Хроники безумного колдуна переродившегося в теле бога 2

— Спасибо вам, господин Дарго, — слова сошли с губ Милени, и в них звучала тёплая искренность, которая проникала прямиком в сердце.

Мне оставалось тихо кивнуть в ответ, и только.

Пыль дороги ещё не осела на наших одеждах, а на лице чувствовалась усталость от недавних сражений. Мы вернулись в гильдию авантюристов, где нас уже ждали наши товарищи, явно ожидающие захватывающей истории.

— Где вы были? Почему вы, такие измождённые? — засыпали меня и Милени вопросами, Аранольд и Вурса.

Я начал свой рассказ с описания сопротивления, гражданской войны и битвы с наёмниками, которых я окрестил «Безликими» – бесчестными воинами, лишёнными индивидуальности.

Кульминацией моего рассказа стало повествование о говорящем мече, Альскальмуре. Увидев шок на лицах моих спутниц, я осознал, что это действительно нечто из ряда вон выходящее.

— Привет, девчонки! — раздалось из клинка, заставив, Аранольд замереть с открытым ртом.

Милени, всегда отличавшаяся любознательностью, тут же задала вопрос:

— Не может быть, неужели ты — легендарный живой меч, созданный великим эльфийским кузнецом Мариопом Альграумом?

Альскальмур подтвердил её догадку:

— Да миледи, это я.

Милени едва не вскрикнула от изумления.

— Расскажите подробнее! — попросил я, заворожённый этой внезапно открывшейся тайной.

Под мягким светом лампы Милени начала повествование о легендарном кузнеце Мариопе Альграуме, жившем в древнем городе Милдрейс несколько тысячелетий назад. Его слава гремела по всему континенту, благодаря трём великим артефактам, выкованным им из мистических руд и с использованием забытых эльфийских заклинаний:

Меч Трансформации (Альскальмур): способен менять свою форму и свойства, идеально адаптируясь к любому типу боя. Его сила питается кровью поверженных врагов, что, по словам Милени, делает его одновременно могущественным и несколько... непредсказуемым.

Коса Смерти: ужасающее оружие, забирающее не только жизнь, но и частицу души убитого. Эта энергия питает владельца, значительно увеличивая физическую и магическую силу. Но цена такой силы – моральное падение и искажение личности.

Лук Разрушения: не нуждается в стрелах. Оружие поглощает окружающую энергию и трансформирует её в мощнейший разрушительный луч, способный уничтожить даже самых могучих существ. Сила лука соизмерима с силой самого сильного из древних драконов.

— Что стало с кузнецом? — спросил я, затаив дыхание.

— Он исчез. Пропал без следа, — ответила Милени, её голос был полон печали и таинственности. — Говорят, что он был слишком могущественным, и даже боги позавидовали его творениям. Другие молвили, что он ушёл в лес забвения и сгинул там. Слухи разные ходили, но где правда нам не понять никогда.

Аранольд, не теряя самообладания, провозгласила:

— Меч выбрал вас, господин Дарго. Значит, вы достойный человек.

Вурса, как всегда, не удержалась:

— Я всегда знала, что вы великий! Сегодня я буду спать без трусиков, приходите ко мне в кровать!

Милени, не выдержав, уже выхватила свой посох:

— Сейчас как стукну тебя!

— Хватит! Ложитесь спать! Завтра разберёмся, что нам делать дальше! — рявкнул я, чувствуя, как напряжение в комнате нарастает.

Мои спутницы недовольно фыркнули, но послушались. Лёжа в постели, я думал о невероятных событиях этого дня. Три артефакта... Я хранитель Меча Трансформации. Но что ждёт меня завтра? И какие испытания уготовила мне судьба. Вопросы эти витали в воздухе, словно призраки прошлого, предвещая новые, не менее опасные приключения.

Глава 4: Нулевая зона и воины смерти

Первые лучи солнца пробивались сквозь тонкие шторы, ненавязчиво обнимая комнату тёплым светом. Я встал, прильнув к мягкой отливке, которая дразнила меня обещанием приключений. На своё тело я одел белую рубашку и свободные каштановые штаны. Тишина, царившая среди моих спутниц, была на редкость уютной; каждая из них была в сладком объятии дремоты, на мгновение унесённые вдаль неприкаянных снов. Но в моём теле звенела жажда, чего ни будь перекусить. Я спустился по ступеням лестницы, поднимая облака пыли из-за трения. Солнце, пробиваясь сквозь щели в оконных ставнях, искрило вокруг.

Спустившись на первый этаж, я ощутил дыхание старого дерева, вековые балки трещали от вибраций. Вокруг меня находились одиннадцать авантюристов, которые, потупив взоры, бродили между столами, попивая остатки вечернего пива. Два эльфа, выбивающиеся из общей картины, привлекли моё внимание. Один, совсем седой с пустотой вместо глаза, имел в себе словно жизненное отвращение ко всему. Напарник седого, рыжий и с единственным ухом, выглядел таким же угрюмым.

— Эй, придурок, ты же человек! — вызывающе скривил седой, подмигивая нежной шуткой.

Ноги мои остановились. Пристально глядя им в глаза, я ощутил, как тянет к действию.

— Дай пройти, если жизнь дорога! — мой голос был полон свирепости и власти. Поток крови уже гудел в висках.

— Ты что такой грубый! Может, угостишь старых солдат? — подхватил рыжий с десницей, полной намерений, зажимая кулак.

Я мгновенно отреагировал. Ловко замахнувшись, сбросил его с ног, пустив под дых. Эльф согнулся пополам, и при этом взвизгнул от неожиданности. Напарник, ощутив угрозу, выхватил кинжал, но я с лёгкостью выбил его из рук, прижав к перилам лестницы. Кинжал эльфа воткнулся ему в руку, пригвоздив конечность к дереву.

Мужчина закричал от боли:

— Ты чёртов ублюдок!

— Если ты, мразь, ещё раз со мной заговоришь, я прирежу тебя как свинью! Ты уяснил? — прошептал я угрожая.

— Да, я понял, — прорычал он держав за ладонь, голос эльфа становился слабее.

Оставляя горячее дыхание сзади, я подошёл к стойке. Заказав за пару серебряников завтрак, я погрузился в кусок жареной дичи. Вкус мяса щекотал всё внутри: голод унимался, но жажда крови постепенно росла во мне.

Нетерпеливый, я поднял взгляд, когда в гильдию вошёл стражник. Он подходил к стойке регистратора, где девица, едва поворачивая перо, писала на пергаменте чёрными чернилами. Затем она прикрепила объявление к стене.

Авантюристы, как алкоголики на пиво, устремились к доске, но в их движениях ощутимо читалось страх, смешанный с предвкушением. Взгляды блуждали среди бумаг, словно дети, находящиеся в поисках сокровищ. Но как только авантюристы вглядывались в пергамент, то сразу же открещивались и шли обратно за стол пить алкоголь.

Не дождавшись, пока насущный голод будет утолён, я, отложив кружку пива, подошёл к объявлению. Чтение было облегчением: пропажа, загадочная нулевая зона, где оставались мгновения страха и разрушения. На пергаменте, помимо текста, красовалась красная печать, словно кровь, каплями падающая с поднятого меча.