Хроники Армии. Книга первая

Гнев из жопы Мухтара растёкся по всему телу. Он крепко сжал книгу, продавив пальцами корешок.

Здравия желаю, Бутербродин, – надменно улыбнулся Влад. – Попытки попасть туда не имеют смысла. Вчера и сегодня посещения закрыты по неизвестной причине. Ну, ты ведь об этом знаешь, ведь вчера пытался навестить Витю. Верно?

Мухтар прожигал взглядом надменную физиономию Коромыслова, который знал, что Бутербродина не было вчера в мед.пункте.

Пилипкин проходит процедуры. Хоть травм у него почти нет, кроме психологических, но лечебная профилактика никогда не помешает. Влад, а ты знаешь про профилактические пытки, которые леваки учиняли над белыми? Вся соль началась в тысяча девятьсот…

Потерянный взгляд Бутербродина зацепился за единственное окно, из которого лился холодный свет. Медленно подойдя к нему, он заметил внутри палаты промелькнувшую фигуру Пилипкина. Тупая улыбка растянулась на квадратном лице солдата. Вот Мухтар уже хочет постучать в окно и увидеть тёплый взгляд своего товарища, но дверь в палату открывается и в неё элегантно вплывает лысый полукачок. Он что-то рассказывает Вите, манерно снимая одежду с больного. Эмоции Бутербродина вернулись к изначальному состоянию – постное квадратное ебло.

Мухтар видел, что полукачку удалось сделать то, о чем он мечтал ещё с курса молодого бойца – раздеть Пилипкина. Еще долю секунды и солдат разбил бы окно, но тот срочник не желал надругаться над Витей. Он кокетливо протянул больному новый комплект медицинской спец.одежды в которую Пилипкин сам переоделся. После, они с полукачком обменялись парой фраз и звонко рассмеялись.

А это наш каптёр, – произнёс Геев, тихо подкравшись на колёсах к Мухтару. – За все два дня наблюдений, мне показалось, что они неровно дышат друг к другу. Задумайся, солдатик…

Буря неконтролируемой ярости вдребезги разнесла душу Мухтара. Все смешалось в этом танце гнева: ревность и доверие, отвращение и обожание, ненависть и…

В голове вертелось слово, которым Бутербродин хотел наречь Пилипкина, но вырвалось лишь одна буква.

Ш…– Прошипел Мухтар и бросил книгу в грязную лужу.

Геев и Коромыслов провожали солдата разными взглядами: Геев по-настоящему сочувствовал обманутому срочнику, но больше переживал за то, что в его национальной просветительской миссии стало на одного потенциального адепта меньше. Коромыслов смотрел в спину Мухтара с неприкрытым триумфом.

Глава 10

Молчание солдат

Через несколько дней Пилипкина выписали из мед.пункта. Меньше, чем за неделю между Витей и Мухтаром разверзлась пропасть. Державший обиду за предполагаемое распутство товарища (чему ещё не было явных доказательств), Бутербродин пытался меньше видеть друга, чтобы его привлекательность снова не затянула солдата в пучину обожания. Со своей стороны, Пилипкин сильно изменился после пребывания в мед.пункте. Он стал менее общителен, отстранял каждого, кто обращался к нему не по служебному делу и всё меньше пересекался с Мухтаром. Кабинет Вити находился напротив балкона и, когда Корюшкин забывал закрывать дверь, Пилипкин видел одиноко стоявшего за стёклами Бутербродина, как обычно бегающего глазами в поисках солдат с сигаретами. В один момент их взгляды пересекались, но Мухтар, охваченный обидой, отворачивался от виноватого блеска очей товарища.

Таким образом, они провели в молчании чуть больше месяца, пока снова не произошла случайность. Приближалась генеральная проверка служб тыла. Каждый день, весь третий этаж штаба, будто развороченный улей, суматошно пытался подравнивать неточности в документах, избавиться от компромата, за который могли быть уволены, и начали наводить порядок на своих складах.

