишите согласие на процедуру, и мы приступим.

– Шутите, всадник?! Да я до того устал от долбанных снов, что отлично обойдусь вообще без них. Просто парни напугали, что если ничего не снится – непременно попадёшь в дурдом. Голову морочили, верно? Ну так я же им и не поверил ни на секунду. А говорили убедительно, ублюдки! Короче, давайте свою таблетку. И где там мою благородную фамилию черкнуть?

* * *

Док ушёл к ближайшей дармовой столовке за бесплатным обедом на двоих, а Скользкий остался на симпатичном, покрытом изумрудной травкой пригорке посреди сквера, обогреваемый нежарким солнышком и овеваемый ветерком от помаваний лёгких крыльев бесчисленных арктуриан, купающих почти бесплотные тела в восходящих потоках утреннего воздуха. Штука сегодня была мультяшным инопланетным насекомым. Жучок пристроился на полянке напротив Скользкого, уставив на того единственный красный, чуть отливающий багровым глаз. Око было неподвижно и странно. Парадоксальным образом хотелось нажать на него и посмотреть, что будет. А что случится-то, кстати? Забавно окажется, если ничего не произойдёт. Если, например, это просто тест над глупыми землянами, очередное проявление странного (а каким ему ещё быть?) чувства юмора Чужих. Нет, вряд ли. С чего бы им выбирать именно Арнольда и приставать к нему столь назойливо? Обыкновенный бомж, стандартный представитель типичного для наших краёв потерянного поколения.

Из-под почвы выбрался крихтианин, похожий на откормленного лесного хомяка в лёгкой броне. Некоторое время он задумчиво изучал Арни, вроде даже намеревался подойти (кстати, вспомнилось, что жители Крихта - эмпаты), но передумал и, переваливаясь на коротковатых для его тушки лапках, зашагал прочь. Последовательно выкопавшись, члены его клана отправились следом. Самые младшие передвигались на четвереньках, старшие несли на спинах аэроранцы, мать семейства вдобавок держала портативный дубликатор: говорили, что в опасных ситуациях крихтианцы даже самих себя копируют на всякий случай, а потом не знают, что делать с лишними мужьями и жёнами.

Скользкий поймал себя на том, что, размышляя о пришельцах, не ощущает былой ненависти, обычного злого весёлого воодушевления. Кажется, некоторые уже и вовсе нравились ему. Привык он к ним, что ли? Так, пожалуй, станешь вялым непротивленцем, как Док. Кстати, о Доке — он всё же неправ на этот раз. Не принесли Чужаки никакой свободы. По крайней мере, не Скользкому. Да, никто не пытается надзирать за обычными отправлениями жизнедеятельности, ежедневными мелкими делами обывателей (в отличие от рухнувшего в никуда родимого государства), но это отнюдь не означает, что насельников некогда великой и в прошлом крайне опасной страны оставили вовсе без присмотра. Просто у пришельцев свои методы контроля, мягкие, но не менее эффективные, чем прежние. Поводки удлинили, ошейники оббили изнутри бархатом, но решётка, хоть и стала невидимой, никуда не делась. Даже укрепилась, пожалуй: в прежние-то времена выйти за пределы кое-кому позволяли. И на время, и даже насовсем. А может, наших людей и нельзя выпускать наружу? Сами взбесятся — и других перекусают? И клетка — она для всеобщего блага? А реальность оттого и не рассыпается в прах и мерзость, что держится — и весьма прочно — на инопланетных подпорках; вот если их вынуть, тут и наступит Окончательная Свобода, не дай бог?! Ошибся умница Док, ой, ошибся, не докумекал. Ну а Арни — что Арни? Ему, как было отмечено проницательным приятелем, на волю вовсе не хочется. И уж на такую, какая грядёт, если из нынешнего уравнения исключить Чужих — точно.

Штука между тем обратилась в игрушечного рыцаря с выпуклой красной звездой на щите и целеустремлённо двинулась на Скользкого, попытавшись ткнуть его в голень игольно острым наконечником копья. Арнольд едва успел подхватить крошечного агрессора у чудом не пострадавшей конечности. Тот и в воздухе, болтаясь вверх ногами, умудрялся совершать некие грозные манипуляции оружием.

Мимо протопал на слоновьих лапах трёхрогий идеянин, подыгрывая на флейте в такт собственным шагам. Вспомнив, что идеяне, кажется, отвечают у Чужаков за безопасность, Арни подбежал к пришельцу и протянул ему вовсе уже взбесившегося воина.

– Помогите, – выдохнул он. – Пожалуйста. Это вовсе не игрушка. То есть выглядит, конечно, как игрушка, но, по-моему, она опасна. Очень.

– Опасна? – прогудел идеянин. – Что же, разберёмся. А почему украшение щита так выступает?

Он ткнул толстым серым пальцем в алую звезду, та вспыхнула багрово, раздался лёгкий звон, и мир рассыпался осколками зеркала, искрясь и переливаясь на прощание, будто ударился об пол лучший на ёлке шар...

* * *

Есть! Хавать! Шамать!!! Желудок превратился в монстра, который рвёт тело изнутри и требует поживы. Мяса. Рыбы. Любой плоти. Чёртовой зелени. Хоть чего-нибудь, лишь бы впиться зубами! Вначале разодрать на части. На куски, которые можно запихнуть в рот. И жевать. Лопать. Грызть и высасывать соки. Глотать, проталкивать по пищеводу, наполнить космическую пустоту желудка.

Встретить бы кошку... Собаку... Голубя, слишком ленивого, чтобы взлететь, как положено птицам...

Никого. Лишь алчущий, безумный голод заполняет Вселенную. Если в ближайшие сутки человек не насытит утробу, то взбесится и начнёт глодать чахлую траву с обочин, землю, камни, собственные конечности. Он видел таких, с кем это случилось. От одного чудом спасся. Это было давно. Неделю назад? Месяц? Год?

Сейчас человек бы не сбежал. Он бы напал на безумца и задушил его. Или загрыз. И тогда, наконец, наелся бы. Груда кровавой свежатины... Нет! Это запрещено. Почему? Если иначе не выжить? Непозволительно. Возбраняется. Кем? Неизвестно. Глупость. Дичь. Бессмысленное чистоплюйство. Идиотизм! Всё равно — нельзя. Табу...

Отчего так холодно? И мокро. Это опять полил дождь. Проклятье! Человек адски хочет жрать, но этого им мало. Кому это — им? Неважно. Если бы он не замёрз, то терпеть мучительную боль внутри было бы наверняка легче. А вот фиг! Всё дерьмо мира должно разом свалиться на его голову.

Ноги ноют, ноги стонут, ноги болят, ноги... Они весят по тонне каждая. Тонна — это сколько? Это много. Слишком много. Почему на нём такие тяжёлые ботинки? Прежние были куда легче. Они, конечно, разваливались, зато он их почти не ощущал. А ведь как радовался, когда случайный попутчик умер. Да. Перекинулся. Приказал долго жить. Скапутился. Приобщился к большинству. Не помогла ему хорошая обувь. Которая очень требовалась кое-кому другому.