Третий день Витя сидел до поздней ночи, пытаясь ставить разные закорючки на различных ведомостях. На четвёртый день, силы начали оставлять солдата, и он попросил помощи у капитана Корюшкина. Тот, недолго думая, привёл в кабинет Мухтара. Все произошло так быстро, что Пилипкин не успел возмутиться. Корюшкин объяснил Бутербродину задачу и, схватив с вешалки куртку, убежал домой.

Косо посмотрев на Мухтара, Витя кинул ему на стол ручку и пачку бумаг, нагло разлетевшихся по столу.

На протяжении часа в кабинете висело тяжелое молчание, разрываемое царапаньем шариковых наконечников и шелестом бумаг.

Почему ты так поступил? – Не поднимая взгляд на товарища, прошептал Мухтар.

Витя исподлобья посмотрел на Бутербродина.

Между нами никогда ничего не было. С каких пор я обязан перед тобой отчитываться? – Грустно ответил Пилипкин.

Разрывающий тишину звук металлических ножек стула по деревянному полу заставил Витю встрепенуться. В мгновение ока Бутербродин оказался рядом с растерянным Пилипкиным.

Не делай вид, будто ничего не было! – Взревел Мухтар. – Что произошло в мед.пункте? Почему ты стал меня избегать?

Пилипкин бегал растерянным взглядом по деревянному полу, а после, окончательно собравшись с мыслями, схватил товарища за ворот кителя и придвинул к себе. Он виновато прошептал ему на ухо, что происходило в стенах сан.части.

Будто от прокаженного, Бутербродин отпрыгнул от Вити в другой конец помещения. Он не знал, как реагировать на услышанные слова и решил довериться нахлынувшим эмоциям.

Ты и вправду шалава! – Не размыкая кривые ряды зубов, прошипел Мухтар.

Дверная ручка громко щелкнула и в кабинет ворвался Коромыслов. Выражение его лица было омрачено, пока что, неизвестной героям печальной новостью. Влад посмотрел на двух солдат и понял, что явился в самый неподходящий момент.

Опять ты?! – Взревел Мухтар, повернувшись к Коромыслову. – Как же ты заебал меня! Ты вечно лезешь не в то гнездо, птенец несчастный! Всегда незримо витаешь рядом с нашими кабинетами! Тебя это самого не заебывает? Ты служишь вообще в подвальном помещении, в своём сранном Узле Грязи и не заебно каждый раз подниматься сюда? Ещё раз тебя увижу здесь – скину с балкона не задумываясь, ебучий ты говномет!!!

Тяжело дыша, Бутербродин переводил взгляд с Пилипкина на Коромыслова. Его красные глаза были полны слёз отчаяния.

А вообще, – продолжил он. – Такая шлюха как Витя, заслуживает, чтобы рядом с ним было такое существо как ты, Коромыслов!

В кабинете снова повисло молчание. Но в этот раз, оно больно резало сердце каждого находящегося в помещении солдата. Немного потеребив боковые карманы своих штанов, Влад тихо произнёс:

Ляпкин умер…

Тяжело описать, что почувствовали после этих слов Пилипкин и Бутербродин. В одно мгновение, их разногласия отошли на второй план перед прозвучавшей новостью. Вите показалось, что он ослышался, но Коромыслов громче повторил сказанное. Ступор окончательно овладел солдатами. Дан Ляпкин был их «дедом», ушедшим на дембель несколько дней назад. Но, что гораздо важнее, он был божеством для каждого срочника бригады, сумевшим изменить их военную жизнь в лучшую сторону. А теперь его не стало и неизвестно, что будет дальше.

***

Прошло полгода, а отношения Пилипкина и Бутербродина не нашли логического продолжения. Бывали моменты, когда они могли перекинуться за день парой фраз, но пропасть между ними была уже невероятных размеров и никто не знал, в каком направлении двигаться.

Коромыслов, после случая в кабинете, пропал из поля зрения Пилипкина и Бутербродина. Если зимой его кто-то ещё и замечал в части, то ближе к весне он и вовсе пропал. Ходили слухи, что Влад перевёлся в другую бригаду. Теперь у Мухтара не было конкурента, но была ли это победа над соперником, не мог понять и сам Бутербродин.